Рейтинг любви

Лилия Горная отодвинула пустой стаканчик из-под «Колокольчика» и расхохоталась так, что задрожали стекла в окнах. Ее смех говорил сам за себя: нужен мне ваш Пёсик, словно собаке дубленка или рыбке – трамвайный билет… Да, кстати, иногда Лилия позволяла себе безумно хохотать, как говорится, вела себя без тормозов и без ветрил. Чаще всего она это делала перед эфиром, прочищая легкие и горло.

Вокс принялся вращать круглыми глазами, раздувать нервные ноздри больше обычного. Он размышлял в режиме нон-стоп и, наконец многозначительно переглянувшись со своими сотрудниками, будто падая с горы, отчаянно закричал:

– Ваша взяла! Дам телефон! – Решительно сунул в руку Лилии Горной визитку артиста и нервно заерзал рядом, пока гостья неторопливо нажимала кнопки телефонного аппарата.

Когда трубку на другом конце провода сняли, радиоведущая вернула визитку Воксу, царственно кивнув. Мол, благодарю покорно.

– Але, – бархатно проклокотала она в трубку, – Стеллочка, это ты? Узнала? Это я… Да, да, та самая женщина в васильковом венке и парусиновых тапочках… Да, да, сколько лет, сколько зим. Позови, будь добра, Валечку. Что ты говоришь? Неужели? Разве это может быть? Уехал на гастроли с театром кукольной пантомимы? Три дня назад?.. Нет, я звоню просто так… Ах, ты имеешь в виду то шумное дело с ограблением Оружейной палаты в прошлом феврале? Да, я участвовала. Ничего особенного. При задержании преступник несколько пострадал – пятнадцать пуль в правом предплечье и три ножевых ранения в ягодичные мышцы… Как? Ты не знаешь, из-за чего разгорелся тот кремлевский сыр-бор? Из-за броши с изумрудами царя Соломона!.. Вот именно, дешевые пустяки!.. Драгоценности бывают и покруче… Конечно, как-нибудь заеду в гости, дорогая. Надеюсь, ты также красива и неотразима, как в день вашей свадьбы? Я помню эту гениальную фотографию, где ты похожа на Грету Гарбо… Валечка не мог жениться на одуванчике, он мог выбрать только розу. Лучшую из роз… Целую. Пока.

«Бимбомовцы» слушали этот разговор, приоткрыв рты. Один лишь Стас Чуваков сердито то запахивал, то распахивал свой плащ, раздраженно звенел центами, пиастрами и рублями в кармане, суча под столом ногами.

Когда Лилия Горная положила трубку, Чуваков раздраженно заявил Виктору Воксу:

– Витьк, пошел я! Дел у меня – выше крыши, а вы какие-то глупости обсуждаете: жизненные трудности Огурнова, изумруды царя Соломона, бездыханные тела. Привет!

Поведение очкарика в зеленом плаще было прозрачно, как слеза младенца. Он взъерепенился, потому что любил, чтобы все взоры обращались на него. Это же он три раза в неделю загружал эфир своим жизнерадостным голосом, чувствуя себя при этом орлом в поднебесье, а не идиот Огуранов! И ему, Стасу Чувакову, очень хотелось чувствовать себя орлом в обычной жизни… А тут уже целых полчаса разговоры разговаривают про неудачника – главного старшего менеджера.

– Милый Стас, – обратилась к Чувакову Лилия Горная, – когда речь идет о жизни и смерти или просто – о судьбе человека, все дела, которые выше крыши, рушатся, как карточные домики. Надо проявлять терпимость, выдержку… Но, собственно, вас никто не держит.

Обладатель зеленого плаща напрягся, повернулся в сторону гостьи, губы его скривились, глаза под стеклами очков сузились в щелки – ах, как противно для мужского самолюбия, когда тебя ставят на место!

– Мадам, вы слишком много из себя строите! – процедил Стас Чуваков, фыркнул и резко встал. Его стул при этом с грохотом упал, словно первый камень горного обвала. – Сейчас время энергичных и молодых, а вам – далеко за тридцать. Ваша песня спета! Сидите дома, пейте молоко, жуйте кашу. Вам еще пенсию на дом не носят?

Когда человек уверен в себе, полон сил и любопытства к событиям жизни, ему чужие злобные выпады – как об стенку горох.

Лилия Горная и бровью не повела. Она ощущала себя цветущей веткой, красивой женщиной, пантерой радиоэфира, потому замечания-уколы Чувакова про пенсию и кашу прозвучали для нее комариным шепотом.

– Ну, это зло, старик! – воскликнул Виктор Вокс. Ноздри его пришли во вращательные движения. Страшно было смотреть, как взволновался хозяин студии «Бим-бом»! – Разве ты не понял, перед нами – непростая дама, всемирно известная личность! При чем тут каша и молоко?

– Пока! – резко оборвал его Чуваков. – У вас здесь куда ни плюнь, все знаменитости, звезды и харизматические личности! Надоело!

И бабахнул дверью. На лестнице раздался жуткий грохот, потом чертыханья, затем хлопнула входная дверь.

– Что поделаешь, – спокойно проговорила Лилия Горная, – у вашего сотрудника в зеленом – затянувшийся переходный возраст. Может быть, у него внутренние душевные проблемы? К сожалению, в будущем ваш Стас не застрахован ни от молока, ни от каш, ни от ожидания пенсии.

Виктор Вокс попытался перевести разговор на другую тему:

– Прошу прощения за внезапную сцену, так сказать, у нашего «бимбомовского» фонтана, но вы хотели сделать еще один звонок. Кому? Если можем, то непременно поможем.

– Подскажите, пожалуйста, будьте любезны, господин Вокс, телефон Евгения Катеринича, – попросила Лилия Горная. – Он – друг Саши Огуранова, и если Огуранов жив-здоров, то вполне вероятно, сидит у Катеринича в гостях.

Оператор Оля, та, которая напоминала актрису Крачковскую, задумчиво заметила:

– Вряд ли вы дозвонитесь до этого Катеринича. Он такой же чудак, как наш Огуранчик. Но Огураныч – пессимист, всё и всегда у него плохо, а Катеринич – оптимист: у него всегда всё на пять с плюсом. Поэтому он дома почти не сидит: ищет работу, бегает на выставки, встречается с девушками. Живчик.

Пока Оля говорила, Вокс листал записную книжку. Пальцы его нервно подрагивали, ноздри продолжали свое броуновское движение.

– О! Нашел! Записывайте, пожалуйста!

В голосе Вокса продолжали звучать нотки обожания. Он млел от Лилии Горной, кидал на нее молниеносные обжигающие взгляды, время от времени мимолетно улыбался, то и дело напружинивался, все своим видом показывая, что готов ради гостьи на все. И причина была не только в том, что Лилия привлекательная очаровательная женщина, здесь примешивалось тонкое профессиональное чутье: как специалист радиоэфира Виктор Вокс сходил с ума по неповторимому, густому, как засахаренный мед, голосу гостьи.

Телефон был продиктован, а затем немедленно набран. Приложив трубку к уху, Лилия Горная внимательно что-то послушала, а потом – рассмеялась от души.

– Оля, дорогая! Вы оказались совершенно правы. У Катеринича на автоответчике записана известная детская песенка «От улыбки станет день светлей». Причем поет он ее дуэтом с Сашей Огурановым…

Красавец Анатолий Сергеевич взглянул на часы, сделал круглые удивленные глаза, встал и взял с соседнего стула свою папку.

– Прошу прощения, дорогие друзья, но мне пора бежать. Через сорок три минуты у меня состоится деловая встреча. Вить, если клиент созреет, я тебе обязательно позвоню, – пообещал он.

– Ты – к гомеопатам или в зоопарк? – живо поинтересовался Вокс. – Гомеопатам скидки не предлагай, они богатые, только строят из себя бедных родственников… Понимаете, – обратился он к Лилии Горной, – моя радиостудия – коммерческое предприятие, если мы выходим в эфир, то оплачиваем его. Точнее не мы, а наши спонсоры. Одна из задач рекламных агентов – выгодно продать радийное время.

Виктор Вокс давал гостье пояснения почти по-родственному.

– У каждого своя жизнь и своя радиокухня, – медово проговорила госпожа Горная и тоже захотела встать, чтобы уйти. Время эфира ее программы «Перья и судьбы» неумолимо приближалось. Интуиция Лилии Горной спала, не хотела подсказывать ответы теперь уже на два вопроса: убил ли Огуранов сто пятнадцать человек и чье бездыханное тело лежало под лестницей радиостудии «Бим-бом»?

Никто из присутствующих не обратил внимания, как она незаметно посмотрела на свои часики, через зеркальце пудреницы: этому приему Лилия училась целый месяц у главного редактора информационных программ «Утреннего брыся», прозвище которой в курилке было АБВ. Звали АБВ Алевтина Борисовна Ветрова.