Rain (СИ)

Путаясь в карманах, путаясь в ключах и скважинах, мне становится страшно по-настоящему, действительно, без придури, как если позади гонится чудище: морское, лесное, воздушное, любой масти.

-Чего-то боишься, принцесса? – размеренное, пустослышное, растворимое. Секунда в секунду. Я его всё-таки ненавижу за эту парадоксальную прямолинейность, и если бы моя воля была такой же сильной как его кулак, выбила бы эту правду к чертям собачьим. Но мне не хватит смелости, он как всегда охватывает правильность.

Правая рука притягивает за талию и плавно, вводя в забвение, расцепляет пальцы, сковывающие заветный ключик, как единственный вход во спасение, выход в сознание. Мне нечего ему заявить в непозволительном поведении, ведь я вроде как до сих пор обижена? До сих пор питаюсь молчанием, и вся такая недоступная.. Недоступная. Недоступная, а ты что творишь? Другая рука надёжно расположено гладит по плечу, но ни разу не внушает надёжности, и первая попытка вырваться венчается провалом. Меня тянут ещё ближе/дальше, заводя в другое пространство, потаённо-сумрачное из-за зашторенных окон, пугающее и привлекающее одновременно. Это и пугает. Дверь захлопывается уже созвучием иным, немного тяжелее и весомее, нежели это сделал бы Тэхён, который вроде как меня всё ещё к себе прижимает, и отпускать пока не собирается. Я слышу невозможное – три дышащих человека в одной комнате, вместо заведомых два, включая меня. И по сравнению со вчерашним вечером, страшилки рассказывать никто не предлагает, как собственно и другие истории, чтобы развеять устаканенную тишину, суммарную с моим сдвоенным, сбивчивым воздухом (моим личным, я с ним ни с кем не делюсь).

Это номер Тэхёна, сомнений быть не может. Это третьим вошёл Чонгук (сомнений быть не может), появившийся из пустоты, словно по сговоренной плановой системе, объединявшей всех кроме меня. Всё становится подозрительным и накалённым до предела, когда Чонгук почему-то столбом встаёт передо мной, и ласково, совсем ему несвойственно улыбается, опять-таки переглядываясь с брюнетом позади. Судорожно хватаю запястья Тэхёна, и пытаюсь расцепить, раздвинуть сильные руки, сбежать как можно дальше от подступающего волнения, от вспотевших ладоней, от подкосившихся коленок – коленки всегда в приоритете. Но кроме холодных наручных часов и крепкой хватки, ничего для себя не решаю.

-Ты чего-то боишься? – еле уловимо повторяет Тэхён, и снова слишком сокровенно приближённо, я так не играю.

«-А может быть иначе?» - звучат слова Чонгука, отчего-то такие верные в данном моменте, и такие неправильные до полоумия.

-Тэхён, пусти. – Свищу как напуганная мышь, и голос хрипит соответствующий, больше не припрятанный за высокомерным акцентом. Взываю острую боль в животе, признаки астмы/кори/ветрянки/авитаминоза, и чтоб в обморок. В обморок и с падением, с театральной прискорбностью, и лучше тогда уж без возврата на новое утро. Но ничего не происходит, и даже это вечно мучающее головокружение отступило, или точнее приобрело другую форму кружения.

-Хуан, даже если ты будешь плакать, мы тебя не отпустим, - с некой горечью и сожалением известил Чонгук.

А я это где-то уже слышала. Точно помню. Точно помню, будто это было вчера..

«-Давным-давно в чёрной-чёрной комнате..» - должен продолжить стоящий блондин, совершая трюк сказочного дежавю, но он нем и прискорбен. Выглядывает ещё с пару секунд, кажущимися мне целыми островами-путниками посреди океана, и словно в чём-то согласившись, спросив, обнаружив, делает шаг навстречу.

Сзади стеной нерушимою Тэхён, впереди – ничего обнадёживающего, куда нерушимее. Справа, слева, сбоку, куда податься?

-Хуан, прости. – Не те извинения. - Простишь? – Не тот заданный тон. - Не будешь больше дуться? – Не тот подходящий случай. Чонгук дурак. Я не обидчивая по натуре, я это уже рассказывала. Я просто пугливая. Я просто боюсь. Боюсь всех и саму себя первостепенно. И прямо сейчас готова бежать, и если мне кто-нибудь задаст вопрос: от кого? я вымолвлю, даже не задумавшись.

Я бегу от смерти. И меня не надо останавливать.

И мучить меня тоже, так нельзя. Нельзя, нельзя. Я запрещаю.

-Я умру от разрыва аорты.

Будет вечер особого сорта -

в меру чувственный, теплый и ясный

и, если честно, просто ужасный.- Читаю свои написанные стихи к новой песне, и слышу приглушённые смешки от соседок по общежитию.

-Позитивный настрой, Хуан.. - медленно выдаёт Соню.

-Подожди.. Не перебивай. - Моя гавайская четырёхструнная укулеле приятно тяжелела в руках, дополняя текст музыкой, как у самых настоящих композиторов. -

-Или рухнет с заоблачной выси, как витраж мне на голову небо.. Гром мне уши забьет динамитом. Я умру тяжело и нелепо...

-Боже, Хуан, что за ужас?

-Так искусство же.

-Сплошная трагедия. Может что повеселее?

-Нет проблем.

-Я умру нагишом или франтом,

чисто выбритым, с розовым бантом.

И, чтоб светских шокировать дур,

я не сделаю педикюр.

...

Комментарий к 8. Борис Виан. Я умру от разрыва аорты

========== 9.portrait of a tragedy ==========

Ikuko Kawai – 07 - Oblivion

Jami Sieber – Tell It By Heart

И когда его нет! Преврати эту вещь в трясину,

Которой Святому Духу, Отцу и Сыну

Не разгрести. Загусти в резину,

Вкати ей кубик аминазину, воткни там и сям осину:

Даёшь, трагедия, сходство души с природой!

Иосиф Бродский - Портрет трагедии

Чаще всего у людей нет причин для тех или иных свершённых действий, действий которые свершаться и будущие направления. Мы находим для себя оправдания, ищем поводы, числимся знаниями, а получаем степень в минусе и больше ничего после запятой. Все мы, безусловно, остро подмечаем, если наши собственные жизнь резко летят под откос, но зато когда вдруг она же, жизнь, снова полна красок и счастья, и наверняка, воспаряет к небесам, мы замечаем это слишком поздно, когда вновь припадаем к земле и меряем шагами пустоту около сердца. И этому естественно должна быть причина, ведь как же иначе. Ну, знаете, какое-никакое оправдание для неудачи. Не потому, что ты сам заводишь себя в тупик, кто-то, вероятно, прописал все твои глупые выходки и делает ставки с неосмотрительной неосторожностью, не боясь погубить очередную пешку. И здесь.. вот здесь, стоит заметить, как летят под откос личные принципы. А следствия причин уже не ищут повода. Будущие решения и свершённые действия не предполагают муторных обдумываний. Причин нет. А поводы, поводы, много поводов и ничего после запятой, точки, многоточия – всех знаков препинания, по нам известным (нет) причинам.

Всё было запланировано заранее, просто я об этом не догадывалась. Не могла догадываться в силу отпускной беспечности, доверчивости к людям, привычной наивности. Мне до сих пор кажется, что всё это изощрённо выдумано, перевёрнуто, неправильно до мозга костей, сделано, чтобы в очередной раз поглумиться, выявить реакцию и написать заметочки в блокнот о новом следствии.

Тэхён так беспроблемно примостился позади и мягко прикоснулся к моей шее, выводя поцелуи по своей только выдуманной траектории, будто кто-то ему вообще разрешал касаться моего тела, в конце концов, моей шеи и оставлять никомуненужные поцелуи из собственной прихоти, так беспечно и легко. Его невоспитанные руки крепко держали меня за талию, и с каждым моим сбитым вздохом вцеплялись всё крепче, словно надумай я падать, земля стала бы находиться в одних единственных руках, - как мир заключается в одном человеке, - обеспечивающих почву как залог сохранности: неравномерную поверхность равновесия, мнимую доверчивость, выстроенной из обмана.

Чонгук медленно пуговица за пуговицу расстёгивал тёмную сорочку из ситца. Пронзительно глядел в мои глаза и не отпускал, держал до последнего, наблюдая за моим живописным лицом (бегущей строкой в глазах и непроизнесёнными междометиями, ругательствами, криками), а я не могла препятствовать и шла в синхронности системы, что было отягощающим феноменом. Сжимаясь в комок, я приводила рассудок в отголоски реальности, прося снизойти до объяснения, сей глупой шутки: очередным стечением или дурственной случайностью? Опять..