Горячая собственность

— Что?

— Я правильно сделала, что не стала учительницей. Я очень довольна своей работой агента по недвижимости.

— О!

— В самом деле, довольна.

— Хорошо, дорогая. Надеюсь, больше нет трупов.

— Пока нет.

— Хорошо.

— О'кей. Мам, мне предстоит ехать в плотном потоке машин, и мне нужны обе руки.

— Конечно, дорогая. Поговорим завтра.

— Пока, мам.

Я отключила мобильник и швырнула его на пассажирское сиденье. А затем откинула голову и закрыла глаза, чувствуя себя виноватой в том, что солгала матери. Я не была в потоке машин. Я была на парковке под моим домом. Элисон. Несчастье моей жизни. Послушная девочка Элисон с нахальным носиком и безупречно-чистой кожей без единого прыщика. Очаровательная маленькая женщина Элисон с большим домом, красивым мужем-доктором и краснощеким младенцем. Противная ябеда Элисон, которая наверняка станет директором школы еще до тридцати лет, потому что она всегда была лидером.

Знает ли Вилли о том, что она приезжает на весь уик-энд? Приезжает, чтобы покритиковать нас и указать нам на наши недостатки. «Ужасная Элисон», как называла ее Руфь, когда нам было по десять лет. Бедный Вилли, как он влип: целый уикэнд торчать с ними дома. Доктор Дермот будет переключать телевизионные каналы в поисках матчей по регби, а Элисон будет читать Вилли нотации о необходимости учебы. Не говоря уж о том, что мама будет лебезить перед ними так, словно они всемирные знаменитости.

Хотя будет малыш Кьеран. Вилли и я любили нашего племянника. По правде говоря, его все любили. Он был самым очаровательным ребенком на свете. Светловолосый, с круглыми щечками и озорными голубыми глазами, похожий на ангелочка. Даже Индия, вообще-то не любящая маленьких детей, сказала, что находит Кьерана «очень привлекательным». Высшая похвала с ее стороны. Может быть, мне следовало бы пригласить Вилли пожить у меня. Мы могли бы взять к себе Кьерана и прекрасно провести время без доктора и миссис Глисон. Отличная мысль. Надо будет поговорить об этом с Вилли.

Я собрала свои пожитки и медленно пошла к себе домой. Там было очень тепло и пахло Джоем. Он пометил всю квартиру, подкрадываясь ко мне для приветствия.

— Эй, мальчик, — сказала я, бросая все вещи, которые держала в руках, и поднимая его с пола. — Рада тебя видеть.

Джой громко замурлыкал, и я посадила его на плечо, пока готовила нам ужин. На этот раз я решила открыть банку рыбных консервов для Джоя. Затем легла на кровать, включила телевизор и стала размышлять о событиях прошедшего дня.

Я не могла поверить в то, как хорошо складывались для меня дела на работе. Ну, конечно, если не считать беднягу Джерома и раздражающего меня Эндрю. Хейзелдин вот-вот уйдет за большие деньги — я чувствовала это кожей. А дом миссис Хэррис был самым популярным домом, который я когда-либо продавала. Я показала его великолепному Тони Джордану, двум лысеющим бизнесменам, собирающимся вложить в него деньги, трем пожилым дамам, двум молодым парам, женщине с длинной седой косой и в туфлях на шпильках. А еще мужчине с зачесом на лысине, который гладил меня по заду, протискиваясь за мной в двери. Он напугал меня гораздо больше, чем труп. Когда я не водила покупателей по комнатам и вверх и вниз по лестницам, то сидела на скамейке возле парадной двери — я все еще боялась оставаться в доме одна — и смотрела на дорогу: не покажется ли там джип Тони Джордана.

Перебрав в памяти события дня, я начала погружаться в сон, когда передо мной вдруг непрошено возникло лицо Эндрю. Я с удовольствием врезала бы ему, но у меня не было сил. Вместо этого я постаралась заменить его лицом Тони Джордана. Мне это удалось, по крайней мере я увидела очень приятный сон о мужчине, представляющим собой гибрид двух других.

На следующее утро я встала рано и, в целом оправившись от воскресного кутежа, приняла душ, поела и к десяти отправилась в офис. Для вторника это было рано, поскольку работа начиналась только в одиннадцать. Хотя я чувствовала себя намного лучше, я бы предпочла избежать утреннего унижения с Молли. Но у меня не было выбора, поскольку мне надо было забрать свой список объектов на день.

Это был тоже жаркий и солнечный день, и всю дорогу я жалела о том, что не нахожусь на пляже. Если бы я послушала мать, то стала бы учительницей и была бы теперь в отпуске, а мне очень этого хотелось. Но отпуск тоже проходит.

Молли подняла голову, когда я вошла в офис, и ее приветливая улыбка погасла в тот же миг, когда она меня увидала. Но мне было плевать. Ее неодобрение ничего для меня не значило, и, кроме того, чего ей было не одобрять? Она ведь не знала, что вчера я была вдребезги пьяна и притащилась домой в два часа ночи. Конечно, если она не следила за мной. Но это уж просто какой-то бред. Молли бы не стала следить за мной. Я занимала очень несущественное место в ее реестре жизненных интересов, так что вряд ли она заинтересовалась бы мной настолько, чтобы выслеживать.

— Чудесный день, да, Молли? — сказала я, чувствуя, как бравада прямо-таки сочится из моих пор.

Она посмотрела на меня.

— Почему люди в этой стране должны постоянно, постоянно говорить о погоде?!

Я пожала плечами и встала перед ее столом. Он стоял очень высоко, чтобы, как я подозревала, заставить почувствовать комплекс неполноценности любого человека ниже семи футов роста.

— Есть что-нибудь для меня?

Молли порылась в ящике и подала мне лист бумаги.

— Большое спасибо, — с чувством поблагодарила я, словно она подала его на серебряном подносе.

Молли улыбнулась и пожевала губами с таким видом, как будто смаковала шербет.

— Да, тебе звонили со склада.

— Какого склада?

— Куда ты свезла все вещи миссис Харрис.

— Склада «Шемрок»?

Молли кивнула.

— У них были грабители этой ночью. Переворошили все вещи, в том числе и барахло миссис Хэррис.

— Shit. Теперь мне снова придется иметь дело с Даниэлем Хэррисом. Что-нибудь украли?

— Они говорят, что вроде бы нет. И тебе не придется иметь дело с Даниэлем Хэррисом. Я звонила ему.

— Ты звонила?

— Да. Это ведь его собственность, не так ли?

— Да, Молли, его. Спасибо, что позвонила. Что он сказал?

— Ничего особенного. Ему очень не хочется снова приезжать сюда. Он владеет клубами в Торремолиносе, ты знала?

— Да. Он говорил.

— Как бы там ни было, я сказала, что сама займусь этим делом, и ему не о чем беспокоиться.

— Ты так сказала?

— Конечно, Эллен, в конце концов, это наша обязанность.

— Наверное. Но что нужно делать?

— Немногое. Ничего не было похищено. «Шемрок» уложил все вещи обратно в коробки, и дело с концом.

— Значит, все улажено? — Молли кивнула. — Большое спасибо.

— Не за что. Но скажи мне, Эллен, как ты можешь продолжать показывать этот дом? Разве ты не была ужасно, ужасно травмирована, после того что случилось с тобой там на прошлой неделе?

— Нет, — сухо ответила я. Вся моя благодарность мгновенно испарилась. И Молли, и я вернулись к нашим обычным взаимоотношениям, где я была низшей из низших, и она считала своим предназначением постоянно указывать мне на это. Я проглотила слюну и заставила себя улыбнуться. — Мне очень нравится. К дому необычайный интерес, что хорошо для бизнеса. Многие хотят посмотреть на него.

— Онанисты, — заключила Молли, глядя на свои светло-вишневые длинные ногти. Мало того, что Молли выглядела как умалишенная, она еще считала себя интеллектуалкой. Я не совсем понимала, что значит онанист. Но поскольку Молли произносило это слово для меня, я была уверена, что ничего хорошего оно не означало. Она подняла руку и погладила залакированный блондинистый пучок, очевидно, проверяя, не выбились ли из-под него волосы. Как будто какой-нибудь волос на ее голове осмелился бы это сделать без ее разрешения!

— Может быть, — сказала я. — А может быть, и нет. Во всяком случае, Хонан Террас, 32 является в данный момент горячей собственностью, и я с нетерпением жду путешествия, в которое отправлюсь на деньги от комиссионных.