Петля желания (ЛП)

Смерть не слишком страшила Говарда. Иное дело, что ему была ненавистна мысль о том, что он навсегда расстанется с Оливией. Точнее, навсегда оставит ее одну. Он был вынужден откашляться, прежде чем смог заговорить снова:

– О чем еще вы разговаривали с Беллами?

– Она спросила, удалось ли мне отдохнуть ночью. Хотела узнать…

– Оливия, – тихо произнес Говард, давая понять, что ей не удастся ничего от него скрыть. – Я не настолько одурманен лекарствами, чтобы не почувствовать, что ты расстроена. Что случилось?

Оливия вздохнула, стараясь не смотреть ему в глаза:

– Этот мерзкий репортер…

– Рокки ван Дарбин? Этот гнусный человечишка не заслуживает, чтобы его называли репортером.

– Он подкараулил Беллами, когда она выходила из офиса.

– Так он в Остине? Я был уверен, что он наконец оставил Беллами в покое.

– Боюсь, что нет. Она, как сейчас говорят, по-прежнему на экране его радара. В своей завтрашней колонке он задаст вопрос своим читателям. И в известной степени адресует его ей.

– Какой именно?

– Того ли человека посадили за убийство Сьюзен? Не было ли судебной ошибки?

Говард задумался над ее словами и тяжело вздохнул:

– Одному Богу известно, куда могут завести подобные пересуды.

– Плохо уже то, что стало известно, что автор книги – Беллами.

Как только выяснилось ее авторство, в течение нескольких недель домашний телефон буквально разрывался от звонков: полчища журналистов просили комментариев или разрешения взять интервью. Несколько местных репортеров появились на пороге их дома, другие пытались проникнуть в здание компании Говарда. Оливия и Говард неизменно отвечали отказом и в конечном итоге общаться с представителями прессы поручили своему адвокату.

– Страшно подумать, что историю нашей семьи снова будут полоскать на страницах этого мерзкого таблоида, – заметила Оливия.

Она встала с кровати и, взбудораженная собственными словами, принялась расхаживать по больничной палате.

– Секретарь торговой палаты разрекламировал «Листон Электроникс» как образцовую корпорацию. Где был тогда этот ван Дарбин? Написал он об этом хотя бы строчку? Или когда ты инициировал программу участия сотрудников фирмы в прибылях? И про первое, и про второе – молчок, словно воды в рот набрал.

– Потому что это для него несущественно, этим тираж газеты не поднимешь.

– А вот обстоятельства смерти Сьюзен для этого типа важны.

– Верно. Вот что ужасно!

– Для нас – да. Для нас это трагедия. Для всех остальных – развлечение. Отныне семью Листон будут помнить только в связи с этим непристойным убийством в Остине. – Оливия неожиданно расплакалась. – У меня такое ощущение, что вся наша жизнь трещит и рушится прямо на глазах. Боже, как это невыносимо!

Говард похлопал по краю кровати, предлагая ей сесть. Оливия вернулась к нему, села и положила голову ему на плечо.

– Ты справишься, – нежно произнес он. – Ты со всем справишься. Тебя всегда будут помнить за то, что ты была самой любящей, самой прекрасной женой, о какой только может мечтать мужчина. Сделать тебя моей женой и матерью моих детей – это было самое мудрое решение в моей жизни. – Говард повернул голову и поцеловал ее волосы. – Все твои неприятности пройдут, обещаю тебе.

Какое-то время они сидели, прижавшись друг к другу. Говард сказал ей те слова, которые она хотела услышать: то, что ван Дарбин и подобные ему шакалы вскоре начнут смаковать личные трагедии людей, а до тех пор они будут всячески поддерживать друг друга, как делали все эти годы.

Наконец Оливия выпрямилась и промокнула слезы.

– Есть и еще кое-что. Не хотела тебе говорить, потому что это даже похуже, чем статейки подонка ван Дарбина.

– Что же это такое?

– Беллами с Дентоном Картером.

А вот этого Говард никак не предвидел. Когда Беллами сообщила им, что договорилась о полете на самолете Картера, его это известие ошеломило не меньше, чем Оливию. О некоторых ситуациях было лучше вообще не вспоминать. Но, ощутив враждебность, исходившую от обеих сторон, решил, что больше они его не увидят.

– Я с содроганием думаю об этом. Беллами сказала, что когда они с Дентом Картером выходили из «Листон Электроникс», то натолкнулись на ван Дарбина. Хотя кто знает, вдруг она просто оговорилась, потому что у нее дрожал голос. Потом она затараторила на какую-то другую тему и больше не упоминала о нем.

Говард ободряюще сжал руку жены:

– Кто знает, вдруг есть простое объяснение тому, почему Картер там оказался. Может, он пришел уладить вопрос с оплатой. Ты раньше времени не придумывай себе лишнюю головную боль.

Оливия смерила мужа странным взглядом.

– Что такое? – спросил тот.

– Ты сейчас произнес те же слова, что и тогда, когда Сьюзен начала встречаться с ним, а я пыталась этому воспротивиться. Я не придумываю себе головную боль, Говард. Потому что головная боль – это он сам, а я по-прежнему виню его в том, что случилось с нашей дочерью.

– Теперь она будет закрываться, – объявил слесарь, проверив новый замок, который он только что врезал в дверь подсобки. После чего отошел в сторону и попросил Дента проверить качество работы.

Тот остался доволен и одобрительно кивнул:

– Спасибо, что пришли так быстро. Сколько я вам должен?

Дент расплатился наличными и даже добавил десять долларов за срочность. Выпустив слесаря через заднюю дверь, он вернулся в гостиную, где Беллами беседовала с двумя полицейскими. Их привел в дом ее телефонный звонок.

Она сидела на диване. Полицейские стояли среди коробок с вещами и разбросанных по всему полу книг. Дент, с его застарелой неприязнью к блюстителям закона, не стал проходить в комнату и стоял на пороге, прислонясь к дверному косяку, откуда мог отлично наблюдать за происходящим.

Из «Листон Электроникс» он поехал вместе с Беллами к ней домой: одним глазом следил за дорогой, другим поглядывал в зеркало заднего обзора. Хотя понимал, что вряд ли ван Дарбин станет лично преследовать их, в этом не было необходимости. У редакции газеты «АйСпай» имелась целая армия добровольных наемников из числа пользователей Интернета, которые вели электронный поиск и следили за жертвами штатных газетчиков. Разнюхать новый адрес Беллами им было раз плюнуть.

Стоило Денту и Беллами переступить порог, как их глазам вновь предстали следы ночного вторжения.

– Поскольку ван Дарбин сейчас в городе, – счел нужным предупредить Беллами Дент, – вам грозит нечто большее, нежели простое внимание прессы. Звоните в полицию.

Беллами без разговоров уступила его требованию. Очевидно, она и сама поняла, что зафиксировать факт вторжения в ее жилище будет совсем нелишне. Два полицейских в форме прибыли уже через несколько минут после ее звонка. Они допросили и Беллами, и Дента, обошли все комнаты, заглянули на задний двор. Затем позвонили своему коллеге и попросили приехать и снять отпечатки пальцев. Тот вскоре прибыл и, выполнив свою работу, уехал.

Вопросы, которые полицейские задали Беллами, были, можно сказать, близнецами тех, что задавал Денту помощник шерифа в ангаре. А именно – содержали намек, будто вандализм вызван чьей-то местью.

– Вы когда-нибудь ссорились с соседями? Прислугой? Дворником?

Беллами отрицательно покачала головой.

– Может, вы не ладили с коллегами?

– У меня нет коллег.

Один из полицейских повернулся к Денту:

– Вы сказали, что вчера вечером приехали сюда следом за хозяйкой дома, верно?

– Да, вчера я отвез ее на самолете в Хьюстон и привез обратно. Она забыла кое-что в моем самолете, и я отвез ей эту вещь.

Полицейский кивнул и, выразительно выгнув бровь, многозначительно посмотрел на своего напарника.

– Мы… э-э-э… забрали в качестве улики ваше нижнее белье, – сказал он, повернувшись к Беллами. – Чтобы личной вещью написать на стене слова… Знаете, мэм, это наводит на мысль, что злоумышленник хорошо вас знал.

– Или внимательно читал мою книгу.