На круги своя...(СИ)

– Ну, пожалуйста. Ну что нас тут держит? Нас никто не любит там. Они нас чураются, – девушка обняла колени. – А там, куда мы уйдем, может, у нас появятся друзья. Там будет другая жизнь… Калеб обещал, что там хорошо. Прошу тебя, – девушка была в отчаянии. Она заплакала, но даже сквозь слезы продолжала умолять отца. – Вдруг с ним что-то случится… Я его очень люблю. Я тебя очень люблю… Я… Я… Так боюсь…

Старик вновь положил трясущуюся руку на щеку дочери. Леший поцеловал Айю в лоб и прижал к себе свое несчастное разрыдавшееся дитя. Тихо перед ними потрескивал огонь, выплевывая в ночное небо яркие искры. Вокруг них виновато столпились вековые деревья. От ночного ветра они зашептались да закачались словно хотели подойти к Лешим поближе. Из-за облаков вышла луна, и лесной ропот стих. В этой священной тишине старик запел. Старый дребезжащий голос, певший не пойми о чем, убаюкивал отчаяние девушки. Допев песню, Леший улыбнулся, оголив почерневший ряд зубов. По его лицу расползлись добродушные морщины. Бережно он заткнул прядь волос Айи за ухо, и, посмотрев ей в глаза… Кивнул головой.

– Ты… Ты согласен? – переспросила она его, не веря, но вместо ответа старик вдруг вскочил со своего места и убежал в хижину.

Вернувшись, он что-то часто замычал, трясясь и приседая. Ей казалось, она понимает каждое его слово. Из-за пазухи он достал шляпу с пестрым пером, водрузил ее на голову и воткнул большие пальцы подмышками. Красуясь, он прошелся мимо нее.

– Хм-хм-хм… Ты как самый настоящий горожанин, – девушка рассмеялась, растирая по щекам слезы радости и благодарности.

Леший перебрал ногами, пару раз подпрыгнул и выполнил какой-то пируэт. Он все еще помнил те танцы, которые когда-то танцевал со своей Анитой. Он вытянул руки, приглашая дочь присоединиться, и та, улыбаясь, стала танцевать вместе с ним. От счастья девушка позабыла обо всем, и ей впервые за долгое время стало так легко и хорошо.

– Ты даже не представляешь, как мы заживем! – обняла она его особенно крепко, когда танец их закончился. – Мы будем вместе… Ты, я и Калеб. Я скажу ему… Завтра! Завтра я скажу, что ты согласен уйти в город. Как же он обрадуется… Наверное, будет сложно. Я, наверное, не смогу там охотиться, но ничего… Я буду заботиться о тебе во что бы то ни стало! Всегда… А Калеб будет заботиться обо мне…

Уверяла счастливая Айя отца, и тот, слушая ее, кивал головой, поглаживая дочь по спине. Леший Франциск дал своей дочери все, что мог. Готов был отдать и жизнь в лесу. От него не убудет. Лишь бы она была счастлива, а он…

Глядя, как она улыбается, будет счастлив и он. Большего ему и не надо.

***

Трое друзей шли с реки. Утреннее солнце продвигалось к зениту, отбрасывая подрезанную лучами тень. На плечах наперевес лежали удочки, да вот только рыбалки у них совсем не вышло. Болтали товарищи без умолку, распугав всех радужных форелек в округе. Не особо переживая из-за неудачи, Томми столкнул Калеба с крутого берега, и закончили друзья резвыми купаниями. С мокрых волос струйками сбегала вода. Калеб промок до ниточки и теперь дулся на Томми, оставляя на сухом песке после себя россыпь темных точек. Лоснилась кожа от влаги. Перейдя мост, друзья уселись на залежи чьих-то дров. В нос ударил запах сухой древесины, и один из юношей вздохнул.

– Ну и жарища! – Джонни достал из-за подвернутого манжета платочек и вытер лоб.

– Ох ты ж Ожт тебя дери. С каких пор ты подтираешься расшитым в вензелях платочком?

– Это Агнес, – с особой нежностью в голосе проговорил Джонни. – Она вышила… Чтобы часть ее всегда была со мной.

– Все же, женщины – от Скверны, – усмехнулся Томми. – Каждая из них может околдовать…

– Твоя жена тебя не околдовала. Разве нет? – буркнул Калеб, уперевшись локтями в колени.

– И что? Я с ней долго жить не буду. Вот уж дудки, – усмехнувшись, Томми разлохматил еще мокрый чуб на лбу. – Одним днем возьму, да сбегу. Повешу суму на плечо. Вот только меня и видели.

– И оставишь свою Илле? – подтрунивал над ним Джонни.

– Еще чего! Пойдет со мной. Такая корова нужна самому. Она чего в этой дыре забыла? – говорил спокойно Томми, словно дело было давно решенным. Вдруг он нагнулся в сторону и стукнул Калеба локтем в ребро. – Того глядишь, Калеб с нами подастся. Семейная жизнь его вкрай одолела. Только глянь на него – отощал, загрустил, посерел, – потрепал Том его по шее.

– Может, и подамся, – огрызнулся потревоженный от своих дум Калеб. – Тебе-то что?

– Ну и говнюком же ты стал, Калеб. Эх… Найди с кем потрахаться, либо сходи выпей, – посоветовал Томми, со знанием дела ковыряясь в ухе. – Это помогает… Раз уж твоя гордячка тебя не устраивает.

– Иди ты!

– О, как запел! А я ведь говорил. Женитьба и не такое делает.

– Да ладно вам.

– А ты вообще молчи, – махнул рукой на Джонни Том. – Сидишь под юбкой своей жены. Тепло, хорошо и мухи не кусают.

– Вам-то, что мешает?

– Не всем везет как тебе, мой дорогой друг… Если бы можно было жениться на вдовах – никогда бы не женился на той ведьме, которая хозяйничает у меня по дому, – Томми зевнул. – И вот скажи мне, какого Ожта нельзя жениться на овдовевших?

Поднялся ветер, донеся до них странный шум. По улице, торопясь, бежала молодая женщина, поправляя на ходу раздувавшийся парусом передник. За ней, как за матерью-гусыней, бежал выводок детишек. Увидев знакомые лица, женщина остановилась и прокричала.

– Чего расселись! Говорят, там ведьму поймали.

– Ведьму? – переспросил Джонни, и Калеб почувствовал что-то неладное.

– Ведьму! Ведьму! – Довольно заверещали дети.

– О! Может моя Присцилла попалась? Благослови Ожт столь праведное дело! – прокричал радостный Томми, и друзья, переглянувшись, встали и побежали вслед за женщиной.

Бежали они в сторону его дома, и Калеб, предчувствуя что-то нехорошее, отчего-то стал молиться про себя. Он даже думал свернуть и переседеть в лесу, а позже выяснить у друзей о том, что случилось, но Томми крепко ухватил его за рукав, не дав сбежать. Троица выбежала на нужную улицу, и у своего двора юноша увидел толпу, набежавшую почти со всей деревни.

– Ведьма! – раздалось среди людей.

– Сюда! Сюда! – махала рукой женщина, пробираясь в гущу событий.

Плотно толпа окружала скрученную пополам девушку. Сыпались на ее голову проклятья. Кто-то с концов пытался выяснить, что произошло, разглядывая виновницу всей этой кутерьмы. Пленнице удалось разогнуться, и она подняла голову к солнцу.

От ужаса Калеб побелел, не в силах вымолвить и слова.

– Ведьма! – вновь разразилась громом толпа, окружая несчастную священным кругом, и юноша едва не осел наземь.

– Ведьма! Ведьма! – повторили за взрослыми маленькие несмышлёные дети.

========== Скверна ==========

***

Айя… Это точно была она. Двое мужчин держали ее под руки, и девушка кидалась из стороны в сторону, пытаясь высвободиться. Испугавшись не пойми чего, Калеб подумал развернуться и убежать, но позади него плотным кольцом сомкнулись вновь прибывшие на шум, и ему ничего не оставалось как протиснуться вперед.

– Смотрите все! На эту негодяйку… Что же ты делала в моем доме, ведьма!? – услышал он голос неистовавшей Магды.

С другого конца в толпу ворвался вернувшийся от лавочника Рихард. Он и словом не обмолвился. От его яростного вида люди сами расступались по сторонам, давая ему пройти к пойманной девушке.

– Мы поймали ее в вашем доме, гер Рихард, – отчитался, державший руки Айи мужчина.

– Это та Лешая… – побелев, еле слышно промямлил Томми, тут же прячась за спины близстоящих.

Скоро Калеб совсем потерял его из виду. Джонни увидел Агнес, и, пробравшись сквозь толщею людей к ней, тоже оставил его. Кто-то подтолкнул юношу вперед, и он, сделав шаг в сторону центра круга, едва проглотил ком, подступивший к горлу. От страха он покрылся испариной. Между лопаток пробежала капля пота.

– Господин Рихард, эта мерзавка! Она напала на меня! – завопила Магда и едва не кинулась на Айю с кулаками, вцепившись ей в волосы. Скрученная Лешая метко лягнулась ногой, угодив белокурой праведнице в живот. Та скрючилась по пополам, и один из мужчин, державших Лешую, плашмя ударил Айю по спине. Девушка вскрикнула.