Прекрасная защитница

Он выглядел так, словно не был арестован прошлым вечером, а провел целую ночь в объятиях целительного сна и утром потратил не меньше часа на приведение себя в порядок, ванну и чашечку крепкого кофе. Идеально причесанные волосы, даже не помятый костюм, белая рубашка без единого пятнышка, галстук — его что, забрали в кутузку с какого–нибудь званого ужина или бала? Наверное, служащие Ярда и в самом деле разрывались между желанием посадить его и угодить ему, потому что, похоже, ему в камеру доставили даже бритву. Откинувшись на спинку сиденья, Роберт Уотсон принял позу утомленного великосветского бездельника, но Лиз знала, что это обманчивое впечатление. Судя по только что состоявшейся беседе с журналистом, финансист был настроен по–боевому.

— Вам бы следовало надеть темные очки или как–то еще изменить внешность, — невозмутимо заметил он, награждая Элизабет еще одним оценивающим взглядом. — А теперь, боюсь, уже сегодня вечером вы сможете вполне уверенно опознать себя на газетных страницах. Думаете, вызволять из каталажки проштрафившихся финансистов — такая простая задача? Странно, что Марк позволил так скомпрометировать свою помощницу!

Повисла пауза, и Лиз почувствовала, что снова краснеет. Конечно, ей следовало раньше подумать о том, что у Ярда наверняка толпятся представители прессы, и как–то менее эффектно обставить появление «прекрасной дамы», вызволившей Роберта Уотсона из заключения. Наверное, в его глазах она сейчас выглядела полнейшей дурочкой, и это смущало ее еще больше, чем воспоминания о компрометирующей ситуации, в которой им довелось свести знакомство.

— Мы едем к Марку в контору? — глухо спросила Лиз, просто потому, что надо было что–то сказать, чтобы нарушить повисшее тягостное молчание.

— У вас другие планы? — Роберт насмешливо приподнял брови. — Надеюсь, вы не предложите мне погулять в Гайд–парке? Это было бы, несомненно, приятно, однако несколько опрометчиво. Поэтому я все же предпочту оказаться в относительной безопасности конторы солиситора Уотсона — по крайней мере, у него достаточно здравого смысла, чтобы не допустить туда газетчиков. Или Марк назначил нам встречу где–то в другом месте?

— Вообще–то он не назначал встречи, — с вызовом ответила Лиз. — Я ведь вам уже говорила: его нет в конторе и сегодня не будет.

— И куда же он предложил вам меня доставить?

— Марк отключил телефон, и с ним невозможно связаться. Поэтому мне пришлось действовать самостоятельно.

— Так вы что, приехали сюда по собственному почину? — В его глазах сверкнуло любопытство, словно Элизабет была диковинным жучком, который ползал–ползал по листу на радость биологам–естествоиспытателям — и вдруг в один прекрасный миг заговорил на чистейшем английском, причем сразу шекспировскими сонетами.

— Представьте себе, да. У меня не столь обширные знакомства, чтобы порекомендовать вам солиситора или барристера, но внести залог я способна, — постаравшись добавить в голос сарказма, ответила девушка. — Хотя, конечно, Марк все организовал бы гораздо лучше, но…

— В таком случае, благодарю вас, — дождавшись, пока Элизабет замолкнет на полуслове, серьезно ответил Роберт. — Признаться, я не рассчитывал, что вы мне поможете. Я не люблю ошибаться, но то, что я ошибся в вас, в данном случае очень приятно. Моя чековая книжка вместе с бумажником осталась дома, но я пришлю вам чек на сумму залога и плату за услуги сегодня же вечером.

— Не стоит благодарности, — смутилась Элизабет. — Если бы с Марком можно было связаться, то он приехал бы за вами сам.

— А я вот в этом не уверен. Он бы скорее позвонил кому–нибудь из своих друзей и попросил их об услуге.

— Может, и попросил бы, если бы сам был занят. Но если бы не обстоятельства… — Лиз развела руками. — В конце концов, ему ведь придется представлять вас в суде!

— Вы действительно так думаете? — Роберт посмотрел на нее с неожиданным весельем. — Полагаю, что Марк не способен на такое сумасбродство. Комиссии по этике это может очень сильно не понравиться.

— При чем тут Комиссия по этике? — возмутилась Лиз. — Конечно, на такие вещи она смотрит без особого удовольствия, но вы ведь его брат!

— О да! — со странным выражением произнес он, отворачиваясь к окну. — Брат, который в данный момент сильно осложняет ему жизнь и может испортить карьеру. Известный финансист, сын и наследник знаменитого историка — и насильник!.. Думаете, Марку нужен такой брат? Куда приятнее быть родственником успешного дельца, чем подозреваемого в преступлении!

В его голосе прозвучало столько горечи, что Элизабет невольно почувствовала желание как–то подбодрить его. Она осторожно прикоснулась к его руке.

— Вы читали газеты?

— Да, имел это сомнительное удовольствие и узнал о себе много нового и интересного. Газеты утром заботливо принесли в мою камеру — никогда не думал, что в Ярде такой отличный сервис! Если бы у них еще подавали приличный бекон, я бы с наслаждением остался на пару недель…

— Не стоит обращать внимание на статьи, — горячо заверила Лиз. — Разумеется, на этот повод репортеры накинулись, словно коршуны. Когда обвиняют такого человека, как вы, всегда поднимается большая волна. Вы же не можете не понимать, какой прекрасной мишенью являетесь для всех злобных неудачников в этом городе! Но обычно все быстро проходит — а теперь пройдет тем быстрее, поскольку вас скоро оправдают. Я уверена, что, несмотря ни на что, Марк обязательно возьмется защищать вас. Он просто не может поступить иначе! И он прекрасный специалист, в этом не может быть никаких сомнений. Кроме того, вы ведь… не делали этого, правда?

Еще до того, как она закончила говорить, Элизабет поняла, что в глубине души совершенно уверена в том, что Роберт Уотсон не насиловал девушку. Она вряд ли смогла бы объяснить, почему именно так считает. Но, скорее всего, потому, что Лиз не в силах была даже представить женщину, отказавшую ему. Это казалось попросту невероятным.

Он обернулся от окна и снова наградил ее долгим взглядом — на этот раз абсолютно серьезным. Роберт ничего не ответил, но его рука вдруг слегка сжала ладонь девушки, словно благодаря ее за участие.

— Вы весьма преданы моему брату, мисс Смолвуд, — сказал он. — Надеюсь, он ценит вас по достоинству. Что же касается меня, то я вполне понимаю, почему он не желает общаться со мной сейчас, а также с пониманием отнесусь и к тому, что он вряд ли пожелает рискнуть ради меня карьерой. Таких слабостей, как защита родственников, профессиональным юристам чаще всего не прощают, — и нужно обладать огромным запасом прочности, чтобы выстоять против молчаливого осуждения коллег. Выступать защитником члена собственной семьи чрезвычайно неэтично — Марк это прекрасно знает и, я уверен, расскажет об этом и вам. В конце концов, он ведь предпочел не связываться сегодня с моим гиблым делом.

— Нет, вы не понимаете! — задохнулась от возмущения Элизабет. — Вы что, действительно решили, что он просто прячется и поэтому не приехал внести за вас залог? Он отключил телефон, потому что сейчас находится в больнице у сэра Ричарда!

Лицо Роберта моментально изменилось, на нем проступила тревога.

— Что с отцом? — резко спросил он.

— У него случился сердечный приступ, и его госпитализировали, — торопливо заговорила Лиз. — Марк уехал к нему из конторы, как только узнал.

— В какую больницу?

— Не знаю… Марк сказал, что сэр Ричард вне опасности, хотя состояние у него все еще тяжелое…

— Коулман–стрит, шестнадцать, — предельно корректно объявил шофер, останавливаясь у тротуара.

Замолчавший Роберт о чем–то явно напряженно размышлял. Он вышел из такси и протянул девушке руку, но при этом подал знак таксисту, чтобы тот не уезжал.

— Наверное, отца увезли в Роял госпиталь, его уже однажды помещали там на некоторое время, — сказал он. — Боюсь, мисс Смолвуд, я вынужден откланяться и отказаться от чести сопровождать вас в контору Марка. Понимаю, что это крайне невежливо, но прошу вас меня понять: я еду к отцу.