Небес темнее не бывает

— Я, так и быть, прощу вам эти слова, — проговорила она ровным, чуть приглушенным голосом, сдерживая клокочущий гнев. — Бетани мне дороже всех на свете. Если бы Мэтью невзлюбил ее, я бы немедленно указала ему на дверь, ни минуты он бы в моем доме не задержался. Джет Арнольд, может быть, вы и богаты, и известны, и влиятельны, но это не дает вам права разговаривать со мною так жестоко и зло.

— Я говорю то, что вижу. Только бесчувственная мать…

— Вы, оба, немедленно прекратите! Нашли время спорить! Что случилось с Бетани? — вмешалась тетя Сара, руки ее дрожали. — Нельзя ли что-нибудь предпринять? Разве можно просто предоставить ее самой себе?

— Я знаю, что делаю. Это случалось и раньше. Она, должно быть, ударилась обо что-то… — начала Лисса, опускаясь на колени рядом с дочерью. — Так бывает от малейшего ушиба. Порою достаточно легкого толчка. Любой другой ребенок на месте Бетани отделался бы синяком.

— Судя по всему, девочка упала с лестницы, — продолжал обвинять Джет, даже не подумав извиниться за грубость. — Вы тут распивали кофе, а не сидели с ней, как следовало бы! Малышка пошла вас искать, запуталась в ночной рубашечке и упала, — негодовал он. — Вы бросили дочь одну. На вас похоже!

— Я ушла, только когда Бетани крепко уснула. А до этого просидела с ней весь вечер. И вы могли бы заметить, что на ней пижама, пижама с Энди Пэнди, а вовсе не ночная рубашечка. — Возмущенная до глубины души, Лисса не особенно стараясь сдерживаться. — Я не могу сидеть при ней неотлучно и днем и ночью. Теперь не будете ли вы так добры перестать суетиться и не предоставите ли Бетани мне?

— Лисса здесь и минуты не пробыла. Только-только присела отдохнуть, бедняжка. — Тетя Сара немедленно грудью встала на защиту Лиссы. — Бетани крепко спала. Нет ничего дурного в том, чтобы оставить ребенка на несколько минут. Но надо же что-то предпринять наконец! Она же не дышит!

Лисса глубоко вздохнула и ощупала тельце дочери.

— Пожалуйста, поверьте мне. Она не упала. Повреждений нет, девочка даже не ушиблась. Скорее всего, просто стукнулась ножкой о столбик перил. Это что-то вроде шока… Достаточно малейшего толчка…

— Черт меня побери, я не собираюсь больше слушать этот бред! Дело серьезное: девочку необходимо госпитализировать! — безапелляционно заявил Джет. Лицо его словно окаменело, губы неодобрительно поджались. — Если вы не позволяете вызвать «Скорую помощь», я возьму машину и отвезу ее сам. Мы теряем драгоценное время.

— Да бывала она в больнице, много раз бывала, — устало проговорила Лисса. Молодая женщина склонилась над дочерью: золотистые волосы упали ей на лицо, в отсвете пламени пряди казались пылающим ореолом. — Поверьте мне, раньше я отвозила ее в больницу каждый раз, когда случалась подобная история. Думаю, на счету Бетани не меньше тридцати таких путешествий. Теперь я стараюсь не паниковать, хотя это непросто. Доктора уверяют, что Бетани вредно приходить в себя в незнакомой больничной палате или в тряской машине, что мчится сквозь ночь, не разбирая дороги. Ей будет приятнее очнуться здесь, среди знакомых людей.

Джет и тетя Сара с недоумением уставилась на молодую женщину.

— Очнется? Вы уверены? Вы абсолютно уверены?

— У девочки очень редкое заболевание. Называется РАС, рефлекторный анаэробный синдром, — произнесла Лисса медленно, чтобы незнакомый медицинский термин отложился у собеседников в памяти. — Его еще называют синдром Спящей красавицы. По виду Бетани кажется, что девочка мертва; у нее как будто не бьется сердце, она теряет сознание. Приступ длится от двух минут до часа. Сердце и впрямь практически не прослушивается. Девочка находится в состоянии, близком к клинической смерти, до тех пор пока снова не начнет дышать.

— Так она приходит в себя? Всякий раз? — недоверчиво спросила тетя Сара, поднимая с полу вязанье; петли, конечно, спустились. — Откуда вы знаете? Мне кажется, что не следует сидеть сложа руки.

— Да, приходит, и не спустя сто лет, а гораздо раньше. Это только мне кажется, что прошел целый век. Иногда приступ длится всего минуту. Но это самая долгая минута в моей жизни. Учителя Бетани знают, что делать в подобном случае, знает и Мэгги, моя соседка и подруга. Главное при ее заболевании проследить, чтобы девочка не падала и не ушибалась. Самый легкий толчок… Смотрите, она уже приходит в себя. Бетани, родная моя…

Крохотное тельце дрогнуло, ресницы затрепетали.

— Не беспокойтесь, — сказала Лисса, снимая подушки с дивана. — Смотреть на это трудно. Как только снова заработает сердечко в полную силу и мышцы сведет судорога, девочка забьется в конвульсиях. Сколько времени продлился приступ на этот раз? Три-четыре минуты… а всегда кажется, что гораздо дольше.

— Я этого не вынесу, — простонал Джет.

Тетя Сара в ужасе прикрыла рот ладонью.

Руки и ноги Бетани задергались. Лисса торопливо обложила девочку подушками, чтобы предохранить от ушибов. Тетя Сара подала ей еще несколько, радуясь, что может хоть чем-то помочь. Но конвульсии тут же прекратились, и Бетани открыла глаза.

— Не плачь, мамочка, — сонно проговорила она. — Я вернулась.

— Ну вот и чудесно. Все в порядке, ты со мной… — прошептала Лисса, беря девочку на руки и усаживаясь с ней на диван.

— Благодарение Господу, — проговорил Джет, поднимаясь с колен. Голос его по-прежнему звучал хрипло. — Ну и как часто такое случается?

— Нечасто. Я делаю все, что от меня зависит, но нельзя же лишить малышку возможности вести нормальную жизнь! Поразмыслив, вы наверняка со мною согласитесь. Бетани — самая обычная девочка, очень жизнерадостная, очень шаловливая. Она, должно быть, проснулась, почувствовала себя лучше и решила, что пора осмотреть дом. Тебе здесь нравится, да, родная?

— Тут здорово! — Ресницы Бетани снова затрепетали, она свернулась калачиком на руках у Лиссы и закрыла глаза.

— А Бетани знает об этом… этом заболевании? — Джет провел рукою по своему резко очерченному лицу.

— Она достаточно сообразительна и давно смекнула, что с нею происходит нечто странное и что при этом я тревожусь не на шутку. Но в подробности я не вдавалась, потому что Бетани далеко не ангел, с нее станется воспользоваться своим недугом в корыстных целях, скажем, нарочно обо что-то стукнуться, если ей вдруг не захочется делать то, что я говорю, или придет в голову прогулять школу. Поэтому я предпочитаю не рисковать. На переменках она не выходит на игровую площадку, сидит в классе, раскрашивает или рисует. Школьный двор — это самые настоящие джунгли. — Лисса помрачнела, вспомнив о днях, проведенных в непрестанной тревоге и беспокойстве.

— Ну и незачем было отдавать Бетани в школу. Ей следует учиться дома, с гувернанткой. — Джет стоял в уверенной, заносчивой позе привыкшего повелевать мужчины, лицо его было мрачно. Он явно вознамерился взять бразды правления в свои руки, отныне и впредь распоряжаться жизнью Бетани по своему усмотрению.

— Я решительно против. Нет смысла лишать ее возможности вести нормальную жизнь, особенно в школе. Девочке нужны друзья. — Лисса наклонилась к Бетани, крепко прижала ее к себе, погладила волосы.

Судороги прекратились, сердце девочки снова билось нормально, личико зарумянилось, губки порозовели. Мало-помалу малютка снова обретала прежний, пятнистенький, вид.

— Слава Богу! — воскликнула тетя Сара. — С ней все в порядке! Какое счастье! Думаю, что всем нам просто необходимо выпить по чашечке чая. Пойду заварю. Как насчет Бетани? Что ей принести?

— Лимонад, — сказала Лисса, обнимая дочь. — А потом я снова уложу ее в постель.

— Где я? — поинтересовалась Бетани, открывая глаза. — Мамочка, это ты? Я проснулась, а тебя нет.

— Вот именно. Вас не было рядом, — процедил Джет сквозь зубы, расхаживая по комнате упругими широкими шагами. Во всем, что он говорил и делал, ощущалась пугающая сила. Лисса устала от его упреков. Еще один, и она выскажет этому человеку в лицо все, что о нем думает. Рассуждает о том, о чем понятия не имеет, а туда же, указывает!