Наследство

— Как часто вы бываете в этом доме?

— Довольно часто. Этим летом реже, конечно, но обычно я провожу в нем несколько дней в неделю.

— Ваш основной дом в Бостоне?

— В Беверли — пригороде Бостона, — она вежливо поправила его. — Однако в настоящее время у меня два дома. Я являюсь членом правления в нескольких организациях в Нью-Йорке — госпитали, музеи и тому подобное — мне нравятся театр, концерты, поэтому мне удобно жить там.

— Итак, вы живете по распорядку, который могут узнать другие?

— Иногда да. Но чаще я принимаю решения в последнюю минуту. Иногда покидаю Нью-Йорк, не заезжая в Бостон, или наоборот, выезжаю из Бостона; бывает по-разному.

— Выезжаете в другие страны?

— Иногда.

— Вы останавливаетесь у друзей или в отелях?

— И то и другое.

— Путешествуя, вы останавливаетесь в семейных отелях?

— Всегда.

— За исключением одного случая, — пробормотала Эллисон.

— Да, правильно, — сказала Ленни. — Один раз я останавливалась в «Бикон-Хилле». Но это было исключением из правил.

— Почему вы остановились в «Бикон-Хилле»?

— Чтобы узнать, что он собой представляет. Это новый отель; мы всегда, ищем новые подходы, которые могли бы реализовать в наших отелях.

— И где это было?

— В Нью-Йорке. Колби кивнул:

— Теперь о собраниях. Ваши поездки могут совершаться по наитию, но заседания правлений проводятся по плану, правильно? Второй вторник каждого месяца, это вы имеете в виду?

— Да, за исключением специальных заседаний.

— И у вас есть календарь, куда вы записываете даты их проведения? Он висит на кухне? Или в холле рядом с телефоном? Ленни улыбнулась:

— Боюсь, я не настолько часто посещаю кухню, чтобы держать там календарь деловых встреч. У меня есть настольный календарь в Бостоне и в Нью-Йорке.

— Других нет?

— Нет. Ну, конечно же, в моей записной книжке.

— В записной книжке. Все ваши встречи, ленчи и так далее?

— Да.

— Что-нибудь еще?

— Нет.

— Нет, например, кода охранной сигнализации в доме?

— О, я уже подумала об этом. Не знаю, почему я записала его — я отлично знаю его на память, но каждый год, заводя новую книжку, я записываю его туда.

— Большинство людей поступает точно так же, вы будете удивлены. Что-нибудь еще? Код аппарата по выдаче наличных денег?

— Боюсь, он тоже записан в моей книжке.

— Итак, в вашей записной книжке больше ничего нет.

— Нет, есть. В ней еще указан шифр сейфа, установленного в рабочем кабинете. Но какое это имеет отношение к ограблению? Записная книжка всегда при мне, в моей сумочке.

— Всегда при вас?

— Всегда.

— Но когда вы меняете костюм, то губную помаду, расчески, зеркало, бумажник, записную книжку, короче, все это перекладываете в другую сумочку, соответствующую по тону вашему костюму?

— Совершенно верно.

— Выходя из дома вечером, вы, как правило, берете с собой только небольшую сумочку? В ней нет ни ключей, ни записной книжки и так далее?

— Да.

— Таким образом, практически любой из работающих в вашем доме в Бостоне и в Нью-Йорке может взглянуть на вашу записную книжку. Не говоря о ключах.

— Я абсолютно уверена в работающих у меня людях.

— Понимаю. Но кто-то ведь знал, что вас не будет в доме в четыре часа тридцать минут утром второго июля.

— Что такое? — спросил Бен. — Откуда вам известно время, никто не говорил о времени кражи.

— Соседка видела человека около входной двери вашего дома в четыре тридцать. Она собиралась отправиться на пробежку, как только рассветет, и видела его.

— «Его», — повторил Бен, — до сих пор говорили «их».

— Что ж, может, их было больше одного. Соседка видела только одного человека. У него могли быть помощники, поджидавшие поблизости.

Беседа продолжалась: чем детальнее расспрашивал Колби, тем беспокойнее становилась Эллисон. Они уже пережили подобное, и это было ужасно — опять эти подозрения, — ей не хотелось иметь с этим делом ничего общего. Когда Колби перешел к расспросам о рабочих-ремонтниках различных специальностей, которые приходили в дома в Бостоне и в Нью-Йорке, постоянных поставщиках продовольственных товаров, друзьях, часто посещающих дома, она извинилась и направилась проверить, забрала ли няня Джада из коляски домой. Эллисон не верила, что кто-то из персонала мог быть причастен. «Нам следует позабыть об этом, — подумала она, направляясь вверх в детскую комнату. — У нас столько других забот, требующих нашего внимания. Как только Колби уйдет, мы оставим все в прошлом, мы позабудем обо всем. Просто оставим все как есть».

Четвертый отель «Бикон-Хилл» открылся в начале октября в Вашингтоне. Лора и Карриер присутствовали на церемонии открытия, приветствуя постоянных и новых гостей, которые за несколько месяцев забронировали номера. Открытие этого отеля было самым гладким изо всех предыдущих. По прошлому опыту Лора знала о большинстве возможных неожиданностей, а Келли работала упорнее всех, чтобы избежать их.

— Я буду поблизости, — сказала она Лоре, когда в конце дня они сидели за бокалами с вином. — Я и не подозревала, что так сильно хотела выбраться с острова, пока не уехала. А может быть, это был уход от Джона и избавление от чувства вины за любовь и привычку к тяжелой работе.

Келли подняла бокал:

— Спасибо. Сейчас я переживаю лучшие минуты моей жизни.

Лора подняла свой:

— Ты замечательно поработала; мне совершенно не о чем беспокоиться.

— Заволнуешься, когда мы начнем обсуждать перерасход средств. Поскольку на ближайшее время все номера в отеле забронированы, нам, как видно, не следует особенно беспокоиться о деньгах.

— Я постоянно беспокоюсь о деньгах, но в курсе о перерасходе.

— Он не настолько велик, чтобы сообщать тебе, и возник в последние три месяца, когда пришлось поднажать, чтобы открыть отель в намеченный срок. Завтра с утра мы проверим отчеты, не думаю, что найдем что-либо удивительное.

— Я не удивляюсь, когда оказывается, что фактические расходы превышают то, на что я рассчитывала, — сухо сказала Лора. — Давай посвятим финансовым делам послезавтра. Завтра нам хватит забот с бенефисом.

Официальное открытие «Вашингтон Бикон-Хилла» сопровождалось бенефисом симфонического оркестра. Пятьсот человек, в основном представителей политических кругов, бизнеса и мира искусств, обедали и танцевали в фешенебельном бальном зале, открывая этим балом новый послеканикулярный сезон деловой и общественной жизни в городе. За один этот вечер отелю была обеспечена такая реклама, на которую при других обстоятельствах потребовался минимум год. Лора, отложив дела и заботы, первый танец танцевала с Карриером.

— Сегодня ты особенно хороша, — сказал он, — в белом ты всегда нравилась мне больше всего. Она улыбнулась:

— Спасибо.

На ней была белая, со скромным воротником блузка и юбка янтарного цвета с тафтой, которая кружилась позади нее, когда они вальсировали.

— А ты выглядишь гладким и довольным собой, — сказала Лора. — Новая деловая победа? Или новая женщина?

— Надеюсь, не станешь возражать, если это будет новая женщина?

Она молчала, пока они делали круг по залу.

— Если только чуть-чуть, потому что я немного завистливая. Я рада за тебя, Уэс. Надеюсь, она хорошо к тебе относится. Я ее знаю?

— Да, но я бы воздержался называть ее имя, пока не узнаю, что из этого получится. Она замужем, хотя ее брак давно уже не является браком.

Он на мгновение прижал ее к себе:

— Ты прекрасная женщина, моя дорогая. Лора покраснела и поцеловала его в щеку:

— Приятно слышать такой комплимент от делового партнера.

Они закончили танец молча.

— Кстати, о партнерстве, — сказал Карриер. — Мне хочется взглянуть на финансовые отчеты, прежде чем я уеду отсюда. Если завтра с утра — удобно?

— Чудесно, я уже договорилась с Келли. Буду у нее в офисе в десять. Лора остановилась:

— Уэс. Только что приехал Бритт Фарлей.