Бешеные коровы

— Кто зачинщик? — продолжал опрос начальник охраны.

Мэдди пожала плечами.

— Я не знаю ее имени.

— Но описать ты ее можешь?

— Именно это я и делала, когда она на меня набросилась. Придурочная!

Начальник охраны кивнул своим офицерам, и Мэдди повели в хирургию в крыле «Си».

Мэдди подозревала, что этот врач учился своему делу в Столярной Мастерской Народных Промыслов Ботсваны. Он равнодушно шлепал по серьезным ранам Мэдди тампоном, сильно смахивающим на кукурузный початок, подвергшийся вторичной обработке, смоченным дезинфицирующим веществом. В этот момент в поле ее зрения появилась Двина.

— Где Алекс? — с отчаянием спросила Мэдди. — Вы с ним разговаривали?

— Однако! — хмыкнула Двина. — Ты выбрала определенно уникальный метод, чтобы добиться освобождения под залог.

— Он здесь! Отец моего ребенка! Он может помочь во всем разобраться.

Двина с выражением лица Матери Всех Скорбящих похлопала ее по руке.

— Ты страдаешь от послеродовой депрессии, дорогуша.

Мэдди заставила себя сесть и спустила на пол длинные ноги.

— Мы должны его найти!

Двина вместе с доктором силой уложили ее на смотровой стол и привязали кожаными ремнями.

— Ты неврастеничка и переживаешь сильнейший стресс.

— А ведь вы правы… Может быть, я просто засиделась в четырех стенах?

— По-моему, ты не понимаешь, как серьезно может осложнить твою судьбу этот маленький инцидент. — Двина поглаживала помявшуюся ткань на своей юбке, будто успокаивала капризного кота. — Сержант Слайн опротестует твое освобождение на основании того, что тебе можно предъявить обвинение в убийстве ребенка.

«Где же Алекс?» — лихорадочно думала Мэдди. Она отказывалась верить в то, что он поддался инстинкту самозащиты. Он не мог снова так поступить.

— А теперь он может еще присовокупить причинение тяжких телесных повреждений. А наш губернатор старается держать таких проблемных субъектов, как ты, под стражей.

«А если он не сбежал, то где его черти носят? Неужели отец ее ребенка так стремился оставить свой след в Истории Самых Скотских Поступков?»

— Изоляторы являются самой суровой, грязной и холодной частью тюрьмы. Ты меня слушаешь?

Внезапно Мэдди поняла, что он так и не спросил ее о Джеке, и мысленно заказала себе столик в кафе «Зеленая тоска». Никогда не бей женщину, пока она не упала. Неужели это его жизненное кредо?

— Ты должна собраться, Мэдди. Хватит проецироваться. Я хочу сказать, ты хоть понимаешь, что сейчас делаешь?

— Э… избавляюсь от своего тюремного загара?

Двина подождала, пока доктор вышел из комнаты, и взяла лицо Мэдди в свои руки.

— Ты можешь мне доверять, Мэдлин. Я твой друг. — Она развязала ремни. — Твой единственный друг. Я предлагаю тебе исключительно близкие отношения, а ты только и делаешь, что захлопываешь передо мной двери.

— Слушай, если шестеро женщин в камере начнут одновременно надевать пижамы, близкие отношения станут неизбежностью. Тебе так не кажется?

— Где твой ребенок?

Когда Мэдди оставила этот вопрос без ответа, Двина разочарованно поджала губы. Теперь в ее голосе появились заметные нотки увещевания и предупреждения.

— Ну переправила ты его на свободу. Ну и что? Даже если ты когда-нибудь выберешься из тюрьмы, в чем я сомневаюсь после сегодняшней небольшой демонстрации, ты просто станешь еще одной матерью-одиночкой.

Мэдди пришлось смириться с действительностью. Ее Принц пришел, увидел… и удрал так быстро, как только смогла унести его машина с шофером.

— Дети матерей-одиночек живут, уткнувшись носом в анальное отверстие жизни. Они постоянно получают образование хуже, чем позволяет их интеллектуальный потенциал. Они могут найти только плохую работу. Ты этого хочешь? — Двина скрестила руки на груди и просто смотрела на Мэдди, которая мрачно разглядывала шкаф с литературой для самообучения: «Косвенная депрессия: как найти положительные стороны в упадке духа».

— Совершенно очевидно, что ты любишь театр. Я видела, что ты записалась в театральную группу. Весь мир — театр, Мэдди, и ты сама можешь написать пьесу и сыграть в спектакле. Подумай о своем ребенке. Подумай о Джеке.

Мэдди с трудом проглотила слюну. Как будто она могла думать о чем-то другом. Ее голова постоянно была занята этими мыслями. Рассчитаны ли на ребенка те игрушки, которые дает Джеку Джиллиан? Не откусит ли он от них кусочек? Проверяет ли она, как укреплены колеса на машинках? Что, если он уже одно проглотил? Знает ли она, что делать, если ребенок подавился?

Мэдди нервно дернула за надетую на нее бумажную салфетку, которую тут по ошибке называли сорочкой. Ее списки покупок и то были длиннее.

— Тебе нужен финансовый стимул, — продолжала Двина с хорошо контролируемым напором. — Спрос на усыновление сейчас высок как никогда. Дети — тоже товар, причем товар редкий. Неточности в законодательстве означают, что состоятельные пары могут опередить тех, кто идет законным путем. Ты меня понимаешь?

Угрюмый доктор снова просочился в операционную, ведя за собой Спутника с лиловым синяком под правым глазом. Он бросил Мэдди ее одежду, показывая, что прием окончен. В тюрьме паршиво болеть потому, что все происходит в одной и той же камере.

Пока Спутник с болезненными гримасами забиралась на смотровой стол, она успела ловко вынуть из-под языка маленький бумажный шарик и сунуть его в руку Мэдди. Сделав вид, что завязывает шнурки, Мэдди развернула записку.

Ты грязная карова. Делай, чево я гаварю, а то тебе канец. Прачешная. Читверг. 5 часов.

Точки над «i» представляли собой маленькие кружочки, а каждое второе слово было выделено чернильными штрихами.

«Вот здорово, — подумала Мэдди, осторожно влезая в свою кофту. — Мой ребенок находится на попечении женщины, думающей только о том, сколько лет полноценного шопинга осталось до конца тысячелетия, моя грудь на грани ядерного взрыва, мой помощник из социальной службы охотится за моим внутренним и внешним ребенком, а я все еще влюблена в самца-феминиста, который считает, что „стеклянный потолок“ — это название клуба. Шансы на освобождение призрачнее Джоди Кидд. К тому же меня хочет изнасиловать женщина, у которой на нижней части живота вытатуированы слова: „Пропылесось мой коврик любви“».

Ее единственной надеждой было участие в Программе Защиты Свидетелей, с немедленным перемещением ее в безопасное место. Например, в глубокий космос с капитанами Кирком и Скотти, идущими на крейсерской скорости. Она всего лишь пошла в «Харродз» за упаковкой чернослива, и вот что с ней стало. Если бы только она могла повернуть время вспять и начать все с начала. Попытка номер два. Ладно, если весь мир — сцена, то где, черт побери, гардеробная?

8. И горькая пилюля в придачу

Один годовалый малыш затолкал в нос пластмассовую подводную лодку из коробки с сухими завтраками. Другой лепил из пластилина нечто напоминающее половые органы. Двое следующих с восторгом уплетали пенопластовую упаковку от новенькой пожарной машины, на которую они не обращали ни малейшего внимания. Все деревянные погремушки и почтовые ящики, купленные чрезмерно усердными родителями за огромные деньги, были выброшены за ненадобностью. Оглядываясь вокруг, Джиллиан поняла, что лучшей игрушкой для малыша может быть только наполовину изжеванный дождевой червяк или дрель фирмы «Блэкэнд Деккер» в комплекте с младшим братом или сестрой.

Детский лепет в Детском модельном агентстве Роузи Фьючерз был оглушающее громким. Везде были детские пит-стопы, где около тридцати мамаш разложили свои матрасики и, достав влажные салфетки, вытирали выпачканные чем-то напоминающим по цвету дижонскую горчицу детские попки. Дети, лежа на спине, быстро-быстро дрыгали ногами, будто соревнуясь в велосипедном заезде Тур де Франс. А те, кто не крутил педали, лежали на своих животах, вытягивая вверх свои тонюсенькие шейки, как перископы, чтобы подсмотреть за своими соперниками размером с пивную кружку.