Утраченный и обретенный (ЛП)

Эйден фыркнул.

— Джоуи и… как там звали того парня? С которым ты жил в комнате на первом курсе...

— Гас, — напомнил я.

Он усмехнулся.

— Верно, Гас. Почему я никогда не могу вспомнить имя этого парня? Ты прожил с ним целый год. Мне всегда хочется назвать его Маус.

— Возможно, он напоминал тебе мышь из «Золушки», — предположил я. — Гас, Гас…

— Я не собираюсь интересоваться, с чего ты это взял. В любом случае, ты всегда был жилеткой для Гаса, пока Джоуи обычно плакался мне. И нам тогда пришлось потратить два часа, пытаясь заключить мирное соглашение века, чтобы помочь им все уладить между собой.

Я снова засмеялся.

— И ничего из этого не вышло.

— Это еще мягко сказано. Но все равно, кое-что хорошее получилось, — сказал он улыбнувшись.

— Да уж. Наверное. Не то, чтобы мы с тобой продержались дольше, чем Джоуи и Гас. Ты бортанул мою задницу.

Эйден коснулся рукой моего подбородка.

— Я ведь все еще здесь, не так ли? — спросил он негромко.

Эйден по-прежнему поддерживал меня, как и все предыдущие десять лет. Несмотря на то, что наши романтические отношения довольно быстро себя изжили, нам все равно удалось остаться друзьями. По какой-то причине его прикосновение оказалось именно тем, что мне было сейчас необходимо, и я по-дружески обнял его. Он крепко и коротко сжал меня в ответ, прежде чем тут же отпустить, и мы уселись с ним на упавшее бревно рядом с нами.

— Знаешь, почему я на самом деле порвал с тобой, Беннет? — негромко поинтересовался он уже серьезно.

Серьезный Эйден был тем еще зрелищем, но мне не всегда нравилось, когда его серьезность была направлена на меня. Может быть, потому что я знал, что он прибегал к этому голосу и подобным интонациям только тогда, когда собирался сказать мне что-то, что мы оба знали, мне не захочется слышать.

— Потому что ты обязательство-фоб, который боится позволить кому-либо приблизиться достаточно, чтобы снести стальные стены вокруг твоего раненого сердца? — поинтересовался я, пытаясь сохранить легкость между нами еще ненадолго.

Эйден моргнул, глядя на меня, а затем покачал головой.

— Эм, нет… но спасибо и на этом.

— Всегда пожалуйста, — кивнул я, — продолжай.

— С тобой мне постоянно казалось, что я что-то вроде временного заменителя.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался я, стараясь проигнорировать неприятное тянущее ощущение от его слов.

Эйден выдохнул и вытянул ноги, прежде чем скрестить их в лодыжках.

— Беннет, признайся, ты влюблен в этого парня с незапамятных времен. Бьюсь об заклад, твой первый «влажный» сон и тот был о Зендере, гуляющем на детской площадке в светящихся Скечерс.

Я почувствовал, как к лицу прилило тепло.

— Он не мог позволить себе Скечерс, — пробормотал я. Но не стал уточнять, что подарил ему на день рождения свои собственные новые кроссовки в тот год, сказав отцу, что потерял их в школе. К счастью, он всегда был слишком занят, чтобы заметить, что новые дорогие кроссовки моего лучшего друга выглядели необычайно знакомыми.

Теплая рука Эйдена опустилась на мое плечо, и я повернул голову, чтобы взглянуть на него.

— Он и есть та причина, по которой ты все это делаешь, не так ли?

— Делаю что? — уточнил я.

— Твой отец так отчаянно хочет, чтобы ты возглавил Кроуфорд Групп, но ты вместо этого предпочитаешь управлять благотворительным фондом.

Я ощетинился на это предположение и уже открыл рот, чтобы ответить, но Эйден поднял руку, до того, как я успел произнести хоть слово.

— Я знаю, знаю. Тебе нравится работать с детьми. И ты скорее будешь помогать нуждающимся, чем богатым засранцам разбогатеть еще больше. Не напрягайся. Ты говорил мне все это и раньше. Мне просто интересно почему. Это из-за Зендера?

Мой взгляд самопроизвольно скользнул в сторону костра, остановившись на человеке, о котором шла речь. Зендер был занят демонстрацией вязания альпинистских узлов, о которых его расспрашивали подростки днем. Я даже не заметил, когда он вернулся и что уже начали сгущаться сумерки.

— Нет, — сказал я. — Знаешь, я никогда не воспринимал его так. На самом деле, я во многом завидовал его жизни… тем отношениям, что у него были с отцом.

Все мысли сами собой переключились на воспоминания о том, как весело мы проводили время вместе — Зендер, мистер Рид и я — каждый раз, когда я ужинал у них дома, или они брали меня с собой на одну из экскурсий по пляжу или в очередной поход. Да, у меня было предостаточно денег, гораздо больше, чем у Зендера, но Зендер все равно казался богаче во многих других отношениях.

— Я не хочу быть похожим на них, — негромко произнес я. Это была правда, в которой я никогда себе не признавался.

— На детей? — спросил Эйден в замешательстве.

Я покачал головой.

— На своих родителей. Речь всегда только о деньгах, статусе и привилегиях. Я продолжаю думать, что когда-нибудь наступит момент, внутри меня что-то щелкнет, и я начну смотреть на такого парня, как Зендер, как на… кого-то ниже себя. Как мой отец смотрел на отца Зендера.

Я взглянул на Эйдена и произнес:

— А ведь поначалу они были друзьями, ты знал это?

— Отец Зендера и твой отец?

Я кивнул.

— Ну, друзья, возможно, звучит слегка с натяжкой, но когда мать Зендера еще была рядом, и вся их семья приходила к нам в гости, то мистер Рид вместе с моим отцом сбегали к нему в кабинет, чтобы выпить. Он делал это только со своими приятелями. А после того, как мистер Рид начал работать на него… — мое сердце сжалось, а в горле образовался комок, — … он должен был использовать вход для рабочих, если хотел войти в дом.

— Вход для рабочих?

— Все люди, которые работали в доме, могли входить только через боковую дверь в прачечной. Если им нужно было поговорить с моими родителями, им следовало использовать этот телефон на стене… им не разрешалось ходить по всему дому. Только разве что горничной можно было свободно разгуливать внутри, но даже для нее были свои правила. Они просто переставали… быть людьми для моих родителей.

— Ты не такой, Беннет, — твердо сказал Эйден. — Ты не смог бы быть таким, даже если бы попытался.

Я не был так уверен, поэтому не ответил. Мой взгляд сосредоточился на подростках, которые были полностью поглощены тем, что им объяснял Зендер, но как только он взглянул в мою сторону, я отвел глаза, потому что не хотел иметь дело с его очередным взглядом ненависти или отвращения.

— Я не хочу, чтобы эти дети когда-либо чувствовали себя так… будто они не имеют значения. Как будто они вынуждены использовать определенную дверь до конца жизни. Я знаю, что это не имеет никакого смысла…

— Имеет, — перебил Эйден, его пальцы коснулись моих рук, когда я зажал ладони между ног. — Это на самом деле имеет смысл, Би. Но, думаю, в этом кроется и еще что-то большее.

Так и было, но я был слишком выжат, чтобы попытаться объяснить это. К счастью, Эйден не давил на меня.

— Итак, если управление благотворительным фондом — то, с чем ты хочешь связать свою жизнь, когда ты собираешься сказать об этом отцу? — поинтересовался Эйден.

Я почувствовал, как знакомый нервный спазм скрутил все внутренности.

— Я уже пытался. Отец отказал мне. Когда он предложил мне место в Фонде, то заставил меня согласиться, что это только временно. По возвращении я должен стать тенью вице-президента, потому что он уходит на пенсию в следующем году. Отец тоже хочет уйти на пенсию раньше, а это значит, что у меня будет всего пара лет в качестве вице-президента, после чего я займу пост Генерального Директора.

Даже просто говоря об этом вслух, я испытывал тяжесть, что давила на меня неподъемным грузом из-за отсутствия выбора. Мне стало трудно дышать.

Эйден положил руку на мое колено в поддерживающем жесте и мои глаза автоматически нашли Зендера. Как я и думал, он смотрел на меня. Я машинально отдернул колено от Эйдена, заметив, как Зендер отвернулся, продолжив разговаривать с ребятами. Эйден хмыкнул.