Скрытой камерой

Эмма действительно всегда подчинялась первому импульсу, не задумываясь. Так и на этот раз: легким поцелуем в губы несколько минут назад она только хотела выразить благодарность за то, что Элвис без лишних слов огласился посидеть с Грейси, за его сдержанность и компетентность во всем, за то, что в его присутствии Эмма снова почувствовала себя женщиной, женственной, чего не случалось уже давно. Однако теперь все это куда-то улетучилось. Она вся вжалась в Элвиса, в его грудь, подняла руку, дотронулась кончиками пальцев до шрама на его лице. Она терлась грудью о его твердую грудь, вся извивалась, изгибалась, ощущая болезненную пульсацию в паху. Эта пульсация, казалось, руководила всеми ее действиями и становилась все сильнее с каждым ударом сердца.

А потом.., руку Эммы оторвали от его лица с такой силой, что она едва не упала. Протез рванулся, оттолкнул ее. Теперь она сидела, выпрямившись на коленях у Элвиса, с ужасом глядя на него и не понимая, откуда эта ярость на его лице.

– Так вот в какие игры ты играешь. Ты, значит, из этих?

Эмма с недоумением моргнула.

– Из каких «этих»?

Элвис резко встряхнул ее. Она не понимала выражение его лица. Там столько всего смешалось… Ярость, вожделение.., отвращение. И.., боль?

– Ты, значит, из тех женщин, которые западают на уродов, так? Господи, как же я сразу не догадался! Уж слишком ты выглядела хорошей. Таких не бывает. Ну что, тебе нравятся шрамы? Тогда подожди, увидишь, что я могу тебе сделать своей культей.

Эмма дернулась, как будто ее хлестнули плетью, и посмотрела на него, не веря своим ушам.

– Боже… Но это.., это же…

– Что? Точно? Верно я тебя вычислил?

– Это просто ненормально… Ты больной.

Она попыталась сползти с его колен. Элвис удержал ее без особых усилий.

– Да будет тебе! Уж передо мной могла бы не притворяться. Давай по крайней мере будем честными друг с другом.

– Ну давай, давай будем честными. Да ты хоть знаешь, что с ней делать, с честностью? – Эмма попыталась отодвинуться подальше, все еще не в силах поверить, что он мог такое сказать. – Отпустите меня!

Элвис пробормотал какую-то непристойность. Убрал руки с ее тела, демонстративно развел их в стороны. Эмма встала на ноги под его презрительным взглядом.

– Хоть бы уж не притворялась. Надо отдать тебе должное, куколка, ты хитрее многих. И твой маленький божок ведет себя не так открыто. – Он покачал головой. – Хотя я мог бы догадаться – по ребенку.

– По ребенку?! – Эмма замерла. Мурашки пробежали у нее по телу. – Вы имеете в виду Грейси?!

– А что, у тебя есть другой ребенок? – презрительно усмехнулся он. – Конечно, Грейси. Ее не испугало мое уродство. Как же я не догадался, что я не первый из таких вот увечных, которого она увидела. Ты, наверное, часто с такими трахалась, так что она к таким привыкла.

– Ах ты, сукин сын! – Эмма с размаха ударила его по голове. – Проклятый, извращенный сукин…

Элвис ухватил ее за руки, зажал кисти здоровой рукой и так сильно дернул, что она снова упала к нему на колени.

– Прекрати это! – процедил он сквозь зубы. – Если ты думаешь, что я буду сидеть тут и ждать, пока ты снова меня ударишь, ошибаешься, сестренка. Я могу упечь тебя в тюрьму за нападение на полицейского, черт побери!

Эмма боднула его головой в горло. Прежде чем он Успел оправиться от удара, последовал очередной, на этот раз в подбородок, с такой силой, что его зубы громко лязгнули. Черт, если бы язык в этот момент находился между зубами, то превратился бы в отбивную.

К несчастью для Эммы, ее собственная голова тоже сильно пострадала от столкновения с его крепкой челюстью. В глазах потемнело. Предупреждая очередной удар, Элвис запустил свой крючкообразный протез в волосы Эммы, дернул ее голову назад с такой силой, что шею пронзила резкая боль. К горлу подступила тошнота, глаза наполнились слезами. Однако она заговорила, глядя ему прямо в глаза:

– Меня вы можете поливать грязью сколько вам заблагорассудится, шериф. Но не касайтесь своим грязным языком моего ребенка, иначе, клянусь, вы пожалеете о том, что родились на свет. – Эмма сглотнула слюну, пытаясь избавиться от тошноты, пронзила Элвиса холодным взглядом. – Не знаю почему, но Грейси вас полюбила. Уж конечно, не за вашу доброжелательную натуру, но она вас любит. Если вы ее хоть чем-нибудь обидите, мистер Доннелли, я убью вас на месте.

При том, что она была на восемь дюймов ниже Элвиса и весила вдвое меньше, да еще в плену его крепкой хватки, такая угроза прозвучала несерьезно. Но не для Доннелли. Он поверил. Отпустил ее волосы. Внимательно всмотрелся в лицо.

Кажется, он здорово ошибся, не правильно понял ее. Сейчас Элвис видел, что Эмма оскорблена, И не потому, что ее уличили в каком-то извращении, которое она пыталась скрыть. Нет. Вначале Эмма даже не поняла, в чем он ее подозревает. Он обвинил ее.., обвинил ее ребенка… Ах, черт! Что же ему теперь сказать?.. Элвис не привык ошибаться. Не привык, чтобы его уличали в несправедливости. Наоборот, это к нему всегда бывали несправедливы. Просто.., когда он почувствовал, что Эмма прижимается к нему – как в самых его необузданных фантазиях, – и потом, когда она погладила его шрам, так, как будто это какой-то дурацкий талисман… Элвис словно спятил. Просто вышел из себя, и все тут.

Справедливости ради следует сказать, что он действительно несколько раз сталкивался с женщинами, сходившими с ума от шрамов, ампутированных конечностей и прочего. Чем тяжелее увечье, тем больше они сходили с ума. А подобные случаи трудно забыть. Что они от него требовали, эти женщины!.. При одном воспоминании об этом возвращалось ощущение опустошенности и тошноты. Поэтому, когда ему показалось, что и Эмма тоже…

– Прошу прощения, – пробормотал он.

Поздно. И неубедительно. Эмма пристально смотрела на него, покусывая нижнюю губу. Господи, зачем она это делает! Она его с ума сведет! Но не это главное. С гормонами своими он как-нибудь справится, не привыкать. Элвис внезапно осознал, что больше всего хочет вернуть уважение этой женщины. Ее обычно теплые и приветливые карие глаза сейчас смотрели холодно и отстранение. В первый раз с тех пор, как он увидел Эмму в гараже Билла, взгляд ее не выражал обычного дружелюбия. Ни капли теплоты. До этого момента Элвис даже не сознавал, как ценно для него ее дружелюбное, уважительное отношение. Понял это, лишь когда оно исчезло.

Даже гнев оставил ее.

– Отпустите меня.

Она произнесла это холодным тоном, с легкой ноткой отвращения. Элвис почувствовал, что его списали со счетов. Он отпустил ее. Эмма поднялась на ноги, быстро отошла от него. Ах, черт, как же это все так получилось! И как сделать, чтобы она поняла…

– Эмма, послушай.., я…

– Мамочка…

Оба замерли. Потом одновременно обернулись к кровати.

Грейси высвободилась из-под одеяла, села на кровати. Зевнула. Откинула светлые кудряшки с раскрасневшихся от сна щек. Эмма кинулась к кровати. Склонилась над дочерью.

– Ты почему не спишь, моя сладкая?

– Мне что-то посвышалось. – Она разглядела Элвиса за спиной матери.

– Пливет, шелиф.

– Привет, маленькая.

– Мне уже тли, вы же знаете.

Она сонно улыбнулась ему. Без возражений позволила матери уложить ее обратно под одеяло и через несколько секунд уже крепко спала.

– Почему она все время это повторяет?

Элвис растерянно смотрел на Эмму, которая прошла к двери и демонстративно открыла ее.

– Потому что ей исполнилось три только в прошлом месяце и она очень этим гордится. Спасибо, что присмотрели за ней.

– Эмма, мне действительно очень…

– Спокойной ночи, шериф.

– Но послушай, пожалуйста, я хочу объяснить…

– Спокойной ночи.

Элвис сам не понял, как очутился за порогом. Дверь перед ним захлопнулась. Он в отчаянии смотрел на закрытую дверь. Черт, черт, черт! Как же это все получилось!

Прозвучал зуммер переговорного устройства. Грант Вудард поднял глаза от бумаг, раздраженно взглянул на телефон. Пометил ногтем какое-то место на листке, лежавшем перед ним. Нажал на кнопку селектора.