Поверь мне... (СИ)

— В какой-то момент времени мой друг отошел от нас в кусты. И тут раздался дикий крик. Мы с Костей кинулись на помощь. Картина, представшая перед нами были настолько мерзкой, что вся хмель выветрилась у нас из головы. Кто-то насиловал девушку. И тут… Костя словно обезумил. Он бросился на насильника, отшвырнул его в сторону, кинулся к девушке. Та рыдала. А дальше… Я плохо помню. Стоял в стороне, будто смотрел фильм ужасов. Помню, как сверкнул нож в темноте и в ту же секунду увидел, как Костя оседает на землю. Я бросился к нему, нагнулся. И кто-то ударил меня по голове. Пока я был в беспамятстве, мне вложили в руки нож, вызвали милицию А на суде… цирк, самый настоящий. Девушка была в невменяемом состоянии, не могла и слова сказать. Свидетелей моей невиновности не было. Мой друг так и пропал. В кустах наверно, провалился. И до сих пор, поди, там и торчит, — усмехнулся Слава и поднял голову к небу. — Костя же был убит, не мог ничего сказать. Насильник же тоже испарился, как пар в воздухе. Вот и оказалось, что в тот вечер был только я — насильник и убийца, пострадавшая, да Костя, кинувшийся спасть девушку, но в виду того, что я был сильнее его в два раза, был убит.

Оказалось, что девушка, пока я боролся с Костей, очнулась и оглушили меня первым попавшимся под руку камнем. Уже после убийства. Вот так. Две версии происшедшего.

— Я, примерно, так и думала. Нет, я не знала, кто на самом деле убил Костю. Но была уверена, что не ты. Как ее звали, ты можешь сказать? Слава покачал головой:

— Следствие было закрытым. А родители девушки настолько могущественными, что в газетах даже слабого упоминания ее фамилии не было.

— Но ты то знаешь ее?

— Знаю. — Слава положил руку на ее плечо и твердо сказал. — Но… Ее и так травмировало случившееся, незачем ворошить прошлое.

— Почему? — теперь это уже не имеет никакого значения. Он отвернулся от нее и ловко поймал бегущую к нему Иришку.

— Дядь Слава, ведь правда же, что собаки все-все понимают, что мы им говорим?

— Правда.

— Ну вот. А тот мальчик сказал, что они глупые, и что у них в голове всего одна извилина. И Иришка указала на малыша, стоящего рядом с ними. Тот важно посасывал свой большой палец. Марина молча наблюдала за перепалкой между детьми. И тут ее словно озарило. Друг?!

Марина шагала по деревенской дороге и материлась. День явно был неудачным. С утра шел дождь. Она направлялась к Сергею в комбинат, узнав о покушении на жизнь его невесты в надежде получить от него хоть какую-то информацию. Взрыв, затем покушение. Дело наверняка не обошлось без какого-то шантажа. Но кто шантажист? Чего он хочет? Понимая, что вряд ли она добьется от Сергея хоть какой-то информации, она все же почти дошла до его кабинета. И тут в дверях нос к носу столкнулась с вчерашним мужчиной из парка. Глядя в голубые, усталые глаза, она вдруг кое-что поняла. Мелькнула в голове одна мысль. И вот, за тем, чтобы ее проверить, она по указке свихнувшейся старушки приехала в Заречный, проведя три часа на тумбочке у туалета в электричке. Потому что мест не было. И теперь шлепала по колено в грязи, направляясь в бесплатную больницу для пенсионеров. Если ее догадка верна, то дело становится совсем запутанным. — вам кого, — по-хамски спросила у нее на вахте медсестра в сером от времени халате.

— Бурношева Николая. Я его племянница. — затаив дыхание, рискнула она соврать.

— Племянница, значит. Бросил бедного старика в нищете год назад, и вот объявились! А не пошла бы ты..

— Я не знала, что он здесь. Лишь недавно мне об этом сообщили.

— Ну-ну, — Медсестра скептически поджала губы и презрительно сверкнула очками.

— Честно слово, — сделала невинные глазки Марина.

— К нему никто не приходит. Сколько лет здесь работаю, а такого несчастного человека ни разу в жизни не встречала. Бросили, значит старика умирать от голода, он еле выжил. А теперь вот, объявились!

Марина стояла перед разгневанной медсестрой и краснела. В нищите? Бурношева Н. В.? Бывшего руководителя ОАО НЦБК? Медсестра грузно поднялась с места:

— пойдем те уж, провожу, но — она погрозила толстым пальцем Марине, — Если вы снова бросите его одного! Марина склонила голову, пряча изумленный взгляд. Она, конечно, только сегодня об этом подумала, но чтобы на самом деле… Значит, в Австралии лечится? Медсестра распахнула двери одной из палат. Марина замерла на пороге. Картина, представшая перед ней, была, мягко говоря просто убогой. Штор нет на окнах. Старые кровати, скрепящие от древности. Серое постельное белье, бывшее когда-то белоснежным. И стойкий запах старческих, не мытых тел.

— К вам, Николай Владимирович, тут пожаловала гостья, говорит, что племянница.

Медсестра обращалась к какой-то куче белья на стуле. Из этой кучи вдруг резко выглянула седая, почти лысая голова. Выцветившиеся глаза взирали на гостью с ужасом, но, разглядев, кто перед ним стоит, мгновенно потухли. Марина смотрела на старика в грязном халате, тощего, не ухоженного. Смотрела, и не верила своим глазам. Бывший миллионер? Владелец ОАО НЦБК? Костыли возле стула, дрожащие от артрита руки, сгорбившиеся плечи…

— Ну, здравствуй, племянница. Спасибо, Лариса Георгиевна. Вы не могли бы оставить меня наедене со своей племянницей? Мы давно не виделись. Лариса Георгиевна фыркнула возмущенно и вышла, хлопнув дверью.

— Вы садитесь, садитесь, — Марина стояла, раскрыв рот и наблюдала, как шевелятся ушедшие внутрь рта старческие губы. — Марина, если не ошибаюсь? Она кивнула. Во всей его фигуре только голос оставался твердым и уверенным. Остальное… А ведь ему не было еще и пятидесяти. Как мог человек так быстро постареть?

— Удивлены? Вот так вот я проматываю свои миллионы? Марина сглотнула, и шепотом спросила:

— Вы… что, в конце концов, происходит?

— Думаю, вы просто пришли отомстить за своего брата, верно? Узнали, наконец-то, кто же засадил его за решетку, и пришли добить меня? Марина, как рыба, стояла и то открывала рот, то закрывала. Николай Владимирович устало вздохнул. Он медленно взял костыли и поплелся к кровати. Тяжело дыша, он присел рядом с онемевшей Мариной. Он накрыл старческой ладонью ее руку, и тихо забормотал:

— Я ведь очень сильно виноват перед вами и вашим братом. Искалечил всю жизнь молодому парню. Я все удивляюсь, как это я до сих пор не умер? Да за мои грехи мне давно уже пора отправится в ад. Марина вырвала руку, отошла к окну и с ужасом уставилась на старика. Что он говорит?

— Рано или поздно вы бы все равно пришли ко мне. Нашли бы меня.

— За что? — вдруг ожила Марина, с горечью глядя в выцветившиеся глаза. — почему?

— Как я тогда был уверен, за попытку изнасилования моей дочери и убийство человека, который был мне как сын.

— Вашей дочери? Старик нахмурился:

— Вы что, не знаете разве, что ваш брат пытался изнасиловать мою дочь?

Его дочь? Марина вдруг вспомнила, как тогда, на шахматном турнире, Слава будто окаменел, твердя, как безумный, что увидел призрака. Так он увидел тогда Ольгу? Увидел, и узнал? Марина почувствовала, как в голове рождается ноющая боль. Ольга?

— Тогда зачем вы пришли? — как сквозь туман донесся до нее вопрос отца Ольги. Марина молчала, потерявшись на секунду. Старик вдруг усмехнулся:

— Позвольте мне за вас продолжить. Вы хотели узнать, где находится наворованный мною капитал за все десять лет?

Марина смотрела на разачарованного в жизни старика и совсем перестала что-либо понимать.

— Милая моя, а никакого капитала нет. К вашей радости я беден, как церковная мышь. Он развел руками из стороны в сторону. Марина как загипнотизированная наблюдала за растущей дыркой на дряхлом халате.

— Как же так?

— Позвольте вам кое-что сказать. И, надеюсь, после моих слов вы навсегда исчезните из моей жизни. Я ненавидел вашего брата за то, что он сделал с близкими мне людьми. Я думал, что он убил Константина, которого я хотел поставить на место себя, я думал, что он пытался изнасиловать мою девочку. И ненавидел его все десять лет, что он сидел. Представляете, после той истории я лет десять никого не замечал. Я люблю свою дочь. Ее мать умерла после родов, и она — единственное, что есть в моей жизни. Лишь год назад мне пришлось поменять свою точку зрения. Я узнал, кто воровал из под носа у меня деньги. Мне пришлось срочно продать свой пакет акций и просто скрыться, иначе… Я слишком люблю свою дочь, чтобы рисковать. После того, как я поймал вора, мне открыли, что произошло тогда, двенадцать лет назад. Я не могу вам рассказать этого. Еще раз повторю, не могу рассказать, потому что я слишком дорожу своей единственной дочерью. Но в одном я совершенно уверен, что ваш брат не был причастен к той истории. Лишь только как свидетель. У Марины нервно задергался правый глаз. Она поняла, что ей срочно надо выйти отсюда. Иначе, она просто сойдет с ума от информации, что дал ее старый дед. Как пьяная, она направилась к выходу. Но, будто что-то вспомнив, обернулась: