Доктор Коул

Четыре дня спустя после операции Р. Дж. села рядом с его кроватью в больнице. Она видела, что он очень плох. Предварительно она договорилась, чтобы ей дали возможность пообщаться с доктором Форестером, когда он будет совершать обход. Она подумала, что имеет смысл позвонить родителям Чарли в Пенсильванию, чтобы они тоже могли поговорить с доктором, если захотят.

Чарли застонал. Она обтерла его лицо влажной марлей.

— Чарли?

Она взяла его за руки и вгляделась в лицо. Что-то случилось. От него ей передалась какая-то информация. Она не знала, как и почему. Ей это не показалось, она знала, что это так. Почему-то она сразу поняла, что они не будут стареть вместе. Она не могла опустить руки, убежать или просто расплакаться. Она просто стояла как вкопанная, согнувшись над ним, крепко держа его за руки, словно бы это могло не дать ему угаснуть, и запоминая черты его лица, пока это еще было возможно.

Его похоронили на большом и отвратительном кладбище в городке Уилкс-Барре. После похорон Р. Дж. сидела на стуле, обитом бархатом, и терпела взгляды и вопросы незнакомцев до тех пор, пока не появилась возможность улизнуть оттуда. В маленькой туалетной кабинке самолета, который уносил ее в Бостон, ее тошнило. Несколько дней ее неотступно преследовала мысль о том, как же будет выглядеть ребенок Чарли.

Возможно, причиной тому было горе, а возможно, это случилось бы, даже если бы Чарли был жив, но через пятнадцать дней после смерти Чарли у нее случился выкидыш.

В день выпускных экзаменов она сидела в аудитории среди напряженных студентов и студенток. Она знала, что Чарли сказал бы ей, чтобы она все делала правильно. Тогда она представила кусок льда и поместила себя в его центр, хладнокровно отмежевываясь от боли, напряжения и всего прочего, сосредоточив внимание на многочисленных сложных вопросах экзаменаторов.

Р. Дж. создала вокруг себя ледяной щит, когда пошла работать в агентство «Вигодер, Грант и Берлоу», старую фирму, которая занималась общим правом. Она занимала три этажа в хорошем здании на Стейт-стрит. Вигодера уже не было. Гарольд Грант, управляющий партнер, был дряхлым старцем с лысой головой. Джордж Берлоу, который возглавлял контору «Уиллс и Трастс», обладал завидным брюшком и красным лицом с сосудистой сеточкой. Его сын, Энди Берлоу, добродушный мужчина, которому недавно исполнилось сорок лет, занимался самыми крупными клиентами. Он поставил перед Р. Дж. задачи — заниматься резюме и сдачами внаем. Это была рутинная работа, полная шаблонных действий. Она показалась Р. Дж. скучной. Спустя два месяца она призналась в этом Энди Берлоу. Он кивнул и сухо заметил, что это хорошая база, хороший опыт. На следующей неделе он взял ее с собой в суд, но ей не понравилось. Р. Дж. твердила себе, что это депрессия, и старалась с головой уйти в работу.

Проработав в юридической конторе пять месяцев, она сломалась. Это было не нервным срывом, а скорее временным помешательством. Однажды вечером, когда они с Энди Берлоу заработались допоздна, она выпила с ним бокал вина. Выпив на двоих полторы бутылки, они оказались в постели. Два дня спустя он пригласил ее на обед и с дрожью в голосе объяснил, что, хотя и разведен, связан с одной женщиной, а точнее говоря, живет с ней. Он решил, что Р. Дж. отреагировала очень достойно. На самом деле единственный мужчина, ее интересовавший, давно умер. Эта мысль заставила лед в ее душе дать трещину. Расплакавшись, она ушла домой и не вернулась. Энди Берлоу прикрыл ее, полагая, что она расстроилась из-за его слов.

Ей нужно было поговорить с Чарли Хэррисом. Она хотела, чтобы он снова любил ее, она желала его призрачного ребенка, его неродившегося наследника. Она понимала, что это тщетно, однако горе подкосило ее, и лишь одну вещь в своей жизни она была способна изменить.

13

Иной путь

Ее согласие изучать медицину было давним желанием отца, но профессор Коул любил ее и потому подошел к этому вопросу со всей возможной деликатностью.

— Ты считаешь, что должна занять место Чарли? — мягко спросил он. — Ты хочешь чувствовать то же, что и он?

— Согласна, отчасти это так, — ответила она, — но лишь отчасти.

Она много об этом размышляла и приняла серьезное решение, внезапно осознав, что подавляла в себе всякое желание стать доктором, лишь протестуя против отца. В их отношениях еще не все было гладко. Оказалось, что она не может поступить в медицинский институт при Бостонском университете, где он руководил факультетом. Ее приняли в Массачусетский колледж медицины. Она отставала по органической химии, но смогла заполнить пробелы в летней школе.

У студентов-медиков была мизерная стипендия. Р. Дж. получила скидку на оплату обучения, но все равно понимала, что придется влезть в долги. Отец помог ей закончить юридический институт, поддерживая материально, и снова был готов помочь, однако это было бы непросто. Люди из юридической конторы, которую она бросила, были заинтригованы поворотом дел.

Сол Фореман, партнер конторы по медицинским искам, пригласил ее на обед, хотя они никогда прежде не встречались.

— Мне рассказал о вас Энди Берлоу. По правде говоря, мисс Коул, вы для нас намного более ценны как юрист, изучающий медицину, чем как обычный служащий из отдела недвижимости. Вы сможете исследовать факты различных важных дел с медицинской точки зрения, а также составлять документы как человек с юридическим образованием. Мы за это хорошо платим.

Это было щедрое предложение.

— Когда вы хотите, чтобы я приступила к работе?

— Как можно скорее.

Так, пока штудировала органическую химию в летней школе, она также изучала дело двадцатидевятилетней девушки, умиравшей от апластической анемии, вызванной приемом пеницилламина, который подавил функцию формирования крови, выполняемую костным мозгом. Р. Дж. стала завсегдатаем всех медицинских библиотек Бостона. Она копалась в каталогах, книгах, медицинских журналах и монографиях, собирая новую информацию об антибиотиках.

Фореман, казалось, был доволен результатом и тут же дал ей другое задание. Она подготовила отчет по делу пятидесятидевятилетнего учителя, которому имплантировали тазобедренный сустав. Во время операции из-за плохого проветривания помещения операционной была занесена инфекция, которая три года развивалась очень вяло, прежде чем заявить о себе в полную силу. В результате он остался с нестабильным бедром и укоротившейся ногой.

В дальнейшем ее отчет позволил фирме отказаться от рассмотрения дела мужчины, который хотел подать в суд на хирурга после неудачной вазэктомии. Р. Дж. отметила, что пациента предупредили о том, что операция может закончиться неудачно, и предложили полгода пользоваться контрацептивами. Этим советом он пренебрег.

Начальство было очень довольно ее работой. Фореман назначил ей стабильный месячный минимальный гонорар. Он был готов поручать ей столько дел, сколько она способна была взять. В сентябре, желая еще более упростить задачу, она сдала одну из своих комнат студентке-медику, красивой серьезной негритянке из Фултона, штат Миссури, по имени Саманта Поттер. Получая очень скромную помощь от отца, Р. Дж. смогла оплачивать учебу и жилье, а также содержать автомобиль. Юриспруденция, которой она пренебрегла, теперь помогала ей изучать медицину без особых материальных проблем.

В ее группе из двадцати девяти человек было одиннадцать девушек. Ей казалось, что раньше она брела в тумане, а теперь нашла четкий и ясный путь. Каждая лекция была ей чрезвычайно интересна. Она убедилась, что не ошиблась в Саманте. Девушка была самой старшей из восьми детей. Она выросла на ферме, где каждый год вся ее семья собирала урожай хлопка, фруктов и овощей для других людей, бралась за любую работу, которая могла принести деньги. Когда Саманте исполнилось шестнадцать лет, она уже была рослой девушкой с широкими плечами. Ее наняли на местный мясокомбинат, где она работала после школы и на летних каникулах. Управляющие любили ее, потому что она была достаточно крепкой, чтобы поднимать тяжелые куски замороженного мяса. К тому же Саманта была вежливой и ответственной. Год проработав на грязной работе, она перешла в раздельщики мяса. Они работали с большими пилами и ножами, которые были настолько остры, что с легкостью рассекали мясо и соединительные ткани, потому несчастные случаи не были редкостью. У Саманты было несколько небольших порезов. Она привыкла к перевязанным бинтами пальцам, но серьезных ранений ей удавалось избегать. Работая ежедневно после школы, она стала первым членом семьи, получившим школьный аттестат. После этого она проработала еще пять лет, в основном на каникулах. За это время она получила степени бакалавра и магистра по сравнительной анатомии в университете штата Миссури. Она пришла на первую пару анатомии с удивительными познаниями о костях животных, внутренних органах и системе кровообращения.