Ну точно — это любовь

— Так ты все-таки украл машину? Он замахал обеими руками:

— Нет. Я правда одолжил ее. Честное скаутское.

— Угу. А твоя настоящая машина — «феррари».

— Да, красная, ты угадала.

— На профессорскую получку?

Правды хватило ненадолго, и Джон озвучил первое, что пришло в голову, быстро и слишком кратко:

— Я… я получил деньги в наследство. Джейн взялась за ручку дверцы.

— Я выхожу из игры, — сказала она, и он быстро схватил ее руку:

— Погоди, Джейн. Сейчас я говорю тебе правду. Я и тогда говорил правду, ты просто не знала этого. — Джон все еще был доволен собой, но один маленький уголок сознания — вероятно, уголок тетушки Мэрион — говорил ему, что вранье насчет источника дохода окончательно испортит дело.

Хочет ли он дойти до конца с Джейн Престон? Он не знал. А должен бы знать: быстрое и твердое «нет». Но пока он не выяснит, почему нет такого ответа, пусть она будет рядом.

— Пожалуйста, Джейн…

Она смотрела на его руку, пока он не отпустил ее.

— У тебя красный «феррари», и вместо него ты решил поехать на этой развалюхе? И я должна тебе поверить?

— Да, когда ты услышишь остальное. И я знаю, это прозвучит глупо, это и есть глупость, так что прошу тебя, останься и выслушай меня.

Она кивнула:

— Ладно. Обещаю больше не перебивать. А ты обещай не хватать меня, если я решу выйти из машины после твоего рассказа.

— Договорились, — он поднял руки. — Пальцем не трону, обещаю.

— Хорошо, потому что ты ужасно большой, я бы тебя испугалась.

Джон удивленно указал на себя:

— Меня? Ты испугалась бы меня? Нет, я знал, что этот чудаческий маскарад непредсказуем, но не думал, что похож на серийного убийцу.

Джейн уставилась на него.

— Погоди-ка… Чудаческий маскарад? Ты хочешь сказать, что вырядился так нарочно?

— Да, жалкое зрелище. — Он стянул очки, чувствуя себя так же глупо, как выглядел. — Но его еще пригладила тетушка Мэрион перед моим отъездом. Ты еще не видела мои коричневые штаны со стрелками и изоленту на очках. А купальный костюм, который я заказал через Интернет, — настоящее сокровище, честно говорю.

Она пропустила мимо ушей все, что он сказал, кроме одного:

— Кто такая тетушка Мэрион? Твоя домохозяйка?

Джон откинул голову и раскатисто захохотал.

— В точку, — произнес он через мгновение. — Тетушка Мэрион — моя домохозяйка. Ты слушай, ладно?

— Я обещала, разве нет?

— Да, но потом ты… Ладно, неважно. Поехали. Я профессор, как и говорил. Я получил приглашение, как и говорил. И я хочу поехать на конференцию, чтобы собрать информацию и написать книгу, — он вздохнул. — Как не говорил.

— Книгу. — Джейн заворачивала в бумагу остатки гамбургера. — Ты хочешь написать книгу. Все сейчас что-то пишут, да? Про что? То есть насчет чего? Нет, так тоже неправильно. О чем ты хочешь написать книгу? Так лучше?

— Вроде да. А книга будет публицистической. Я… я задумал политическое разоблачение.

Теперь засмеялась Джейн.

— Разоблачение? Ты что, серьезно? Профессор, пишущий разоблачение?

Джон заставил себя сконфуженно улыбнуться и дал волю воображению писателя-публициста:

— Глупо, да? Но в прошлом году у меня был студент, который сказал, что отец друга его двоюродного брата работает в Сенате. Сообщил, будто сенатор Харрисон замешан в каком-то скандале, который может разрушить его политическую и даже личную жизнь. С тех пор я его изучаю. Тщательно. Для книги, — закончил он, глядя на нее с надеждой.

Он заметил, как улыбка Джейн увяла, а лицо побледнело.

— Сенатор… — она два раза откашлялась. — Ты сказал, сенатор Харрисон? Сенатор Обри Харрисон?

Джон кивнул:

— Да, старший сенатор из Нью-Джерси. Ты знаешь такого?

— Я? — Джейн поморщилась и покачала головой. — То есть я знаю, что он сенатор из Нью-Джерси и что, наверное, будет баллотироваться на пост президента. Это все знают, верно?

— Любой, кому происходящее не по… да, это все знают.

— Да… Да, конечно.

Он взглянул на нее с любопытством — его шпионский нюх что-то почуял — и покачал головой. Эта женщина — воспитательница детского сада. Такого не подделаешь, она до мозга костей воспитательница детского сада.

Только не когда она ест. Из булочки выдавился кетчуп, и Джейн слизывала его с пальцев, с ладони. Она такая соблазнительная и чувственная… но вряд ли об этом знает. Что еще интереснее.

— В любом случае, — продолжал Джон, отводя взгляд от ее языка, — я давно хотел написать книгу о Харрисоне, и тут через университет приходит это приглашение. Я узнал, что он один из гостей, и подумал — вот она, возможность разведать правду об этом человеке.

Джейн склонила голову набок, посмотрела на него, сощурившись, и вздохнула:

— Нет, все равно не сходится, Джон. Может, сенатор Харрисон знает тебя, и поэтому ты выдумал этот… маскарад?

Так, он забыл, насколько умна эта женщина, черт побери. Он не может рассказать ей, что чудаческий наряд нужен для того, чтобы в нем не узнали Дж.П. Романа. Прежде всего сам сенатор Харрисон, пусть Джон и не видел этого ублюдка с двенадцати лет.

Но он пишет романы, то есть без малейшего труда может быть первоклассным лжецом.

— Нет, его я не знаю, но познакомился с его племянником, Диллоном Холмсом, на семинаре по политике в Фэйрфаксе около пяти лет назад. Он тоже должен быть на конференции, как спутник сенатора. И мне… не очень хотелось, чтобы он меня узнал. Хотя сомневаюсь, что он меня вспомнит. Для него я был просто человеком из толпы, хотя мы и поспорили немного о реформе финансирования избирательных кампаний. Наверное, я замаскировался ради забавы. Мне должно быть стыдно, да?

Он бросил на нее быстрый взгляд, чтобы проверить, поверила ли она в образ сконфуженного идиота, но, казалось, Джейн не обратила внимания ни на него, ни на его игру. Она прижимала руки к желудку, и, увидев ее бледные щеки, Джон на мгновенье испугался, что ей нехорошо.

— Что с тобой?

Она медленно подняла голову и посмотрела на него:

— Кажется, гамбургер плохо пошел. Но со мной все в порядке. Только что-то в ушах звенит. Значит, мы остановились на сенаторе, его племяннике и твоей книге. Ты еще не закончил?

— Нет. — Джон теперь всерьез забеспокоился о ней. — Кажется, меня немного занесло с идеей стать тайным журналистом и получить материал для разоблачения. Я не только слишком далеко зашел с чудачеством, я забыл, что не чудак.

— Это точно. — Джейн, кажется, немного ожила. — Ты скорее качок, чем чудак.

Джон улыбнулся:

— В самом деле? Спасибо, мэм. В свое время я поигрывал в футбол.

Она закатила глаза:

— Это не комплимент. Ты хотел одурачить меня, Джон, втянуть в свою интригу. Ты едешь на конференцию обманывать. Тебе должно быть стыдно. Затем она чуть поморщилась. Возможно, потому, что напала на его нравственные принципы.

— Я просто сокрушен, — Джон широко улыбнулся. — Но теперь, когда я рассказал правду, потому что доверяю тебе, я должен переодеться в нормальную одежду и сесть за руль настоящей машины. Иначе я убегу, завывая, в знаменитые сосновые равнины Нью-Джерси. Идет?

— Идет? Тебе напомнить, что я почти утонула?

— Не утонула, — ответил он с гордостью. — Ты начала получать удовольствие. И мы сможем здорово развлечься, если ты согласишься мне помочь.

— Соглашусь тебе помочь в чем?

— Помочь подобраться к Харрисону, постреляв своими глазищами в него или даже в его племянника. Чтобы мы… то есть я недельку понаблюдал за этой шишкой, за его мимикой и жестами, например, чтобы описать его ближе к реальности. А может, заполнить пробелы в моем исследовании. Никакого риска, никаких заворотов, просто привлечь его внимание. Ведь это совсем несложно для красивой женщины.

— Так, значит, я стреляю в него глазами, и мы к нему подбираемся, чтобы ты мог добыть информацию?

— Для книги, — добавил Джон. Он уже похоронил мысль о том, чтобы подталкивать Джейн к сенатору. Теперь он знал: женщиной легкого поведения Джейн Престон не была. На конференцию приедут и другие женщины, которым только скажи. Но на такие мероприятия пару приглашают чаще, чем одинокого мужчину. Так надежнее. Ему нужно лишь подобраться к Харрисону и понаблюдать, как он оступится, а потом убедиться, что его за этим поймали. Прощайте, честолюбивые президентские мечты.