Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

— У тебя самые красивые волосы, какие я когда-либо видел в своей жизни.

Девушка остановилась.

— Спасибо, — наклонилась она к нему и аккуратно, чтобы не сорвать пакет, губами легонько коснулась губ юноши. Тот, сидя укутанный полиэтиленом, весь в волосах, попытался было углубить поцелуй, но его стилистка, стараясь сейчас оставаться профессионалом, быстро отстранилась и вернулась к своим непосредственным обязанностям. — А тебя когда-нибудь стригли не в салоне? Ну-у-у… я имею ввиду, тебя стриг кто-нибудь из знакомых? — продолжила она щебетать как ни в чем не бывало.

— Мм… да. Меня один раз стригла Дженни и пару раз Марго.

— Ну и как это было?

— Нормально. Мне понравилось.

— Но ты повторять не стремишься.

— Да я бы в принципе, не против, но всё это происходило по случаю. Марго стригла нас с Дженн как-то ещё в детстве — мы плохо себя вели вдвоём, и мать боялась с нами ходить в салон. Даже в детский. — Александр как-то так засмеялся по-стариковски, как бывалый «морской волк», вспомнивший молодость. — А сама Дженн подстригала меня позапрошлым летом. Вернее, нас. Мы были у Рональда, и Нильта, его жена, попросила Дженн укоротить ей волосы — ездить в город лишний раз в горах и некогда, и дорого. Ну, та согласилась и подстригла сначала Нильту. У неё очень даже неплохо получилось, во всяком случае, всем понравилось. И раз такое дело, сестра подстригла всех: Хэма, Рона, Бена, Зака, это друг Бена по школе, он иногда помогал им управляться со стадом, и меня заодно.

Тема была практически исчерпана, поэтому Жаклин её сменила.

— Вас с Дженни назвали в честь кого-то? — девушка отложила ножницы, взяла расческу и принялась зачесывать волосы Александр так и эдак, пытаясь сравнить новую длину в различных местах.

— Эмм… — парень, стараясь не шевелить головой, почесал нос, — нет. Просто назвали и всё. Имена понравились.

— А тебе самому нравятся какие-нибудь имена мальчиков или девочек?

Красавец поднял брови и распахнул свои «тюльпаны», после чего несколько раз взмахнул ресницами — судя по всему, вопрос застал его врасплох.

— Я ещё не думал над этим. Не приходилось.

— И тебе никогда не нравились какие-либо имена?

— Нет. Здесь, в Шотландии, точно, нет. — Было заметно, что ему очень трудно что-то отрицать, не имея возможности покачать головой. — Мне не очень нравятся шотландские имена вообще — они все привычные и одинаковые, и какие-то грубые. — Он поводил раскрытыми кистями рук одна вокруг другой, как бы изображая вращающееся барабанное колесо. — А вот когда мы с матерью ездили во Францию, там мне нравились почти все имена. Шанталь, Батист… Беренис… Жаклин, Винсент — да много их! Там уйма красивых имён, и все такие необычные.

— А ты бы смог назвать французским именем, допустим, своего сына? — опять взявшись за ножницы, девушка ходила вокруг клиента, заходя ему то с одного боку, то с другого, понемногу ровняя длину по всей окружности головы.

Александр скривился.

— Наверное, нет.

— А как бы ты его назвал?

— Сына не знаю, а дочь точно назвал бы Эдельвейс.

Стилист замерла с ножницами в его волосах.

— Эдельвейс? Вот как?

— Да, — твёрдым голосом подтвердил Александр свой выбор. — Эдельвейс приносит удачу.

— И ты в это веришь?

Юноша поморщился.

— Жаклин, я не очень хорошо взаимодействую с понятием «веры» вообще, не до конца его понимаю и не умею правильно им оперировать, поэтому, скажем так, я надеюсь.

— Ну, хорошо. А почему ты думаешь, что так нельзя назвать сына?

— Ну, мальчика называть в честь цветка… как-то не очень солидно.

— И как же тогда быть? — девушка чувствовала, что уже буквально припирает парня к стенке, но ничего не могла с собой поделать.

Юноша скептически поморщился.

— Ну-у-у… так навскидку… — он дёрнулся было почесать волосы, но вовремя остановился, — Кирк! Я назвал бы его Кирк!

Жаклин заулыбалась.

— Именем своего сына ты хочешь умилостивить своего дядю?

— Нужды нет, — высокомерно скривил губы Александр. — Кирк и так меня очень любит. — Он сделал паузу. — Это все знают. Имя моего сына — это простая попытка быть благодарным и показать, что я ценю, вот и всё.

— Уверена, Кирк был бы польщен, — кивнула головой Жаклин. — Ну что же, готово, — она принялась аккуратно убирать полиэтилен с плеч Александра. — Сейчас я сниму с тебя эту накидку, и ты сможешь посмотреть на себя.

Дождавшись, пока пакет исчезнет с него, парень встал со стула и, развернувшись к зеркалу, провел рукой по затылку и шее.

— Спасибо.

— Тебе нравится? Я не испортила вашей сиятельной красоты, мистер МакЛарен?

Красавец на это только с укоризной молча стрельнул взглядом в свою девушку.

— Ну, тогда значит, я так понимаю, тебе нужно принять душ. Давай я здесь всё уберу, и ты можешь смыть с себя мельчайшие волоски.

— Сасенак, я сам всё уберу. Ты иди, отдыхай, а я чуть позже подойду. И спасибо тебе ещё раз, — юноша чмокнул в щечку своего личного стилиста.

Скинув гостиничные тапочки, Жаклин за порогом ванной надела сапожки угги и направилась прямиком на кухню. Но задержалась на веранде. За стеклом разворачивалась привычная картина.

Дождь. Вряд ли девушка вспомнила бы, когда в её жизни он был бы более некстати, чем сейчас, даже учитывая довольно высокую степень привыкания к нему. Как бы ей хотелось убежать от него. От его унылости и пессимизма. А сейчас, вечером, к пасмурной погоде прибавились ещё и сумерки. Полумрак размыл очертания леса, озера, острова-«сюрприза» и полностью скрыл вершины гор, рассмотреть которые не представлялось уже никакой возможности. Картинка удручала и навевала грусть вплоть до тоски.

— Ничего, — тихо, упрямым голосом, проговорила девушка, — всё равно я когда-нибудь от тебя, дождь, убегу. — Она помолчала, как бы ожидая ответа на свою реплику, и не дождавшись, добавила: — С ним! — отвернувшись от стекла, она оттолкнулась руками от поручней веранды и направилась дальше по делам.

Войдя на кухню, где уже горел свет, девушка включила электрический чайник. Заварив в термосе чай и прихватив его с собой вместе с парой чашек и коробкой конфет, она направилась в гостиную к догорающему камину, запахом которого пропах уже практически весь дом. Жаклин уселась на пол, опершись спиной о сиденье дивана, и молча уставилась невидящим взглядом на мерцающие древесные угли. Она стала думать.

Первые же мысли её были о Чарльзе и Оксфорде, но девушка быстро их отбросила.

«Рано. Об этом ещё рано. Пока я здесь и пока я с ним, я хочу его. И только его». Она собиралась кое о чем поговорить с Алексом и размышляла, как бы лучше подступиться к теме. Жаклин открыла термос, налила себе полчашки чая и взялась за конфеты. Это было ассорти, но назвать содержимое коробки таким одним, пусть и довольно красивым словом, всё равно что про нежнейший, чистейший, мягкий, ласковый песок на Мальдивах сказать, что это диоксид кремния.

Суфле из топлёного молока с мармеладом из черной смородины и черноплодной рябины, белый и розовый зефир, цукаты арбуза и дыни, вишня в вишнёвом и персиковом ликёрах, миндаль в белом шоколаде с кокосовой стружкой и без-всё это и ещё многое другое было упрятано в толстый слой первоклассного шоколада и обсыпано, обваляно, облито рисовыми и гречневыми шариками, «жемчужной» и «вермишелевой» посыпкой, порошком какао, карамелью, фруктовой глазурью, ореховой и арахисовой крошкой, цветным сахарным «бисером».

«Мне бы их фантазию», — помечтала Жаклин, будучи по макушку в коллапсе гастрономического восторга.

— Оу, чай! — прервал её размышления сам Александр.

Из душа юноша вышел не в халате, а уже в штанах и футболке. Теперь, с остриженными волосами и оголившейся шеей, он выглядел на свои восемнадцать, тогда как обычно казался немножко старше и солиднее. Красивый, высокий, стройный, спортивный, слегка надменный и высокомерный как всегда, немного расслабленный и вальяжный как сейчас, он прямо-таки насаждал сексуальное желание и заставлял себя хотеть. И Жаклин его хотела. Очень. До слёз.