Красота и темнота (ЛП)

Он отклоняется на спинку стула, и я замечаю в его глазах, что шрамы прошлого еще не зарубцевались.

— Я решил, что больше не хочу быть врачом. Самой подходящей работой стало стать пластическим хирургом. По крайней мере, здесь я не притворяюсь, что делаю что-то важное. Я просто щекочу чей-то невроз и одновременно набиваю свои карманы.

14.

Джек

— Бургер выглядит таким огромным, что хватит на пятерых, — говорит она, как только приносят наш заказ. Я наблюдаю, как детская радость расплывается у нее на лице, и вдруг кровь начинает стучать у меня в ушах. Моя. Она — моя. Чувство настолько дикое, но я не собираюсь его гнать, наоборот оно укореняется во мне, словно так и должно быть.

— Что? — спрашивает она, ее глаза такие большие и яркие, пухлые губы раскрываются.

Какого хрена? Она, словно ангел, сошедший с небес, специально спустилась, чтобы искушать меня. Я вижу, как появляется ее язычок, и она облизывает нижнюю губу. Воздух покидает мои легкие, я со свистом выдыхаю. Черт. Похоже, у меня чертова уйма проблем.

— Попробуй, — хрипло говорю я.

Она откусывает, она знает, что я за ней наблюдаю. Сок бежит по уголкам ее рта, и она слизывает его языком, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не наклониться вперед и не попробовать ее рот на вкус. Сегодня ночью я, однозначно, буду лежать в холодной постели и мастурбировать, желая получить освобождение. Она невинно смотрит на меня.

— Ну как? — спрашиваю я с натянутой улыбкой. — Стоит нам пойти в МакДональдс?

Она отрицательно качает головой и радостно улыбается.

— Нет, это райское наслаждение.

— Отлично, — отвечаю я, и хотя у меня пропал аппетит, я откусываю свой бургер. — Расскажи мне о себе.

Она быстро глотает и пожимает плечами.

— По существу рассказывать почти нечего, — нерешительно отвечает она. — Я живу с сестрой, ее мужем и их дочкой.

Я киваю.

— Ты работаешь?

Она отрицательно качает головой, отчего свет от ламп колышется в ее глазах, и они светятся, как разогретый мед с золотой пыльцой. Красивые. Я пристально смотрю на нее, и она краснеет.

— Как ты проводишь время? — спрашиваю я. Мне нужно перестать вести себя как подросток.

Она берет чипс, несколько раз макает его в кетчуп, потом кладет на край тарелки, поднимает бокал с колой. Но даже не отпивает, тоже отставляет его.

— Я понимаю, что со стороны кажется, будто у меня куча свободного времени, и я целый день скучаю, но на самом деле, это не так. У меня есть сестра и племянница, и еще щенок, и день пролетает незаметно. Я не успеваю оглянуться, как уже пора спать.

Я откусываю еще один кусок и пытаюсь представить ее жизнь, но не могу. Настолько все по-другому, совсем для меня чуждо. Жить в башне замка. И каждый день проводить с сестрой, ее ребенком и щенком.

— Вы, наверное, часто выходите куда-нибудь? — с любопытством спрашиваю я.

Она нервно смеется.

— Нет, редко. Я домоседка, мне не нравится покидать территорию замка. — Она вытирает рот салфеткой и быстро меня спрашивает. — А ты? Ты часто выбираешься из дома?

— Моя квартира — это всего лишь место, куда я прихожу спать. — Я не сообщаю ей, что в большинстве случаев, даже не добираюсь до своей квартиры.

— Оо, — шепчет она. — Мы такие разные. Я не могу себе даже представить возвращаться домой, чтобы только лечь спать. Наверное, я немного замкнута, поскольку предпочитаю проводить много времени в одиночестве.

— Ты не любишь людей?

— Дело не в том, что я не люблю людей. Я испытываю трудности в общении с ними. Они не похожи на животных или детей, не так ли? Часто говорят одно, а поступают совсем по-другому.

— На самом деле, София, людей очень легко понять. Ты должна иметь в виду, что 99,99% времени люди полностью подчинены своим эгоистическим потребностям. Если они ничего не получат от общения с тобой, то они не будут вокруг тебя суетиться.

Она прикусывает губу.

— Получается, что ты заранее знаешь, что те, которые крутятся вокруг тебя, преследуют личную выгоду, и ты не возражаешь против этого?

Я ухмыляюсь.

— Я же тоже общаюсь с ними исключительно для своей личной выгоды.

Она с подозрением поглядывает на меня.

— Тогда, что ты надеешься от меня получить?

Как гром среди ясного неба, мой член тут же упирается в крышку стола.

— От тебя? Я хочу тебя, — отвечаю я сквозь зубы.

Ее щеки тут же начинают пылать.

— Я... Я не могу иметь никаких отношений.

Она настолько напугана, что у меня возникает чувство прикрыть и защитить ее от меня самого.

— Почему?

У нее начинает дрожать подбородок, и ее длинные ресницы опускаются вниз.

— Это долгая история.

— Мне нравятся длинные истории.

Она пытается улыбнуться на мои слова, но у нее получается какая-то гримаса.

— Тебе не понравится мой ответ.

Я чувствую, что она тоже меня хочет, но что-то ее удерживает. Я протягиваю руку, чтобы взять ее в свою, и она дергается от моего простого движения, как будто я собираюсь дотронуться до нее электрошокером. Глядя в глубину ее глаз, я беру ее руку в свою и медленно начинаю поглаживать пальцем. Ее кожа — чистый шелк. Она с трудом сглатывает от моих медленных движений.

— Я... ты будешь разочарован, — наконец, заикаясь произносит она.

— С чего бы мне быть разочарованным?

— Я не та, какой ты меня считаешь.

— А какой ты думаешь, я считаю тебя?

— Ты думаешь, что я нормальная. Это не так.

Я горько улыбаюсь.

— Я такой же.

Она отрицательно качает головой.

— Я использованный товар. — Она делает паузу, в ее глазах отражается такая боль. — Я не совсем... психически уравновешена.

Я крепче сжимаю ее руку.

— С тобой все будет хорошо, ты станешь уравновешенной, София.

Я замечаю, как в ее глазах собираются слезы, которые она старается смахнуть.

— Ты не понимаешь. Я не могу быть с тобой, Джек. Я не могу быть ни с кем. — Она внезапно вскакивает. — Простите, но мне пора.

Я тоже поднимаюсь.

— Давай для начала я оплачу счет и отвезу тебя домой.

— Нет, я возьму такси, — говорит она, нервно оглядываясь вокруг. Я готов поспорить на деньги, что раньше она никогда не брала такси, и в данную минуту она чем-то адски напугана.

— Нет, ты, бл*дь, этого не сделаешь. Я привез тебя сюда и отвезу обратно.

— Хорошо, хорошо, — говорит она, обхватывая себя руками, словно резко замерзла. Лицо у нее бледное и выглядит как маска.

Я бросаю деньги на стол, и мы вместе выходим из ресторана, а Пэдди раздражающий идиот орет нам вслед: «Трое детей. Он хочет троих детей».

Мы молча идем к Ламбо, и я помогаю ей сесть в машине, потом сажусь на свое место. Она поворачивается ко мне.

— Спасибо за ужин.

Я поворачиваюсь к ней. Ее руки сжаты в кулаки, они кажутся такими маленькими на ее коленях.

— Ты почти ничего не ела, но тем не менее мне было с тобой приятно провести время.

Она расстроенно смотрит на свои руки.

— Эй, расслабься. Все будет хорошо, — говорю я ей.

— Прости, — слово вырывается из ее рта.

— Ты ничего такого не сделала, за что стоило бы извиняться. Я заполучу тебя по любому.

По ее лицу проходит гримаса, глаза становятся стеклянными, зрачки просто огромными. Она напоминает мне испуганного кролика, желающего рвануть прочь со всех ног.

— Что ты сказал? — выдыхает она.

— То, что я тебе сказал? Я ни какой-нибудь, бл*дь, чертовый слабак. Если при первом моем натиске ты не сдашься, не надейся, что я уйду и спасую перед трудностями. Я добьюсь тебя, София Сигал, — рычу я.

— Мы не можем. Ты не можешь. Я имею в виду, я не могу.

— Я не знаю о тебе всего, но определенно могу и заполучу тебя.

Как только я завожу двигатель и присоединяюсь к движению на автостраде, мы, словно попадаем в напряженную, нескончаемую тишину, вплоть до ее дома. Я поворачиваюсь к ней, она прижимает ладони к своим побледневшим щекам.