Мистер Грей младший (СИ)

— А это… это уместно? Он… я ранила его, ведь так?

— Так, — резко сказал я, — Умеешь ранить — умей лечить раны, Джеки. Номер могу дать прямо сейчас. Признай, ты хочешь этого, детка, — я прищурился, косо ухмыляясь.

— Засранец, — рассмеялась она, протянула руку — я пожал её.

— По рукам, мсье Родригес.

— По рукам, мадемуазель Кавана, — подмигнул я.

Отличная сделка, мать твою.

Но выживу ли я, увидев Эву в брачном кортеже с тем хером? Не знаю, клянусь. Не знаю. Но лучше я рискну своим рассудком, чем потом буду жалеть всю свою тупую жизнь.

Комментарий к Dependent

- Le garçon, champagne! Immédiatement!* - (с французского) - Официант, шампанское! Немедленно!

========== Foreign bride ==========

Анастейша

Листая журнал, я пью пина коладу и слушаю Кейт, встревоженную мамочку и будущую тёщу владельца «Кензо». Видно, как она волнуется. Остался день до торжества, а она до сих пор думает, что там что-то не готово, здесь недоработано, а больше прочего — Кейт волнует её собственный внешний вид, который всегда — в любое время — казался мне идеальным.

— Ана, я точно не похожа на утопленницу в синем платье? — она задаёт этот вопрос в двадцатый раз под ряд.

Я закатываю глаза.

— Кейт, ты в нём шикарна, — повторяю я, — Оно сидит на тебе идеально.

— Ты уверена? — она немного щурится.

— Да, абсолютно, — ободряюще кивая, соглашаюсь я.

Она садится на диван рядом со мной. Похоже, она переживает больше самой невесты. Я хватаю её за руку, которая ужасно напоминает лёд. Я хмурюсь, качая головой.

— Кэтрин, это что? Предсвадебная лихорадка? — изумляюсь я, — Да на своей свадьбе ты не так волновалась, как сейчас! — смеюсь я.

— Именно, — она сжимает мою руку и кивает, — Понимаешь, всё должно пройти идеально. Я лично контролировала каждую мелочь. Каждую деталь.

— Значит, всё так и будет, — я целую её в щёку, — Вот увидишь, Кейт. У тебя всегда всё получалось намного лучше, чем у меня.

Я старалась, чтобы горечь, которую я испытывала, не прорвалась наружу. Я по белому завидовала Кейт. Её дочь счастлива. Она выходит замуж. А моя? А мой сын?.. Господи, я так люблю их. Что я делала неправильно? Вчера, как только я прилетела во Францию, я посетила Сенанк. Попросила игуменью монастыря увидеться с дочерью… Фиби говорила со мной спустя столько лет. Я поняла, насколько она чиста, но несчастна. Воспоминания унесли меня во вчерашний день, пока Кейт говорила со мной, пытаясь меня успокоить и поднять мой поникший и удручённый дух.

Лавандовое поле — самое красивое в Провансе — распростерлось пред стенами женского монастыря. Я глубоко вдохнула, входя в забытый миром и суетой уголок земли. Недалеко, на свежем зелёном лугу пасутся козы. За ними приглядывает худая, старенькая монахиня. Попросив у сторожа встречи с игуменьей, я долго наблюдала за той женщиной. Меня посещали разные мысли: что привело её сюда? Как она пришла к этому?.. Только ли несчастье заставляет людей уйти на службу Богу?

Мысли мои были прерваны, когда пришла наставница. Строгое, но спокойное белое лицо. Унылые губы, а глаза — светлые и яркие, как у младенца, несмотря на то, что ей, наверняка, уже далеко за шестьдесят. Я попросила у неё встречи с дочерью. Она согласилась довольно скоро. А затем, попросила позвать молодую послушницу Флавию — это имя было дано Фиби при крещении.

Когда я увидела её, сердце во мне заныло. Похудевшая, бледная, но такая молодая и очень красивая — она спокойно шла ко мне. Чёрная ряса скрывала её волосы и тело с головы до ног, забитость, блуждающий страх и какая-то утопическая покорность сквозила в серых глазах. Я не смогла сдержать слёз.

— Доченька! — позвала я её, вытирая колющие в глазах слёзы.

Глаза Фиби наполнились слезами, губы задрожали, но она держалась. Я подошла к ней, стала обнимать её, поцеловала в лоб. От неё пахло ладаном, свежеиспечённым хлебом и майской травой. От неё веяло жизнью без мирских тревог и сует. Я не знаю почему, но что-то внутри заставляло меня быть счастливой за неё. Несмотря на то, что я была полна энтузиазма вызволить её отсюда, заставить хотя бы поехать на свадьбу к Эве, попросить её вернуться и вернуть мне жизнь! Не только мне, но и Кристиану. Нам. Всем нам.

— Фиби, милая, — шептала я, — Моя родная девочка!

— Мамочка, — голос её звучал очень тихо и слабо.

Молчать пять лет. Не произносить ни слова пять лет. Господи, какая сила воли.

— Как я рада слышать твой голос, Фиби! Как я рада, если бы ты только знала.

— Я рада, что ты пришла ко мне, мамочка, — слеза, всё же, прокатилась по её щеке, я утёрла её большим пальцем.

— Фиби, давай присядем, — попросила я, указывая головой на лавочку под ивой.

Мы сели. Я держала тёплые, натруженные руки Фиби, но при этом мягкие и ухоженные приятными церковными маслами.

— Как ты, мама? Как папа? Как мой брат? — начала спрашивать она спокойно.

— Фиби, милая… я скучаю. И твой папа тоже. Мы с ним сейчас… живём отдельно. Мы не развелись, но…

— Мама, даже не думайте. Обвенчайтесь с папой. Вы любите друг друга, а значит — вы не должны создавать себе муки. Это неправильно. Не бросай его, мама.

— Кристиан сейчас в больнице, Фиби. У него сердце болит в последнее время, он лежит в терапевтическом отделении, — брови дочки болезненно нахмурились, — Я навещаю его, но… Он против, чтобы я, как он говорит «нянькалась» с ним. Но для него это важно, я знаю… Я прилетела во Францию к тебе, и… на свадьбу к Эве.

На лицо Фиби, точно, вылили весь солнечный свет.

— Эва, — выдохнула она, — У Эвы свадьба?

— Да, — кивнула я.

— А Тедди? Он тоже пойдёт?..

Я молчала. Лицо Фиби было обеспокоенным и печальным.

— Он… Я не знаю где он, родная. Он не пропускает ни одного праздника, всегда поздравляет меня, шлёт подарок и записку, но… без обратного адреса. Я ничего о нём не знаю, а Кристиан… не хочет помочь узнать. Они очень поссорились, когда ты уехала и… Тед ушёл. Кристиан до сих пор злиться на него, а твой брат не простил его, — голос мой дрогнул, — А ты, Фиби? Ты простила своего отца?

— Давно, мама, — отозвалась моя доченька, — Господь учил прощать. Я молюсь за вас. За тебя, за папу, за Теда… Очень жаль, что вы так далеко друг от друга.

— Если бы ты вернулась к нам, Фиби, то… всё бы изменилось. Я чувствую.

— Нет, мама, — она сразу же встала, медленно отходя от меня ближе к воротам, — Мне здесь спокойно. Здесь я ближе к Адаму. Я знаю, что на дне океана только его прах. Тело. А душа… Душа всегда близко к моей. Едва я молюсь, я слышу его голос. Я служу Богу, потому что в этом и есть истинное предназначение человека. Для этого я здесь. Для того, чтобы спасти свою и ваши души. И я всегда буду рада видеть тебя здесь, мама. А пока, я должна замаливать свои грехи, — я встала след за ней со скамьи, положила руки на её щёчки и поцеловала в тёплый высокий лоб.

— У тебя вся жизнь впереди, Фиби… Какие у тебя грехи?.. Ты могла бы учиться, работать, жить… В мире есть столько всего и…

— И я выбрала свой путь, мама, — прошептала она, — Мне это нужно. Мне самое место здесь.