Теория блондинок

Положим, он симпатичный. Значит, хлопот с ним не оберешься. На таких красавцев все заглядываются, а они и рады, мало того, могут ответить взаимностью. Мэтт точно ответит — он не прочь пофлиртовать. Причем с каждой встречной, и я для него не исключение. А его колкие шуточки? Остроумно, ничего не скажешь, но он же их не сам выдумывает — сценарист пишет, а он пользуется без зазрения совести. А то слишком жирно получается — и веселый, и остроумный, и красавец. Обычный прохиндей, которому только на руку, если его считают эдаким эрудированным секс-символом. В настоящей жизни таких не встретишь.

Мою безобидную игру — «Разбери парня по косточкам, пока он не начал обсуждать тебя» — прервал звонок в дверь.

— Иду! — закричала я, вскакивая с дивана слишком поспешно для женщины, только что убедившей себя, что Мэтт Джеймс ей даром не нужен.

Открываю дверь — и вот он, собственной персоной, ждет меня. Темные волосы слегка взъерошены — очень сексуально, так и хочется провести по ним рукой. (Нет, наверное, он меня неправильно поймет.) Черный костюм, шоколадная рубашка, верхняя пуговица расстегнута. Холеный профессиональный вид, в то же время не слишком чопорно. Никто другой так не смог бы. Зеленые глаза сегодня еще ярче, чем обычно, а зубы так и сияют белизной в свете коридорных ламп.

С ужасом признаюсь себе, что он ослепительно хорош. Просто неотразим. Абсолютно невозможно устоять.

— Харпер, привет, — улыбается мне Мэтт.

— Привет, — здороваюсь я.

Или только собираюсь поздороваться. Перестаралась в своем желании выглядеть невозмутимой и спокойной, и вместо приветствия вышло невнятное бульканье.

Мэтт слегка смутился, однако как ни в чем не бывало скоро опять заулыбался.

— Потрясающе выглядишь!

Под его взглядом я, как вчера в костюмерной, тут же покраснела. Ненавижу этот предательский румянец.

— Я серьезно, выглядишь просто чудесно.

— Ты тоже ничего, — ответила я.

«Ничего» — это еще мягко сказано! У меня сердце готово было из груди выскочить.

— Заходи, — наконец пригласила я, отступая на шаг, чтобы придержать дверь, и отчаянно пытаясь унять колотящееся сердце.

Мэтт снова улыбнулся и шагнул через порог, с любопытством оглядывая квартиру.

— Красиво, — кивнул он одобрительно, и я провела его через узкую прихожую в гостиную — довольно просторную, надо сказать, для манхэттенского жилища. Что ж, на триста тысяч в год можно себе кое-что позволить. — У тебя хороший вкус.

— Спасибо, — скромно улыбнулась я.

Гостиная была оформлена в светло-бежевых тонах, а одну стену Покрасили в шоколадный, чтобы добавить яркий акцент. Питер, уходя, забрал диван, поэтому я купила другой и к нему широкое кресло — мягкие, кожаные, с подушками в тон шоколадной стене. Дополняли комплект красно-коричневый тиковый столик и две тиковые тумбочки с хромированными настольными лампами, по стенам висели фотографии с видами Парижа, Венеции и Сан-Франциско — моих любимых городов. На столиках и в двух металлических журнальных подставках громоздились кипы старых номеров «Риал симпл», «Мод», «Вог», «Уайн спектейтор» и «Тайм», которые я прочитывала от корки до корки, едва вынув из почтового ящика.

Я усадила Мэтта на диван и предложила что-нибудь выпить, пока я заканчиваю собираться. Он поблагодарил и попросил не беспокоиться, он сам себе что-нибудь нальет. Я показала на барный шкафчик в углу маленькой столовой, где можно было найти водку «Грей Гус», ром «Бакарди лимон» и джин «Танкерей», а также богатый ассортимент вин, которые я выбирала в основном по названиям. Вина, как и туфли, были моей страстью, я часто не могла устоять, если видела в магазине что-то из рейтингов «Уайн спектейтор» или просто забавное название на этикетке (вино «Жирный ублюдок», например, на вкус оказалось весьма неплохим). Оставив Мэтта смешивать себе «Грей Гус» и клюквенный сок, а мне «Бакарди» и спрайт, я удалилась в ванную подкрасить губы и задержалась перед зеркалом.

Что я делаю? Я посмотрела прямо в глаза своему отражению. Выгляжу неплохо, пусть даже волосы сегодня наотрез отказываются укладываться и торчат непонятными вихрами. Со мной легко — я не злая, не жадная, не вредная. Но, встречаясь с парнями уже больше двадцати лет, я прекрасно знаю: определенные вещи останутся неизменными. За период, начиная с шестого класса, когда я бегала за Райаном Паттерсоном, а он прямо в лицо заявил мне, что зубрилка ему не нужна — друзья засмеют, и заканчивая данным моментом, когда каждое свидание заканчивалось паническим бегством моего кавалера, я окончательно убедилась, что никому не нужна, полюбить меня невозможно и всех мужчин Манхэттена я давно уже распугала. Наверное, зря я ненавижу Питера; наоборот, ему памятник надо поставить за то, что так долго продержался.

От таких мыслей недалеко до депрессии.

— Харпер, возьми себя в руки, — велела я своему отражению.

— Ты там что, сама с собой разговариваешь? — донесся из-за двери приглушенный голос Мэтта.

Я застыла и состроила отражению гримасу. Все, теперь он решит, что я психически больная. Хорошо у нас вечер начинается.

— Сейчас иду, — пообещала я, напоследок еще раз скорчив рожу перед зеркалом, и открыла дверь.

Мэтт меня встретил с бокалами в руках. Один из них, с прозрачной жидкостью, он отдал мне и произнес тост:

— За самого прекрасного адвоката в нашем городе!

Я послушно чокнулась, недоверчиво изогнув бровь.

— Тебе совсем не обязательно передо мной расшаркиваться, — сделав глоток, категорическим тоном заявила я.

Мэтт удивился.

— Я и не расшаркиваюсь. Я серьезно.

— Как угодно, — отрезала я, чувствуя себя полной дурой. Отпила еще мартини и увидела, что Мэтт по-прежнему смотрит на меня. — В чем дело?

Он покачал головой:

— Не понимаю, откуда это берется...

— Что берется? — нахмурилась я.

— Твоя самокритика. Совсем не веришь в себя.

— Мэтт, мы с тобой всего раза три-четыре общались. — «Здрасьте — до свидания» на вечеринке или в баре — вот и все общение, а он уже возомнил, что знает меня как облупленную. — На каком основании ты берешься судить?

Мэтт пожал плечами, и я вдруг поняла, что он не сердится и не злится. Он просто переживает за меня. Почему-то от этого стало еще хуже.

— Не обижайся, — как ни в чем не бывало извинился он. — По-моему, тебе не в чем себя упрекнуть.

— Спасибо за помощь, — сухо кивнула я. — Только к чему эти разговоры, если ты сам пришел сюда из одолжения? Или потому, что Эмми попросила? Раз уж у нее такая никому не нужная подруга, которая сама никого найти не сможет?

Спросила — и тут же пожалела. Даже я знаю золотое правило флирта (встречу с Мэттом флиртом не назовешь, но все равно): ни в коем случае не дави на жалость, не признавайся в своих неудачах. А я проболталась... С таким же успехом могла по радио объявить!

— Харпер, — Мэтт как-то странно на меня поглядел, — одолжение здесь ни при чем. Я пришел по собственному желанию. Видишь, ты опять за свое. Излишняя самокритика.

Теперь мы играем в психоанализ, надо же. Нет, спасибо, психоаналитик-любитель мне и даром не нужен.

— Ладно, как скажешь. — Я решила потихоньку свернуть бесполезный разговор и отпила еще «Бакарди». В голове слегка зашумело. — Пойдем?

Все еще не сводя с меня своего странного взгляда, Мэтт кивнул и тоже допил, без единого слова отнес оба наших бокала на кухню, где, судя по звукам, сполоснул и поставил сушиться. Мы вышли к лифту. Когда я запирала дверь, Мэтт положил руку мне на плечо, и я обернулась.

— Харпер, я действительно пришел сам, меня никто не заставлял, — сказал он мягко, и от его внимательного взгляда мое сердце снова забилось сильнее.

— Спасибо, — обронила я, разглядывая пол. Пусть говорит что хочет. Он актер. Ни единому слову не верю.

И потом, если, как он утверждает, ему давно хотелось меня пригласить, зачем было ждать, пока Эмми его попросит? Да что там попросит, чуть ли не в ногах у него пришлось валяться, чтобы уговорить!