От грехов до истины. Омар и Хатидже. (СИ)

Мама тут же кивнула Салиме. Сестра взглянула на меня и, сделав грустные глаза, вышла из зала вместе с мамой. Отец подошёл очень близко ко мне и стоя напротив меня, сложил на груди руки. Недовольно смотря мне в глаза, он спросил:

- Что я тебе сделал, Омар?

Услышав ноты ненависти, я поднял голову прямо и, смотря на отца, недовольно спросил:

- Ну что опять не так?

- Замолчи! Молчи, Омар! - закричал недовольно отец - Сколько до меня будут доходить эти слухи? Грязные слухи, которые меня просто унижают. Сколько я буду терпеть такое легкомысленное поведение, двадцатилетнего мужчины? Сколько, я буду слышать жалобы о своём сыне? Ты зачем избил Ахмеда?

Услышав это, я недовольно убрал взгляд в сторону и, прокрутив глазами, вздохнул.

- Я спрашиваю! Сейчас можешь отвечать. За что ты разбил парню дорогую машину и лицо?

- Отец, он спровоцировал меня.

- Спровоцировал? То есть, оттаскивая тебя от борделя, это провокация была? - спросил отец.

- Что? От какого борделя? Отец, что ты такое говоришь!? Я никогда не бывал в подобных местах. Этот урод, оплевал мою машину, отец! Что мне было делать? - пытался как-то переубедить я отца.

- Я ещё никогда не стоял таким покрасневшим и выслушивал, что мой сын! Мой, Омар Хамад! Шёл в бордель, развлекался там и потом, напившись, буянил, разбив машину и лицо ни в чём не виновному парню. Парню, который является, сыном моего коллеги. И я должен был всю эту низость выслушивать? Этот позор?! Да кем ты себя возомнил? Или ты думаешь, что я позволю тебе так унижать нашу фамилию?

- Отец, это всё враньё! Такого не было. Да, я разбил машину и лицо ему но...

- Довольно! Хватит, Омар. Я тебя слишком разбаловал. Если ты не уважаешь всё то, что я для тебя делаю, то и я не буду уважать твои интересы. С этого дня я лишаю тебя твоих машин. Что бы никаких гонок, никаких игр. Что бы и близко не смел подходить к своим машина!

- Нет! Отец, пожалуйста! Ты лишишь меня всего! Я живу этими гонками, я не совершил ничего плохого, что бы ты сейчас так наказывал меня....

- Никаких больше гонок. Будешь сидеть дома. Хватит уже того, сколько ты сделал для меня. Кроме позора на мою голову, ты ничего полезного не сделал, Омар! Ничего!

Недовольно высказав мне это, отец отвернулся от меня и пошёл к выходу. Я стоял в полной растерянности. Лишить меня машин – равносильно жизни лишить. От сильной обиды я с ненавистью выкрикнул:

- А что ты кроме ругани сделал для меня? Что я получил от тебя, слушая лишь то, что я вечная обуза для тебя?

Отец резко остановился. В комнате зависла тишина. Я словно пришёл в себя и уже сто раз пожалел о сказанном. Отец повернулся ко мне и пошёл в мою сторону. Подойдя очень близко и смотря мне в глаза разъярённым взглядом, отец со всей силы ударил меня по лицу. Пощёчина была такой сильной, что я отлетел на диван.

- Запомни, Омар! Всё, что ты сейчас имеешь, это я тебе дал. И даже то, что ты сейчас дышишь, это мне скажи спасибо. Неблагодарный щенок! - сказал недовольно отец, и вышел из комнаты.

Прижав ладонью свою щёку, внутри меня словно динамит взорвался. Обида, боль и злость, одновременно стали бороться во мне. Мне стало тяжело дышать. По ощущениям, словно тысячи кошек, царапали мне тело изнутри. Гнев и стыд захватили мой разум. Я начал задыхаться. Подскочив с места, я побежал прочь из зала. Пробегая по лестнице на второй этаж, я забежал к себе в спальню и захлопнул дверь на ключ. В истеричном и бешеном состоянии я открыл ящик в своём столе и вытащил оттуда маленький ножик. Этот красивый нож ручной работы мне когда-то дарил мой брат Хасан. Крепко схватив нож, я приставил его к ладони левой руки и стал медленно резать кожу. От боли хотелось кричать, но я прикусывал губы и продолжал тянуть лезвием по ладони. Тут же полилась кровь, стекая по всей руке. Вместе с кровью, я словно выпустил и свой гнев. Откинув нож и сев на пол, держа перед собой окровавленную руку, мне стало как-то легче. Через минуту я вытащил из комода, когда-то сложенное мамой полотенце и обвязал свою ладонь. Всю ночь я не мог уснуть. Дурные мысли и видения не давали мне покоя. Мне стало казаться, что я схожу с ума. Каждый раз, закрывая глаза, передо мной всплывал образ той девушки, её огромные выпученные глаза. Её крики о пощаде. Слова Хакима, в которых он просил меня начать молится. Я вспоминал, сколько в день я выкуривал сигарет, постоянные бары и знакомства, машины и драки. И именно сегодня за столько лет я решил сходить в мечеть, чтобы искупить свои грехи, и именно сегодня был мой худший день. Мне хотелось хоть кого-то обвинить в своих неудачах и в своих проблемах, но не кого. Всё я делал сознательно, в эти грехи я сам себя вогнал. Но удар от отца, был моей последней каплей. Я не мог перенести такого унижения. Каждый раз вспоминая, как он меня назвал «не благодарным щенком», и ударил по лицу, я словно падал с горы в низ. Тут я вспомнил, как отец крикнул: «- Разбив машину и лицо ни в чём не виновному парню!». Чувства ненависти к «невинному» парню Ахмеду, словно схватили меня за горло и душили. На улице светлело, и прозвучал Азан. Встав с кровати, я надел перчатки, капюшонку, очки и отправился в сторону дома Ахмеда. Дойдя до их двора, я увидел, как он сидел за столиком и пил чай. Я помахал ему рукой. Ахмед вытянулся, взглянул на меня и, сделав довольное лицо, вышел мне на встречу.

- Мархаба, Омар. А ты почему так одет? Замёрз? – издеваясь, спрашивал Ахмед.

- Пошли отойдём, мне поговорить с тобой надо,– сказал я Ахмеду.

- Даже не думай, что я испугаюсь тебя, Омар, - всё с иронией, продолжал Ахмед. - Если хочешь, пошли, отойдём.

Я повернулся к нему спиной и быстрым шагом направился в старые кварталы, проходя через дворы. Ахмед шёл за мной молча, пока мы не пришли в подобное лабиринту место, где совсем не было людей. Ахмед остановился и спросил:

- Ну, и долго ещё нам ходить?

Я остановился. Развернувшись лицом к Ахмеду, я медленно подходил к нему и спрашивал:

- Значит, ты меня от борделя увести хотел, да Ахмед?

-Ааа, вот оно что, – заулыбался Ахмед. – Так тебе уже донесли это? Мне больше нечего было ответить на разбитую машину и моё лицо, Омар.

- Очень жаль Ахмед, потому что больше ты вообще говорить не сможешь.

- Чего? – ухмыляясь, спросил он.

На этой фразе я со всей силы ударил Ахмеда в челюсть, от чего он тут же потеряв равновесие, упал. Сев на него сверху и обхватив его шею обеими руками, я начал душить его. Ахмед не мог ни слова сказать, он лежал весь красный, пытаясь хоть как-то разжать мои руки. Я же подобно змее вцепился в него мёртвой хваткой и не отпускал. Мысль о том, что он умрёт от моих рук, стала радовать меня. Видя умирающего Ахмеда, мне становилось приятно. Я ощущал себя победителем. В эту минуту в моём кармане зазвонил телефон. Меня словно током ударило. Испугавшись и придя в себя, я резко убрал свои руки от шеи Ахмеда. Он лежал и пытался набрать воздух в лёгкие, постоянно кашляя и сжимая руками свою шею. Я подскочил и побежал прочь с этого места. Бежал, не оглядываясь и не понимая, куда я несусь. Пробегая мимо моего дома, где почему-то стояли Абдулла и Хаким, я даже не обернулся и не заметил их. Что мной правило? Кто управлял мной? Я не понимал, но то, что я вот-вот получу нервный срыв, я это хорошо ощущал.