Не кровные (СИ)

Она пожала плечами, поморщилась.

– Давай, заходи. Там Натаха обещала пирог рыбный испечь, готов уже, наверно.

Вот так просто: никто никому не лез в душу, не донимал расспросами. Просто прочёл мысли и подставил крепкое плечо. Собственно, плечи обоих отнюдь не были хилыми, но то – физические. А душевные могли порой дрогнуть.

Виталик с семьёй ютился в однушке на третьем этаже старой «хрущёвки». Едва они вошли, как Славу сразу окутало домашнее, вкусно пахнущее тепло. Наташа, невысокая и крепенькая, с ласковыми ямочками на румяных щеках, выглянула с кухни:

– О, Слав, привет! А у нас пирог! С горбушей! М-м... Вкуснятина!

Слава была другом семьи. Без кавычек, просто – другом. Когда отпуск совпадал, ездили с Виталиком на рыбалку, а за город – в лес, по грибы-ягоды – всем семейством. Зимой катались на лыжах. У Наташи не возникало никаких ревнивых мыслей насчёт мужа и Славы, она была простая и тёплая, по-женски мудрая. Одно время Слава молчаливо носила под сердцем мягкий, совсем не обременяющий комочек лёгкой влюблённости в неё – как сдобный колобок. Хочешь – съешь, а хочешь – у груди согревай. Слава предпочла оставить у груди, ведь если съесть – вдруг горько будет потом?

Виталик возился с дочкой – катал на плечах, перевоплотившись в северного оленя, а Наташа резала пирог. Розовые ломтики рыбы, покрытые колечками лука, дымились вкусным парком.

– Слав, ты какая-то грустная сегодня, – заметила Наташа. – Случилось что-то?

– Да так, пустяки. Ничего, прорвёмся, – криво улыбнулась Слава.

В комнате что-то звякнуло. Наташа насторожилась:

– Ой, не к добру это...

И точно: на пороге кухни показались с виноватым видом Виталик и Леночка. «Олень» увлёкся скачками, а Лена, размахивая окномойкой, задела люстру.

– Папа сказал «ой», а люстра – «бздынь», – доложила девочка.

– Ребёнка хоть не ушиб, олень? – нахмурилась Наташа.

Лена не пострадала, зато не поздоровилось одному из рожков люстры. Он не выдержал удара и почил в бозе.

– Натусь, явка с повинной зачтётся? – Виталик состроил огорчённо-покаянную мину. – Мы просто это... Трясли волшебное дерево, а яблочки на нём оказались – того... Несъедобные и бьющиеся. Осколки мы щас уберём.

– Дурачится с ней, как маленький, у самого детство в одном месте играет, – усмехнулась Наташа, раскладывая куски по тарелкам. И строго добавила: – Пропылесось там всю комнату полностью, а то не дай Бог осколочек какой-то останется – Ленка же на него и наступит.

– Есть, товарищ главнокомандующий!

«Олень» превратился в рыцаря – укротителя страшного дракона по имени Пылеглот, а Лена – в его верного помощника, вооружённого бронебойным веником и пуленепробиваемым совком. Судя по визгу, уборка проходила весело.

– Ёлку не уроните, рыцари! – со смехом крикнула в комнату Наташа.

Слава в последний раз наряжала ёлку классе в шестом, потом детство кончилось. Молодые сосенки ещё продавались на улице – разнокалиберные, разной густоты, роста и свежести. «Купить, что ли?» – подумалось ей. Коробка со старыми игрушками уже много лет пылилась на антресолях шкафа.

В комнате тем временем раздалось глухое «бум», будто упало что-то большое и тяжёлое. Наташа возмущённо хлопнула себя по бёдрам и решительным шагом направилась на место происшествия.

– Да что они там опять расфигачили?!

Из-за перевёрнутого кресла торчали кверху ноги Виталика, рядом дохлой змеёй протянулся шланг пылесоса со щёткой, а Лена каталась по ковру и хохотала в голос.

– Папа проводил захват Пылеглота! Пылеглот победил!

Поверженный Виталик тоже трясся от смеха на полу, прижимая к груди агрегат – к счастью, не пострадавший, а «бум» сказало, вероятно, кресло. Операция проходила в опасной близости от наряженной ёлки, но дерево чудом уцелело.

– Это потому что напарник мне попался ненадёжный! Ржал, вместо того чтобы вести огонь по врагу! – И Виталик прицелился в дочку из веника, а потом запустил его в полёт через всю комнату, будто копьё.

Тот, описав дугу, стукнул стоявшую в дверях Славу по лбу. Он был сухой и лёгкий – не дубинка, но в руках Виталика всё что угодно превращалось в оружие.

– Упс, – сказала Лена, вжав голову в плечи.

Слава не стала осуществлять возмездие: прилетело ей справедливо – за сегодняшнюю тренировку. Она подала Виталику руку, и тот, ухватившись, встал.

– Один-один, ничья, – усмехнулась Слава.

– Это вы о чём? – удивилась Наташа.

– Да так, о своём, – хмыкнул Виталик.

Они со Славой выдвинули стол на середину комнаты. Наташа раскинула на нём скатерть, водрузила пирог и расставила тарелки с уже отрезанными ломтиками. Из холодильника появилась запотевшая банка вишнёвого компота – ярко-рубинового, душистого и сладкого.

– Всё, шумные игры окончены, – сказала Наташа. – А то от квартиры камня на камне не останется.

Так уж получалось, что когда Виталик играл с дочкой, регулярно слышалось то «бум», то «бздынь», то «бряк», то «кряк».

– У меня иногда складывается впечатление, что вы одинаковые по разуму, – проворчала Наташа, но сердитый тон не мог никого обмануть: её глаза смеялись.

Слава отдохнула душой в этом семейном тепле, но в уголках её улыбки притаилась горчинка и грусть. Век бы тут сидеть, но домой ехать пришлось. Что её ждало там? Заплаканная Карина, набор в холодильнике «это могло бы быть вашим обедом, если б не лень» и пустой угол «здесь могла бы стоять ваша ёлка, если бы не потерялся ключик от детства».

Она заехала в магазин и купила парочку светодиодных гирлянд, несколько новых шаров, а также невысокую искусственную ёлочку: живые сосенки было жаль. За продуктами тоже не мешало заскочить. Попались хорошие, крупные мандарины, и Слава взяла два кило.

А дома вместо Карины её ждала записка: «Я в библиотеке». Ну, какая библиотека в век интернета и пиратских книжных коллекций? Что-то здесь не то. На плечи опустилась холодящая тяжесть тревоги, и Слава набрала номер сестрёнки. «Аппарат абонента выключен или находится...» Ещё не хватало.

На плите сиротливо стояла кастрюлька с холодной, застывшей в студень геркулесовой кашей, оставшейся после завтрака, обедом и не пахло, а между тем уже близилось время ужина. Впрочем, Слава от пуза наелась у Виталика с Наташей, только пить после рыбного пирога чуть-чуть хотелось. Утолив жажду стаканом клюквенного морса, она поставила ёлочку в угол, обмотала гирляндами, включила. Игрушки пока вешать не стала: настроение, немного исправившееся в гостях у друга, быстро и неуклонно скатывалось обратно в нуль. Сидя на диване и утонув застывшим взглядом в разноцветном мигании лампочек, она думала о Карине, и мысли были невесёлыми.

«Аппарат абонента...»

Слава дёрнула лицевыми мускулами, покривив губы от острого приступа дурных предчувствий. Тревога гудела колоколом. «Если с ней что-то... Это будет моя вина, только моя».

Подождав ещё полчаса, она начала обзванивать всех университетских подружек Карины. Слава была бы не Слава, если бы в своё время не записала номера их телефонов и адреса; опекая сестрёнку, она должна была знать, где и с кем та могла находиться. Несколько девушек ответили, что понятия не имеют, где Карина. На пятом или шестом номере Слава наконец напала на след. На заднем плане слышались музыка и разговор, и нетрезвый девичий голос ответил:

– Алё... Ик. Кто это?

Слава заглянула в записную книжку, сверила номер и имя.

– Это Алина Иванова?

– М-м, нет, Алина сейчас не может подойти, – хрипло простонала девица. – Я просто взяла её телефон. А кто её спрашивает?

Ну и голос... Пьяная курящая проститутка, а не студентка факультета психологии. А сама владелица телефона, видимо, уже в хлам.

– Ну, не Алина, так вы, мне без разницы, – сказала Слава. – Скажите, барышня, ваша однокурсница Карина Тихонова сейчас не рядом с вами находится случайно?

– Карина? Да-а-а... тут она! Ик! Щас...

От сердца отлегло, сдавивший его холодный обруч лопнул, а недавняя тревога сменилась сухим, царапающим горло раздражением. Она-то Карину уже мысленно хоронила, а та всего лишь загуляла с подружками. Такого с ней раньше не случалось, сестрёнка не была любительницей попоек, но всё когда-то бывает в первый раз... Всё-таки эта хорошенькая круглая попка просила ремня.