Секс с экс

– Тебе не жарко? – он пытается перекричать шум.

– Жарко? – переспрашивает она с напускным безразличием.

– Ты не сняла перчатки.

Она медленно их снимает, открывая обручальное кольцо.

– Когда свадьба? – спрашивает он.

– Через две недели. – Это уже не радует ее так, как сегодня утром, когда она смотрела на календарь.

– Ему повезло, – говорит Деклан, не глядя на Эбби. – Нужно это отметить. Я закажу нам шампанское.

Иногда, бродя возле мебельного магазина Хила или сидя в гостях за столом рядом с Лоуренсом, Эбби спрашивала себя, получилось бы у них с Декланом что-нибудь, если бы они встретились позже. Порой она пыталась себе представить, каков Деклан в постели. Откуда ей было это знать в те вечера на пороге родительского дома? И, глядя на него, она думает, что это очень, очень интересно.

Отбрасывая простыню с постели в гостиничном номере и садясь верхом на Деклана, она чувствует себя шестнадцатилетней девчонкой. А три часа спустя, покидая в темноте номер, она чувствует себя на свои двадцать шесть и, если честно, этот возраст ей больше нравится. Деклан часть ее прошлого и пусть он там и остается. Она уходит с самодовольным видом уверенной в себе женщины, которая выходит замуж за достойного мужчину.

Лоуренс сидит в позе Джона Уэйна, просматривая эту запись. К его горлу подступает тошнота.

… Сначала в студии, наполненной предательством, раскаянием и страхом, стоит тишина. Лоуренс пристально смотрит на Эбби, неприлично открыв рот. Как бессловесное животное, в которое превратился по ее вине. Ну да, это тяжело, и я делаю отчаянные знаки второй камере, чтобы она наехала ближе, еще ближе. Я хочу, чтобы была видна каждая подергивающаяся мышца, чтобы ясно читалась каждая эмоция. Эбби трясет так, что она, боюсь, сейчас взорвется. Она упорно смотрит в пол. Ей так стыдно, она так унижена, она не задумывается, что будет после того, как она выйдет из студии, и она даже не пытается смотреть на Лоуренса. О существовании Деклана она вообще забыла. Деклан хочет казаться равнодушным. Он сидит, откинувшись на спинку, небрежно скрестив длинные ноги, и постукивает носком ботинка. Трудно догадаться, что это игра, пока третья камера не показывает, как глубоко он вонзает в кожу побелевшие ногти. Боже, неужели они раскаиваются. Они – это потные ладони, дрожащие губы и сжавшиеся тела. Их лица говорят: что мы наделали!

Лучше бы я не писал этого письма.

Прости.

Ч черт.

Лоуренс нарушает молчание:

– Зачем ты это сделала?

– Почему ты мне не доверял? – упрекает его Эбби.

– Ч-черт, – говорит Деклан.

Зрителям словно дали сигнал. Они как с цепи сорвались, свистят, плюются и готовы разорвать на части этих троих. Им в кайф, что трахнули кого-то другого. Почуяв вседозволенность, эти дикари приходят в бешенство и осыпают троицу бранью и оскорблениями. Хорошо, что у них под рукой нет гнилых фруктов. Они презирают Лоуренса за то, что он рогоносец, ненавидят Эбби за то, что она проститутка, и прощают Деклана, потому что у него приятная улыбка и он крутой парень. В студии раздается бодрая музыка, под которую Эбби истерически рыдает, и ее приходится вывести вон. Ноги у нее подгибаются. Печальное и жалкое зрелище. Надеюсь, вторая камера взяла ее крупно.

– Отлично, Кэс.

– Спасибо.

– Так держать, Кэс.

– Спасибо.

– Молодец, Кэс.

– Еще бы.

Я бодро принимаю поздравления и несусь по коридорам с видом человека, выполнившего свою миссию. Так оно и есть. Сердце колотится, все быстрей гоня кровь по жилам. Шоу закончилось несколько минут назад, но я уже знаю, что это успех. Громадный успех! Зрители не желали расходиться, и нам пришлось вызвать охрану. Лоуренс ударил Деклана. В прямом эфире! Класс! Такое нельзя спланировать заранее. Затем были Дженни, Брайан и Карен – ужасное зрелище! Брайан так и не понял, лучший это или худший день в его жизни, а публике понравилась его беззастенчивая самонадеянность.

Я вплываю в офис, полный цветов и шампанского. Ну конечно, хорошие новости разлетаются быстро. Я знала, что все будут меня поздравлять и говорить приятные слова. Теперь меня боятся почти все на «ТВ-6», и почти все стараются добиться моего расположения. Но такого огромного успеха я не ожидала. Я безумно счастлива, но понимаю, что нужно казаться спокойной.

– Куда поставить цветы? – спрашивает Фи.

– Да куда угодно.

Я небрежно просматриваю поздравления. Есть открытка от Джоша и Иззи. В ней написано: «Ты беспринципна, амбициозна, фанатична и предприимчива. Молодец. С любовью, твои лучшие друзья». Я улыбаюсь.

Следующая открытка от Бейла. «Хорошее дерево дает добрые плоды».

Ах ты, мудрая сволочь, ворчу я себе под нос.

– Открывать шампанское? – спрашивает Фи. Она держит в руках бутылку «Вдовы Клико».

– Если хочешь. Надеюсь, ты понимаешь, что нам еще рано праздновать.

Ее улыбка исчезает.

– Как? – Она искренне ошарашена.

– Да. Нужно еще проверить вечернюю статистику и книгу отзывов, прежде чем праздновать. Я пойду в комнату регистрации и узнаю у дежурного менеджера.

– Но я заказала столики у «Бибендум». Все этого ждут. Они так много работали последние два месяца.

Действительно, все мы работали по четырнадцать часов в день.

– Это в ваших же интересах.

Она молчит, не зная, что сказать. Я смягчаюсь.

– Ладно. Вы, ребята, отмечайте, а я присоединюсь позднее. Если все хорошо, я плачу. И если плохо, тоже.

Иногда я бываю милой, но только для того, чтобы смутить их еще больше.

Я иду тесными коридорами, а за спиной хлопают пробки шампанского. Спотыкаюсь о пачки бумаги и горы папок (офис без бумаги – это выдумка консультантов по менеджменту). Многочисленные пластиковые ящики стоят не распакованными вот уже два года, – с тех пор, как мы тут появились. Интересно, осталось ли здесь еще что-то, чего я не знаю. Когда я подхожу к тихой комнате регистрации, где хранятся журналы со всеми жалобами и благодарностями телезрителей, меня охватывает привычная жажда деятельности.

Просыпаюсь с болью в спине и шее, с тяжестью в голове и противным вкусом во рту. Не выспалась. Заставляю себя сосредоточиться, хоть это и нелегко, и пытаюсь все вспомнить. Я не в кровати, своей или чужой, я не пила, но на столе, там, где лежала моя голова, блестит капля слюны. Это одна из причин, по которой я осторожна с мужчинами. К примеру, просыпаюсь я рядом с мужчиной моей мечты, если такой вообще существует, а на подушке у меня слюна. Это его, конечно же, оттолкнет. Слишком прозаично. И к делу не относится, потому что сегодня моей подушкой был картотечный ящик, а партнером моим был портативный компьютер. Я продолжаю вспоминать. Я здесь потому, что…

Звонит телефон. Я дотягиваюсь до него и автоматически произношу:

– Кэс Перри, «ТВ-6». Доброе… – замолкаю и смотрю на часы – сейчас 7. 15, – утро, – договариваю я, удостоверившись, что сейчас утро, хотя непонятно, кто может мне звонить в такое время.

– Слава богу, – говорит Джош.

– Ой, привет, – я еле ворочаю языком и тянусь к пачке сигарет. Закуриваю и затягиваюсь. Никотин проникает в мозг. Уже легче.

– Мы так волновались. Где ты, черт возьми, была?

– Ты мне не муж, чтобы спрашивать, – смеюсь я. – Я ночевала здесь. Ты видел передачу?

– Да.

– По-моему, все прошло блестяще. – Эта гадость и грязь так на меня подействовала, что я уснула прямо за столом. – Нам всю ночь звонили. Последний звонок был без пятнадцати пять утра. Звонили беспрерывно. Такого на «ТВ-6» еще не было!

– Наверное, жаловались? – сочувственно спрашивает он.

– И жаловались тоже, – говорю я с облегчением, – но и хвалили. И просили продолжать это шоу. – Я взглянула на последнюю цифру в книге отзывов. – Всего двести сорок семь звонков! – я подсчитываю в уме. – Сто тридцать жалоб. Представляешь! Я приняла пятнадцать, после чего пришлось пообещать передать программу в Независимую телевизионную комиссию на доработку.