Музыка Лондона. История одной любви (полная версия) (СИ)

- Я же сказала, что я люблю тебя, я хочу быть с тобой, - я спрыгнула на пол.

- Тогда, закрой окна, задерни шторы, и запри все замки, я не хочу даже чтобы небо видело нас, - его руки сомкнулись у меня на талии, его губы легко коснулись моих губ, и в нем вспыхнуло пламя. Я опустилась на колени перед ним, и он тяжело сглотнул. Все девчонки только об этом и говорили, а этой волшебной силе французской любви, от чего все мужики сходят просто с ума. Фредди поднял меня с колен, не позволяя даже расстегнуть его ширинку, - Нет, милая, такому еще не время. Я научу тебя.

Я каждую ночь стала проводить с ним, а в четыре утра уходила домой, город к тому времени уже не спал, и мне казалось, что все знают, где я была, и что делала. Он научил меня испытывать блаженство, научил таким ласкам, о которых я и не могла подумать, я изучала его тело, анатомию нашего оргазма, и ощущала в эти минуты себя самой счастливой, лежа в его объятьях и вдыхая аромат табака. Мне легко удавалось спрыгнуть по веревке со второго этажа своего дома, даже тогда, когда вернулись родители домой. Я была счастлива, в моем мире был покой и любовь. В моем мире был Фредди, все, что мне было нужно. Я носила изумрудный платок, подаренный Фредди, а он мой желтый, это было вместо наших колец.

Как-то утром, в ту неделю, когда у меня дома опять никого не было, мы с Фредди дурачились. Я эротично танцевала перед ним, видя, как он опять сдерживает себя. Конечно, ему не нравилось то желание, которое я в нем вызывала, но наша животная страсть побеждала все, даже здравый смысл.

- Смотри, что я умею, - я прогнулась, почти вставая в «мостик», но при этом руками не касаясь, пола, - положи мою ногу к себе на плечо.

- Но Бетти, - возразил он, - я намного тебя выше, потянешь мышцы.

- Делай, что я прошу, - он провел по моей лодыжке, я убрала ногу с его плеча. Он сел на кровать, я подошла к нему, присаживаясь на его колени, - Я все думаю, а мы опробовали все способы занятий любовью…

- Когда тебе будет двадцать, мы опробуем все, что можно, - я поджала губы.

- И как я нравлюсь тебе, я же такая страшная, - возразила я, просто не понимая, что такого волнующего он нашел во мне.

- Ты в двадцать будешь пожирать мужские сердца, дорогая. Они все будут хотеть тебя, а я буду, как ревнивый дурак отбивать тебя от них, - я поцеловала его в губы.

- А ты ревнивец, - смеясь, произнесла я.

- Тот еще ревнивец, я как Отелло, бойся меня, - он опрокинул меня на постель, мы занялись снова любовью: пылко и нежно, - скоро нас с тобой парни выгонят.

- Это же за что? – я хлопала ресницами.

- Потому что ты очень страстная, моя милая, - он замолчал.

- Давай все доведем до конца, - попросила я, - мне не нравиться, что ЭТО мы достигаем не вдвоем.

- Ты понимаешь, что ты меня просишь? А если ты забеременеешь, что мы будем делать потом? Я не хочу загубить твою жизнь, ты молодая и у тебя все впереди, когда тебе будет двадцать, тогда мы об этом подумаем.

- Какой ты нудный! – протянула я, - я пью чай, и это помогает, тем более в нашей семье. Двадцать еще далеко, а жизнь она здесь рядом.

- Глупая, я люблю тебя… и я переживаю за тебя.

- Я тоже… Фредди, я не смогу без тебя…

- Глупышка, я всегда буду с тобой.

Казалось, нашему счастью не будет конца, но все ли вечно на этой земле?

Фредди.

Сегодня в нашем любимом пабе было не продышаться. Бетти я уже не видел три дня, и моя нервозность была очевидна. Бетти занималась своей родней, конечно, я должен был научиться сдерживать себя, привыкать к ее отсутствию. Но если когда-нибудь наше певческая карьера сложиться, она будет ездить на гастроли вместе со мной. Мы пили пиво, парни смотрели по сторонам в поисках новых жертв на эту ночь. Только мне одному не было дела до коротких юбчонок. Я хотел Бетти, только ее, с ней я стал каким-то секс-зависимым. Получив ее один раз, я хотел ее еще и еще. Моя страсть к ней была болезненной, и это замечали уже все. С утра я психовал, если ночью она не была со мной. Весь день я чувствовал себя раздраженным, когда ни ночью, ни утром, ни днем меня не было с ней. Я ревновал ее, черт, как я ее ревновал. Мне не нравилось, как на нее смотрели мужики, не нравилось, как она улыбалась им, как она разговаривала с другими. Она ненавидела меня за это, постоянно напоминая мне, что она не терпит такого. Она была ветром, я дурак пытался изменить ее. Она любила людей, любила их общество, ей нравилось флиртовать с другими. То, что она не осознавала до встречи со мной, она поняла сейчас. Мужчины восхищались ею, и ей все это нравилось. Иногда мне казалось, она хочет, чтобы я ее ревновал, бесился от мысль, что она думает о других.

- Ты стал каким-то скучным и нервным, - начал Брайан.

- Чего вы пристали к нему, - возразил Джо, - человек влюблен.

- Вот, именно влюблен! – вторил Роджер Брайану, - нам уже деваться некуда! Ты совсем обезумел с ней.

- С чего вы это взяли! – разозлился я, - то, что я теперь не трахаю, как вы, всех подряд, еще ничего не значит.

- Дело не в этом, Фредди, - продолжил Антонио, - дело теперь в том, что ты сам много не видишь. Ты же достал нас со своей чертовой ревностью. Оставь ее в покое, иначе она смоется от тебя вскоре.

- Бетти, говорит, что не ревнует, - прошептал я.

- Она просто святая, - иронично сказал Брайан, - зная твоих многочисленных баб, видя их, другая бы просто убила тебя. Ты же постоянно ее таскаешь к ним.

- Ладно, мне пора, - я кинул пару банкнот на стол, - Бетти сегодня обещала прийти.

Я вернулся домой ближе к полуночи, для Бетти я давно сделал пару ключей. Теперь ей надо было стучаться в окна, Бетти могла прийти ко мне, даже тогда, когда дома никого не было. Наша хозяйка, конечно же, догадывалась о наших вечно меняющих женщинах, но она не знала о Бетти. Я открыл дверь, проходя по узкому коридору в свою комнату. Бетти спала, свернувшись калачиком на кровати. Похоже, она меня ждала и дождалась. Я разделся, ложась рядом с ней. Бетти приникла ко мне, ее ресницы затрепетали. Она пристально посмотрела на меня, приникая к моим губам. Я стиснул ее плечи, вдыхая аромат ванили и имбиря, я снова сходил с ума. Бетти села на кровати, снимая через голову свою майку, расстегнула свою юбку, отбрасывая ее в сторону. Я следил за ней, она сама сняла остальную одежду, потянувшись ко мне. Ее глаза страстно сияли, я посадил ее на себя. Бетти наклонилась ко мне, чтобы поцеловать, я направил свою плоть в нее. В любви она была такой же неистовой, как и я. Мы были безумными, когда оказывались в постели вместе. Я удивлялся ее страстности, и ее чувственности, словно у нее был дар – угадывать мои желания.

Она упала на меня, наши губы слились в поцелуи, с ней всегда было чертовски хорошо. Бетти легла рядом со мной, ее волосы рассыпались шелковой вуалью по моей груди. Она рисовала колечки среди жестких завитков, потом ее рука стала спускаться ниже, ее пальцы знали, что делать, они так нежно двигались, мне казалось, будто я умираю. Я хотел ее остановить, но она мне не дала, она приложила палец к моим губам, давая мне возможность выплеснуть свою страсть. Затем она закрыла мне глаза, я не хотел спать, но она уже спала.

Утром я проснулся, не чувствуя ее рядом. На столике лежала ее записка.

Бетти.

- Бетти, я не могу тебя больше ждать! – услышала я, Фредди стоял у нашей калитки, дожидаясь меня, - мне нужно быть в Сохо через час! – я выглянула в окно, он стоял и нетерпеливо ждал меня, выкуривая вторую пачку сигарет. Я быстро надела кеды, поцеловала Глорию в щеку, радуясь, что родителей, и Алисы опять нет дома. Я вышла к Фредди, видя его раздраженность, - и какого черта, я научил тебя одеваться.

- Фредди… - я приподнялась на цыпочках, касаясь губами его рта.

- Умеешь же меня задобрить, - он прижал меня к себе, отводя от калитки Гарден-Дейлиас, - поедем на метро.

Я улыбнулась, я знала, как на нас все смотрят. Мы были видной парой, он высокий и подтянутый, в голубых джинсах и черной майке, я не большего роста в джинсовой мини и большой футболке. Он все время не отпускал моей руки, словно боясь, потерять меня в этой толпе зевак, спешащих на свой обед. Иногда Фредди позволял себя дотронуться до меня очень даже интимно, но это не вызывало у меня почти никакой реакции, я уже привыкла к хозяйскому поведению своего возлюбленного, и к его дурному характеру, как оказалось его можно было легко приручить.