Музыка звездного света

_И_потянула_его_за_руку_ — _туда,_дальше,_где_я_еще_не_была._

_Мы_уходили,_впереди_была_вся_планета_и_целая_жизнь._А_позади,

за_моими_плечами,_навсегда_оставалось_дерево_ — _а_значит,

можно_было_становиться_по-настоящему_счастливой._

Черт! Я оставила листок в книге и яростно захлопнула ее. Это ответ? Зачем

там мое море? Зачем? И как я могла написать то, чего совсем не помню?

Я еще раз посмотрела на листок. Может, я ошиблась, и почерк совсем чужой,

просто похожий? Но нет, вот и придуманная мною «д» — никто ее так не пишет, и

«в», написанная, как большой мягкий знак.

Так, может, это мы с Игнатом уходили от дерева все дальше и дальше, а потом

попросту забыли об этом?

Лучше уж про это совсем не думать, так и свихнуться можно!

Нет, больше никаких книг. От них только хуже.

Помимо воли я открыла эту книгу снова, забрала рассказ и засунула в

энциклопедию.

До лучших времен.

А пока — пусть он тянется, этот мой домашний арест.

И пусть будет где-то Игнат.

Пятница, суббота…

— Как ты думаешь, я его когда-нибудь найду?

— Рано или поздно все находятся…

И воскресенье.

Сашка прибежала рано утром и сама вывела меня на улицу. Когда я переступила

порог нашего подъезда, меня насквозь пронизал холодный ветер. Я вдохнула воздух.

Он был резкий и сухой, будто состоящий из тонких льдинок. Я поежилась.

Мне показалось, что прошло несколько лет. Что все вокруг изменилось… Я

посмотрела на Сашку — она оставалась прежней. Я даже спросила:

— Сашка, правда, всего неделя прошла?

Сашка недоверчиво пожала плечами:

— Ну, наверное…

Осень сделала еще несколько шагов вперед — вперед к зиме. Все вокруг было

оранжево-красным. Еще немного — и пойдет снег, все замрет до лета. Больше всего

я люблю лето — оно теплое. Я говорю так — лето я люблю целиком, а остальные

времена года — частично.

Но сейчас было красиво.

Сашка сунула руки в карманы, переступила с ноги на ногу и спросила:

— Что делать будем?

Я задумалась. И, правда, не стоять же нам у подъезда. И тут Сашка, крикнула:

— Побежали!

И мы сорвались с места и повернули к небольшому парку. Побежали так быстро,

как хватало сил. Перепрыгивая подмерзшие лужи, поднимая вверх упавшие листья,

старательно собранные дворниками в кучи. Я отталкивалась и старалась сделать шаг

длиннее, и почти что летела. И в этом нашем беге растворялось, сжигалось мое

заточение, выбивалось напрочь встречным ветром, а в меня врывалась свобода,

сегодняшний день, весь мир!

— Бежим, бежим, не расслабляемся! — кричала Сашка как заправский тренер.

Мы остановились вместе у какого-то дерева, и, опершись о него, отдышались. И

Сашка снова крикнула:

— Побежали!

Мы мчались дальше, теперь уже наперегонки, то догоняя, то отставая. Я

набирала скорость, хватала Сашку за куртку и, оттеснив ее, вырывалась вперед.

Сашка злилась:

— А-а-а, коза! — и сама рвалась вперед, пытаясь ухватиться за меня. Я

смеялась и уворачивалась.

Сашка как-то изловчилась и поставила мне подножку, и мы вместе упали в ворох

листьев. Отсмеялись, закашливаясь. Перевернулись на спины и смотрели на утреннее

небо. Облака на нем были свежие, только испеченные, чуть красноватые. И мне было

жарко, я чувствовала, как горят у меня щеки.

— Щеки горят, — сказала я Сашке, смеясь.

Сашка дотронулась до моих щек, проверить — как это они у меня горят. Руки у

нее были холоднючие.

— У, земноводное, — пробурчала я.

Сашка поднялась и отряхнулась.

— Пойдем обратно? — спросила она.

Как это обратно? У меня, может, только свободная жизнь начинается, и мне

опять в четыре стены?!

— Завтракать, — весомо объяснила Сашка.

По дороге домой я сказала Сашке:

— Сегодня в три пойду к памятнику. Вдруг Игнат все еще приходит туда?

Сашка как-то потускнела и стала смотреть в пол, пиная попутные камни.

— Не ходи, — коротко сказала она, не поднимая головы.

Я удивленно посмотрела на нее, и она повернулась ко мне, глядя мне прямо в

глаза.

— Не ходи, — повторила она. — Он не придет.

Меня прошиб озноб. Я снова почувствовала, какой все-таки холодный ветер.

— Почему, Сашка? Откуда ты знаешь?

Сашка засмущалась.

— Ну… — непонятно сказала она. — Я проверяла.

Я недоуменно выпучила глаза. Наверное, получилось жутковато, потому что

Сашка сразу выдала:

— Я приходила. Туда, к Гоголю. Всю неделю. Каждый день с трех до четырех.

Его не было.

— Сашка! — только и могла сказать я.

— Какой-то парень приходит туда читать Гоголя вслух, — добавила Сашка, и,

несмело улыбнувшись, сказала: — Очень симпатичный.

Мы молча шли до дома. Я вздыхала. Сашка тоже. Потом Сашка решительно

заявила:

— Клин клином вышибают. Надо тебя к кому-то пристроить.

В этот день Сашка с Юркой не дали мне быть одной. Они взяли меня с собой, мы

побродили по городу, сходили в кино, попугали детей на площади. И я даже не

чувствовала себя лишней — подумаешь, на один день к ним пристроилась! К Юрке я

привыкла, и нам всем вместе было весело. Когда мы возвращались к нашему дому,

Юрка спросил у Сашки:

— Ты завтра после уроков свободна?

Сашка остановилась и сморщила нос, что-то вспоминая. Потом сказала:

— Блин! У меня же завтра увеселительное мероприятие.

— С кем это? — подозрительно спросил Юрка.

— Не волнуйся, с бабушкой, — сказала Сашка. — У нее же день рождения.

Юбилей. Семьдесят лет. Придется идти.

— Всей семьей пойдете? — спросила я.

День рождения — это значит, на весь вечер. Значит, завтра вечером снова

будет тихо, как в пещере.

— Какое там! — возмущенно сказала Сашка. — Я да Федька! Бабушка у нас сложно

ко дням рождения относится. Она считает, что это детский праздник!

— Ну и правильно, — сказала я. — Поддерживаю.

Сашка глянула на меня испепеляюще.

— Детский праздник, — сказала она. — Это значит, что пойдем только мы с

Федькой, а маму с папой она на порог не пустит! Будем пить чай и есть торт. Вот

и все веселье. Я скоро вырасту, бабушка и меня перестанет пускать. Один Федька

будет ходить.

Юрка прошел чуть вперед, повернулся и шагал задом наперед.

— Но ведь юбилей же! — сказал он нам. — Надо что-то придумать! Пусть будет

праздник твоей бабушке. Позовем наших.

Это было просто и гениально. Два человека много не навеселят. А если

двадцать?

Сашка загорелась идеей:

— Надо всех позвать! Тин, пойдем ко мне, будем обзванивать народ! Юрка, ты с

нами?

— Не, я домой, — улыбнулся Юрка. — Надо же подумать, что твоей бабушке

подарить.

— Точно, подарки! — еще больше обрадовалась Сашка. — Завалим бабушку с ног

до головы. День рождения в пять. Готовься!

— Музыку там можно на чем-то проигрывать? — поинтересовался Юрка.

— Радио? — с сомнением сказала она.

— Ясно, — сказал Юрка. — В общем, о музыке я позабочусь.

Уже темнело, надо было еще собраться в школу, но у нас впереди были великие

дела. Сашка обзванивала народ из нашего класса, из параллельных, из художки.

— К бабушке! На день рождения, да! — кричала она в трубку. — Потому что

детский праздник! Еще какое дите! Тащи что-то, чтобы оформить красиво. Подарок

не забудь! И что подарок должен быть для бабушки, тоже не забудь! В пять! Все,

жду!

Я рассылала приглашения по электронной почте. Федька сидел тихонько и щелкал

кнопками на мобильнике. Я завистливо посмотрела на него — мой мобильник остался

где-то в лесах.

— Ты что там, смс-ки отправляешь? — подозрительно спросила Сашка.