Любовь - работа без выходных

Посреди рабочего дня Эдик приехал домой. Было три часа дня.

В доме стояла тишина, он даже подумал, что никого нет. Эд прошел в спальню и увидел Бэллу в кровати. Она, свернувшись клубком, лежала под одеялом и смотрела в стену. Эдик наклонился над женой.

– Ты отдыхаешь, любимая?

– Эдик? А сколько времени?

– Три часа дня.

– О боже! – Бэлла подтянула одеяло выше к подбородку. – Я еще не вставала. У меня в последнее время такая слабость… Лежала бы и лежала.

– Не вставай, дорогая. Я быстро приму душ и к тебе.

Разбрасывая одежду по спальне, он разделся, зашел в душ, наскоро помылся и, не вытираясь, нырнул к ней под одеяло.

Эдик целовал ее всю – от кончиков пальцев ног до маленьких детских ушек. Они долго занимались любовью. Темперамента Эдика хватило на то, чтобы завести жену.

Потом они просто лежали, расслабившись. Эдик продолжал ее ласкать и вдруг нащупал в левой груди уплотнение. Он был великолепным диагностом и испугался, что это может быть злокачественная опухоль.

«Бог решил забрать у меня любимую. Это наказание за измену», – при этой мысли его сковал ужас. Как же он пропустил начало процесса? Ведь видел же, что Бэлла ослабла и похудела.

– Бэлла, когда у тебя появилось уплотнение в груди?

– Я обнаружила его после Милана и боялась тебе сказать. Зачем я тебе без груди?

– Ты мне нужна любая. – Эдик встал с кровати и стал машинально одеваться. – Я люблю тебя. Ты для меня все: мой якорь в море жизни, мой стимул в работе. – Он наклонился к Бэлле и поцеловал плечо, сдерживая дрожь испуга. – Ты мать моей дочери. Ты научила меня этикету и любви, ты вкус радости, ты мой источник вдохновения… – Он, как всегда, когда нервничал, растер ладони и дотронулся до шрамчика на носу. Потом опять наклонился к жене, нежно поцеловал в щеку. Разогнувшись, огляделся, вспоминая, что делал, пока шел тяжелый разговор. Оказывается, он одевался. Подобрав с пола футболку, Эдуард сел на край кровати.

– И потом, зачем сразу думать о плохом? Мысли материальны.

– Да, нужно разобраться, – Бэлла опять накрылась одеялом до подбородка. – На шесть часов я записана к маммологу.

– Я поеду с тобой. – Эдик резко надел футболку.

– Хорошо, только ты успокойся. – Бэлла погладила мужа по руке. – И предупреди Ксению, что нас вечером не будет дома, пусть сама заберет Эдит из садика.

Глава 18

В половине седьмого они узнали предварительный диагноз: аденокарцинома молочной железы. Злокачественная опухоль… И хотя биопсия должна была прийти только через десять дней, сомнений уже не было…

Бэлла и Эдик сидели над нетронутыми тарелками в своем любимом кафе с видом на океан и разговаривали.

– Давай поедем на Багамы, – предложил Эдик.

– Нет, любимый. Мы вдвоем полетим в Москву. Надо оформить часть имущества на Марка. Может быть, я ему помогу разобраться в его проблемах?

– Хорошо. Я позвоню Димке, он будет контролировать бизнес. Но как же оставить надолго Эдит?

– Ксения справится, она очень предана девочке. Я даже ревную, когда малышка ее целует.

Через неделю они прилетели в Шереметьево. Москва радовала морозом и солнцем.

Марк, одетый в бежевое длинное пальто с меховым воротником, встретил Бэллу и Эдика в аэропорту. Яркий букет в его руках привлекал взгляды всех женщин.

– Привет, май мазер, привет, шлемазл, выглядишь лучше меня. Ну что, в ресторанчике тусанемся?

– Нет! Домой, сразу домой! – От эмоциональной перегрузки, болезни и усталости у Бэллы на глазах выступили слезы, и на сером лице появился лихорадочный румянец.

Эдик жестом показал Марку: «Не спорь».

Они сели в машину и наперебой заговорили о всякой ерунде. Это была общая игра трех близких людей под названием «Ничего страшного не происходит».

Дома эта игра продолжилась. Пока мужчины сервировали стол с закусками, Бэлла осмотрела всю квартиру и подошла к комнате Марка. Сын, почувствовав неладное, вышел из кухни, но не успел ее остановить, и Бэлла распахнула дверь.

На стеклянных полках от пола до потолка – а больше в комнате ничего не было, – в прозрачных банках разной формы были выставлены экспонаты его коллекции.

Сначала Бэлла оцепенела, молча переводя взгляд с полки на полку, затем попятилась к двери.

Уйдя в свою спальню, она легла не раздеваясь на покрывало. Когда пришел Эдик, она заговорила с ним:

– Эдик, счастье мое, я не смогу находиться в этой квартире. И Олег здесь погиб, и… коллекция. Как здесь будет жить Эдит? У нас теперь есть деньги, купи дом, хочу видеть из окна деревья. – И Бэлла провалилась в тягучий, черный сон.

Жилье Эдик присмотрел на Новорижском направлении – хороший дом в престижном элитном поселке. Роскошнее, чем был у них в Америке. Плохо, что соседние дома стояли слишком близко, окна в окна.

Можно было поискать другой особняк, дальше от Москвы и дешевле. Но в квартире на кровати лежала Бэлла и отказывалась вставать. Обещала начать лечиться, когда переедет в свой дом.

Подписывая документы, Эдик впервые в жизни не просчитал до конца возможные затраты – на новые автомобили, страховки, налоги, лечение и ежедневные расходы на продукты и коммунальные услуги.

После всех трат денег оставалось в обрез.

А Бэлла теряла интерес к жизни. Химиотерапию переносила очень тяжело, от еды отказывалась, жила на травяных отварах и чаях Мао Тена. Она потеряла все волосы, кожа стала тусклой. Похудела так, что больше походила на мумию.

Оставшись один на один с любимым, смертельно больным человеком, Эдик понял, что отчаяние сведет его с ума. Он вызвал из Америки Эдит с Ксенией и Сергея.

Получив очередные счета, Эдуард позвонил Марку.

– Нам необходимо встретиться.

– О’кей, не вопрос. У меня как раз выходной. На Тверской есть уютное кафе. В час дня годится?

– Да. Только с одеждой не переборщи, оденься скромнее, не в гей-клуб идем.

– Понял, Эд. Буду как член политбюро – в черном костюме и до синевы выбритым.

В кафе Эдуард сел напротив Марка, действительно пришедшего в черном костюме, и без предисловий объявил:

– У меня кончились деньги. Чтобы начать новый бизнес, нужен миллион баксов. Брать кредиты в российском банке – безумие. Мне нужно продолжать лечить Бэллу, содержать дом… Димку я уже «обесточил», он сидит без денег, а у него жена второй раз беременна, ждут двойню. Основной капитал наших фирм мы трогать не можем, он вложен в оборот. Я в затруднении, не знаю, что делать.

Марк смотрел на Эда, парня, которым восхищался несколько последних лет. Сегодня он был одет небрежно – в спортивную куртку, в джинсы и тяжелый вязанный свитер и от этого казался еще моложе. Этот красавец был его другом, отчимом и отцом его сестры. Марк мало кому сочувствовал в этой жизни, но Эду он отказать не мог.

– О’кей. У меня есть план. За нашу с Бэллой квартиру дадут миллион долларов, плюс я нашел покупателя на свою коллекцию. В Амстердаме… Он предлагает полмиллиона опять же зеленых.

– Коллекция уедет из квартиры, и это хорошо. А еще и за деньги… – Эдуард достал сигареты, закурил и смерил своего родственника и друга взглядом, который перестал быть иронично-снисходительным. – А где ты будешь жить, Марк? Зарабатываешь в своей анатомичке копейки.

– Я начал преподавать. Мне хватает. Квартиру я себе сниму.

Длинноногая официантка поставила на стол перед молодыми мужчинами две чашки кофе и две тарелки с чизкейком. Девушка профессионально улыбалась, ожидая жадных мужских взглядов.

Марк посмотрел на нее равнодушно, Эд, оценив короткую юбку, тонкую блузку и чулки до половины бедра, подумал, что девушка или простудит придатки, или начнет чихать и кашлять. Девушка не поняла их взглядов и ушла недовольная.

– Марк, ты думаешь, квартира продастся быстро?

– Моментально. В нашем районе бешеный спрос на жилье.

– Отлично. Я хочу возобновить бизнес в России вместе с тобой. Мне нужен помощник, Марк! Черт тебя дери! Из-за Бэллы я не смогу сейчас разорваться.