Солнечный листопад-1 (ч.1-6)

     И не сразу почувствовала, как завибрировав телефон в боковом кармане, а потом и услышала.

     Это-то и вернуло меня в реальность. Я открыла глаза - свет так резанул по ним, что прослезилась. Леша почувствовал, как я замерла и отстранился. От одного его взгляда едва не ухнула обратно вниз. И дыхание окончательно сбилось.

      - Не отвечай. Не оставляй меня. - Слова сменились настойчивым поцелуем. И я послала к черту этот телефон и звонившего. А любимый быстро заставил забыть о них обоих.

     Звонок умолк - услышала я как сквозь вату, - но почти тут же заорал его мобильник. И на этот ор было невозможно не обращать внимание. О, как же я возненавидела этого неизвестного звонившего! Парень с трудом оторвался от губ и убрал руку с моего лица, заведя ее назад, и достал надрывавшийся телефон. Но смотрел на него долго. Не выключил звук, а тихо выругавшись: "Dam" it!", поднес его к уху. И одновременно с этим садясь, отпуская меня на волю. Только разве я этого хотела?

      - Да! - обозлено рявкнул он. Молчание. Я одернула футболку, чтобы больше не открывала живот - проснулась стеснительность, - и тоже села. Короткий взгляд в мою сторону. - Зачем она тебе? Мари... - Леша громко выдохнул и верхнюю часть лица согнутой рукой. - Хорошо. Нет. Я спокоен, - медленно сказал он, проговаривая каждую букву. Молчание, в течении которого я следила за выражением его лица. Только ничего не было понятно. И вдруг парень как рявкнет: - А вот чем я занимался до этого, тебя не должно касаться! - Он отвел руку и я увидела, как, вернее - насколько он зол. Помню только один случай, когда я видела похожее выражение лица - в спортзале, рядом с Милой.

     Леша протянул удивленной такому ему мобильник со словами:

      - Тебя. Сестра.

     Меня? Мари? Но... зачем?

     Парень развернулся ко мне спиной.

      - Соня, иди к себе в комнату. Пожалуйста, - тихо попросил. И было в этих словах что-то, что я все вопросы решила заглубить подальше и сделать то, что он просил. Голова остудилась и в нее ворвались такие мысли! Как я себя только не обзывала...

     Прикрыла за собой дверь, зажмурилась и что есть силы забила кулаком в лоб. Ведь еще немного, и...

     Так, все, спокойно. Не нужно давать другим понять о своем состоянии.

     Я прокашлялась и поднесла телефон к уху.

      - Да?

     Спустя пару секунд раздался осторожный и приглушенный голос Мари:

      - Я помешала?

     Я закрыла глаза и шагнула назад, прислонившись к стене. Помешала?..

      - Да нет... - усмехнулась, - скорее ты уберегла меня от одного поступка, о котором я утром стала бы жалеть, - и я говорила то, что думала. Как и сказала недавно Лена - на утро, когда очарование ночи прошло бы, я жалела, что... произошло все так быстро и неожиданно.

     Не знаю, что она такого услышала в моих словах, но девушка очень тихо и напряженно сказала:

      - Прости.

     Услышав это короткое слово, я напряглась. Мари никогда не говорила таким обреченным тоном. И это неспроста.

      - Что-то случилось? - осторожно спросила. Молчание. И я бы подумала, что она отключилась, если бы не услышала ее тяжелый вздох. Так что я терпеливо ждала, когда она заговорит, кажется, начиная немного волноваться.

     Мое отношение к Мари может показаться странным, но... Леша - он родной и его сестра воспринимается мною как... как член семьи, что ли? И как моя сестра тоже. Она помогает, заботится, и я хотела помочь и ей. Хоть раз. Не в ответ на ее доброту, нет, просто потому что хотела.

      - Наверное... - послышалось с еще одним вздохом. - Я... - она замолчала, будто раздумывала, говорить мне или нет, - хотела поговорить, - все же решилась и это ясно проследилось в ее тоне. - Хоть с кем-то. А кроме тебя у меня из подруг никого нет. И родных тоже, - еще один вздох. - А Леша... он... - запнулась и быстро, с беспокойством забормотала: - он не должен знать обо всем этом. Пока. Ведь если узнает, ему будет хуже, понимаешь?

      - Не понимаю, прости, - откровенно призналась. Почему Леше будет хуже, если он узнает... что узнает? Про... Олесю Павловну?

      - Алекс, он... потом тебе все расскажет. Сам. Я не имею на это права. - Девушка практически шептала.

     Когда она в таком состоянии, я просто не могла ничего просить и тем более - требовать.

     Расскажет... я буду надеяться на это.

     Молчание затягивалось.

      - Помнишь, как мы съездили к... леди Олесе? - почему она сделала такую паузу перед тем, как сказать имя своей няни? Которая еще неизвестно, кто именно... Стоп. Похоже, Мари звонит, чтобы поговорить о ней! Значит ли это, что она уже сделала экспертизу?

     Я быстро посмотрела на плотно закрытую дверь в Лешину комнату. Но то, что она закрыта, еще не значит что будет не слышен наш разговор.

     Мари сказала, что ему будет хуже, а я этого не хочу, как и она. И поэтому я пошла "к себе", убедилась, что закрыла дверь, и присела на кровать.

      - Да, помню, - ответила. Как такое можно забыть?

     В трубке что-то зашуршало и, почему-то, довольно четко слышны были шаги девушки. Больно гулко, с эхом, они звучали. И я сделала вывод, что она шагает по какому-то пустующему помещению, в котором пол уложен плиткой или камнем. Вполне возможно, что - по коридору. Шаги, поначалу бывшие такими быстрыми, стихали, пока совсем не стихли.

     - Ты знаешь, когда мне было почти три года, женщина, что родила нас, ушла, - с задумчивостью начала она. И с какой-то отстраненностью. - Просто исчезла. Я не помню ее, как и вообще жизнь до лет пяти, только отдельные моменты. Как папа и она ругались перед ее исчезновением. И как он присел передо мной на колени и сказал, что эта женщина меня бросила, а значит больше не имеет право быть моей матерью. Ее больше не существует. Я помню, как тогда расплакалась, но все поняла, почему-то... хотя была такая маленькая, - грустная насмешка. - И младшего брата воспитывала, повторяя эти слова. Ее нет... она исчезла... она нас бросила. Убеждала его и себя тоже, потому что как бы старательно не взращивала в себе ненависть к этой женщине, все равно, очень глубоко в душе, хотелось, чтобы она вернулась. Моя мама...

     Я не знаю, показалось мне или нет, что ее голос задрожал, будто она... плакала? Но тогда Мари очень быстро взяла себя в руки и говорила так же отстраненно, как и вначале.

      - Лексу не было и года, так, месяца три. Младенец. Папа нанимал для него нянь. А потом пришла она. Леди Олеся. И с тех пор она стала для нас как мать. Так... заботилась. И Алекс ее как маму принимал, и даже я, хоть была взрослее. Я не понимала, почему так воспринимаю незнакомую женщину? Почему меня так тянет к ней? Почему хотелось, чтобы она была всегда рядом, утешала, хвалила... почему так ей доверяла? И Лекс тоже... Она так вообще заговорил у нее на руках. Братик назвал ее мамой, при мне, так четко и ясно, что невозможно было принять за простой лепет. Помню, как она расплакалась. Помню, - вновь насмешка над самой собой, - как мне стало тогда завидно, как я брала его на руки и долго повторяла собственное имя. Марина... Марина... Тыкала в себя пальцем, а он круглил глаза мне в ответ. Но никогда не ревел, хотя я, наверное, ему сильно надоедала. Все сидел так спокойно... и смотрел слишком по взрослому. Порой казалось, что, пусть он не говорит, но все понимает... Мое имя оказало для маленького братика слишком длинным и труднопроизносимым, но все же он его выговорив, правда сократив: "Мали", - девушка тихонько рассмеялась. - Так смешно картавил. И было почти непонятно... но он сказал. И потом прыгала от радости. А Лекс, зажатый у меня в руках, смеялся.

     Сколько нежности было в ее словах... Заботы. Таких искренних, что трогали до глубины души.

      - Ты так любишь брата... - я не спрашивала. Я знала и не могла ошибиться. У меня есть уши и они все прекрасно расслышали.

     Лежик. Олег. Приемыш в нашей семье после того, как погибли его родители. Но никто и никогда его так не называл. Он был полноправным членом нашей семьи. И я воспринимала его как родного брата. И некоторые чувства Мари мне были знакомы.