Дорогой, все будет по-моему!

– Как он объяснял то, что вам нельзя приезжать в Лондон?

– Потому что он живет там у Питера и Аби. Он говорил, что чувствует себя у них довольно неловко. Все звучало очень правдоподобно.

– Кто такие Питер и Аби? – фыркнула Стефани.

– Они будто бы живут в Швейцарском дворе. Питер учитель, а Аби программист. Джеймс спит у них на раскладушке в кабинете, а Аби отвратительно готовит.

– Жаль вас снова разочаровывать, но едва ли эти персонажи существуют в действительности. Я о них никогда не слышала, – сказала Стефани.

Кати натянуто улыбнулась.

– А вы? Почему вы не приезжали в Линкольншир?

– А знаете – вообще-то он никогда мне этого не запрещал. Когда мы только переехали в Лондон, даже звал меня с собой. Но я не хотела. А после уже так повелось. Не хотелось срывать с места Финна, а потом, у меня же работа. И он перестал звать, наверное, потому, что встретил вас… – удрученно добавила она. – А я ничего не замечала.

– Не говорите так, словно вы в чем-то виноваты. Виноват только он один! Это он вел себя гадко, он, а не мы!

– Но, черт, что же нам делать теперь? – вырвалось у Стефани.

– Давайте закажем что-нибудь выпить, – предложила Кати, подзывая официантку. – А потом решим.

После трех рюмок водки с тоником (Кати) и трех бокалов белого вина (Стефани) они перешли на «ты» и посвятили друг друга в подробности своих отношений с Джеймсом. Обе решили, что должны говорить со всей откровенностью, не боясь задеть чувства друг друга. Так Стефани узнала, что секс у Кати был первоклассный, но Джеймс всегда отказывался обсуждать возможность иметь ребенка, оправдываясь тем, что уже испортил жизнь одному и не хочет рисковать второй раз. А Кати выяснила, что для Стефани секс был большой редкостью, зато Джеймс недавно сказал ей, что неплохо бы родить второго ребенка. Чем дольше они говорили (и выпивали), тем больше нарастала в них обида на Джеймса и на то, как он с ними поступил. В пять минут четвертого они готовы уже были его повесить, утопить и четвертовать.

– Так вот, – подвела итог Стефани. – Его необходимо наказать.

– Как пить дать, – согласилась Кати. Она не привыкла ненавидеть, но теперь алкоголь и испытанное унижение ударили ей в голову.

– Вот только не знаю, как именно.

Кати задумалась. В голове слегка туманилось, но все же она не теряла нити происходящего. Конечно, Стефани права. Что ты делаешь другим, то возвращается к тебе. Это будет карма, просто карма, лишь с небольшой помощью извне.

– Что для него важнее всего? – размышляла Стефани. – Только, разумеется, это не мы с тобой.

– Что о нем подумают люди! – не колеблясь сказала Кати и сама удивилась, почему так уверена. Верно ли это? Жаль, что в голове немного мутится. Не стоило все же напиваться средь бела дня.

– А что – пожалуй, – засмеялась Стефани.

– Он, например, попросил заказать ему икру на день рождения, чтобы произвести впечатление на друзей. Представляешь – икру!

– На день рождения? Откуда ты узнала? – спросила Стефани озадаченно.

– Ну, так я же все устраиваю, – сказала Кати. – Вечером в воскресенье. Все придут.

Стефани обалдело смотрела на нее.

– Значит, вечером в субботу он отмечает свой первый сороковой юбилей, подготовку которого взвалил на меня, а воскресным вечером станет праздновать второй раз, уже благодаря твоим трудам. Он просто небывалый козел!

Кати, которая уже несколько недель как начала подготовку к юбилею Джеймса и старалась, чтобы этот праздник стал его лучшим днем рождения, почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

– Я даже спросила его – может, пригласить его родных, но он ответил – нет, он в субботу просто тихо посидит с близкими друзьями и их детьми. И что Финн тоже будет, а он единственный из родных, кто его волнует.

Стефани захохотала:

– И вдобавок еще человек сорок! А мне он велел не приглашать никого из Линкольна, потому что им слишком далеко добираться и едва ли у нас понравится.

– А кто же придет? – спросила Кати.

– Его друзья, тут он не соврал. Коллеги, соседи, родители приятелей Финна…

– А Питер и Аби тоже объявятся?

– Надеюсь, что да, – ухмыльнулась Стефани. – Просто умираю, как хочу с ними познакомиться.

– И я тоже! Может, я предложу ему пригласить их в Линкольн и посмотрю, что он ответит.

Стефани втянула в себя воздух.

– А что, если так? Если мы скажем ему, что все знаем, прямо в разгаре одного из праздников – перед всеми его друзьями и коллегами? Публичное разоблачение, это хорошо сработает.

Кати кивнула. Ее сердце отчаянно билось – она только не была уверена, от спиртного или от волнения.

– Хорошо, – выговорила она нервно.

– Ты уверена, что сможешь? – спросила Стефани. – Я пойму, если ты откажешься.

– Шутишь? – возразила Кати слегка заплетающимся языком. – Я просто предвкушаю, как это будет, – добавила она не слишком убедительно.

– Но нам нужно все тщательно подготовить. Продумать все наши действия.

– А какие будут действия?

– Прежде всего – он ни за что не должен заподозрить, будто что-то не так. Нам надо вести себя абсолютно естественно. Пусть он считает себя любимым, так потрясение окажется сильнее. Чем больше он будет думать, как ему хорошо с нами, тем больнее его тюкнет.

Когда они встали, чтобы проститься, Стефани обнаружила, что нетвердо держится на ногах. Кати потянулась, чтобы обнять ее, и она неловко ответила ей тем же, лишь долю секунды сомневаясь, уместно ли это. Потом обе несколько смутились, осознав, что момент расставания еще не пришел и надо вместе дойти до станции, где одна собиралась сесть на поезд, а другая поймать такси. На платформе они еще раз обнялись. Наташа права, подумала Стефани, это и впрямь становится странным.

Глава 14

Когда без пятнадцати семь Джеймс подъехал к дому 59 на Белсайз-авеню, Стефани уже вернулась и пила кофе, чтобы заглушить запах выпитого в непомерном количестве спиртного. Она все еще чувствовала небольшое головокружение – не в ее привычках было пить днем, и возвращение домой на поезде помнилось ей смутно.

Перед тем как она уехала, они с Кати проработали первую фазу операции «Месть, или Джеймс по уши в дерьме». Кати должна была оставаться милой и непритязательной, а Стефани – попытаться преобразиться в женщину, которую Джеймс некогда страстно любил (если только ей удастся вспомнить, что собой представляла та женщина). Она на самом деле не была уверена – получится ли завоевать Джеймса еще раз, пропасть между ними ширилась давно, а теперь Стефани убедилась, что она сделалась слишком уж широкой, но для того, чтобы их план оказал максимальное воздействие, требовалось, чтобы обе женщины были одинаково ему необходимы.

– Я всегда делаю ему массаж, – сказала Кати, – когда он возвращается ко мне в воскресенье. Чтобы он смог расслабиться после долгой езды. Он говорит, что массаж замечательно снимает напряжение.

– О боже, – вздохнула Стефани. – Ну ладно.

Войдя в дом, Джеймс с ходу пожаловался на усталость после утомительного рабочего дня (выбивается из сил, бедняжка, – двойная жизнь как-никак изнуряет, подумала Стефани) и направился прямиком в ванную, задержавшись, только чтобы поздороваться с Финном и услышать, что нового тот узнал сегодня в школе (ответ был – ничего), что ел на завтрак кот Себастьян (тунца и копченую форель), а также о безвременной кончине хомячка Арона Симпсона.

– Он лег на пол и стал дергаться – вот так, и закрывать и открывать глаза – вот так, – рассказывал Финн, смакуя ужас момента. – И Арон говорил, что он делал еще вот так! – И Финн издал булькающий звук горлом и для пущего эффекта свесил набок язык.

– Как печально, – сумел не засмеяться Джеймс. – Бедный Арон.

Проходя мимо Стефани, он рассеянно поцеловал ее (на ней было облегающее платье, зеленовато-голубое, и туфли на очень непрактичных высоких каблуках).