Всему вопреки

То ли Мэри поняла, что Бренда права, то ли у нее уже не осталось сил молчать, но она тяжело вздохнула и начала свой рассказ. Вначале она говорила медленно, с запинкой, потом все быстрее, торопясь пропустить самое страшное, чтобы снова не оживлять его в памяти. К концу рассказа Мэри уже почти не могла говорить, а по бледному лицу Бренды струились слезы.

— Мэри, ты должна сообщить обо всем этом властям. Чарльза надо остановить!

Давняя боль, воскрешенная долгим рассказом, впилась незримыми когтями в сердце Мэри, раздирая его в клочья.

— Чарльз и есть эти самые власти. Говорю же тебе, все полицейские заодно. Что бы ни случилось, они сразу бросятся защищать друг дружку. Ты же видела — полицейский, который заходил сюда, даже незнаком с Чарльзом, но всегда готов ему помочь. Обещай, что никому не расскажешь об этом, Бренда! Обеща-а-а-й! — пронзительно крикнула она, срываясь на визг, но уже по другой причине.

Бренда проворно вскочила:

— Боже милосердный, да ведь ты рожаешь!

— Нет, еще нет, еще не время. Я должна...

Мэри осеклась. Она и сама еще не знает, что должна сделать.

Бежать от Чарльза. Вот только неизвестно, как.

— Время или не время, а твой маленький вот-вот выберется на свет! Не двигайся с места! Я сейчас позову Джерри!

— Нет, мне надо встать. Мне надо идти. — Мэри даже приподнялась, но тут же рухнула назад — спину пронзила нестерпимая боль.

Бренды не было долго — а может быть, всего минуту, у Мэри не осталось сил следить за временем. Боль накатывалась волной, отступала и вновь набрасывалась, и не было ничего, кроме этой боли. Наконец вернулась Бренда, и с ней был Джерри.

— Как дела, малышка? — спросил он, наклоняясь над Мэри.

Она стиснула зубы, дожидаясь, покуда схлынут очередные схватки и к ней вернется способность дышать.

— Все в порядке, — наконец удалось ей ответить, правда, голос прозвучал не так бодро, как слова.

— Тебе придется ее понести! — озабоченно воскликнула Бренда. — Она не сможет идти сама.

— Еще как смогу! — слабо возразила Мэри, но Джерри уже сгреб ее в охапку.

— Ничего страшного, — заверил он. — Наша Джейн и ее ребеночек вместе весят не больше, чем та мебель, которую мне вечно приходится двигать по твоей милости.

Он отнес Мэри к старенькому фургону и бережно усадил на заднее сиденье.

Минуту спустя рядом уселась Бренда.

— Выслушай меня, Мэри, — строго сказала она. — Все будет хорошо. Все плохое уже позади. У тебя будет ребенок, и это настоящее чудо. Мы с Джерри всегда будем рядом с тобой. Втроем мы уж как-нибудь вырастим этого сорванца! — Она улыбнулась и похлопала Мэри по руке. — Знаешь, есть в общинах хиппи такой милый обычай — у каждого ребенка целая орава родителей. Вот мы и устроим нашу маленькую общину хиппи — всего на троих. Маловато, зато все свои.

Мэри попыталась рассмеяться, но новый приступ боли превратил смех в протяжный стон.

— Знаю, это звучит смешно, но я не шучу, — тихо проговорила Бренда. — Мы хотим, чтобы ты и малыш остались жить с нами. Представляешь, как общими усилиями мы испортим этого славного мальчишку?

— Девчонку, — поправила Мэри. — Это девочка. Бен сказал, что это девочка — значит, так и будет.

«И пусть она будет похожа на Бена. Ну, пожалуйста, Господи, что тебе стоит...»

Переполненная до краев любовью и нестерпимой нежностью, Мэри лежала на больничной койке и смотрела на свою малышку — Ребекку. Она решила, что не станет называть девочку Шариз. Надо сделать все, чтобы Чарльз не смог взять ее след.

— Ребекка, — прошептала она, трогая пальцем мягкие светлые волосики. Какие у нее крохотные ручки и ножки! Что за чудо эта малышка, и каким чудом она все-таки появилась на свет.

— Если б только папочка мог увидеть тебя...

Мэри проглотила слезы, которые до сих пор подступали к горлу, стоило ей вспомнить Бена.

— Только папочки с нами нет. И не будет. Он погиб, потому что хотел защитить нас. Твой папочка — настоящий герой.

Словно поняв, что ей говорят, Ребекка открыла глазки и важно замахала кулачками.

— Здравствуй, солнышко мое. Неужели мы решили проснуться?

Малышка поджала крохотные губки, вздохнула и снова уснула.

Мэри удержалась от соблазна в который раз отыскать в ее крохотном личике черты Бена. Всякий младенец трех дней от роду похож только на себя самого, а не на папу и маму.

«Это наш ребенок. Мне наплевать, чьи у него или у нее будут глаза. Мне наплевать, кто посеял семя, породившее эту жизнь. Это наш ребенок».

— Я тоже так считаю, Ребекка, — прошептала Мэри. — Я полюбила тебя еще с тех пор, как ты была только комочком плоти в моей утробе и росла не по дням, а по часам. Я тогда любила тебя так, что, казалось, сильнее и любить невозможно, но потом ты начала шевелиться у меня под сердцем — и тогда моя любовь стала еще крепче. С каждым днем она росла и росла, но и тогда я не знала, как сильно умею любить — покуда не взяла тебя на руки. — Она легонько тронула губами нежную щечку. — Мне не удалось уберечь твоего папу, но тебя я уберегу. Ради тебя я горы сверну, золотко. Честное слово!..

Распахнулась дверь, и в палату вихрем ворвалась Бренда, неся в охапке огромного плюшевого мишку. За ней вошел Джерри с чемоданом Мэри.

— Ну, как поживают наши девочки? Мы приехали, чтобы отвезти вас домой! Смотри, что я привезла для Ребекки!

— А я привез ее мамочке одежду, чтобы ей не пришлось убегать из больницы в казенном халате.

Джерри поставил чемодан около двери в ванную.

Мэри села на кровати, прижимая к груди дочь.

— Он приходил? — шепотом задала она вопрос, который повторяла при каждом посещении Бренды.

Ребекка тоненько захныкала, и Мэри лишь сейчас осознала, что слишком сильно сдавила малышку.

— Нет, полицейский больше не появлялся. Девочки из ресторана ждут не дождутся, когда увидят малышку! Ну-ка, поди сюда, к тете Бренде, дай мамочке переодеться...

Мэри и на миг не хотелось выпускать дочку из рук, но Бренде она отдала девочку без колебаний. По крайней мере, так Ребекка все время у нее на виду. Тяжелее всего, когда ее уносят в детскую палату. В такие долгие и мучительные часы Мэри чуть ли не каждые пять минут заглядывала в палату, чтобы убедиться, что девочка жива и здорова.

Склонясь над Ребеккой, Бренда что-то ласково ворковала. Мэри взяла чемодан и пошла в ванную, чтобы переодеться.