Эрик Вулф в засаде

Атмосфера разрядилась, и Тина охотно подыграла ему: поджав губы, она сделала вид, что серьезно обдумывает его нелепое предложение.

- А знаете, вы, возможно, и правы. Хотя мы перемажемся, пока будем его обрамлять. - Она помолчала, словно взвешивала все варианты, затем с озорной улыбкой продолжила: - Я сбрызну его лаком и украшу им кухню.

- Ну уж нет, - засмеялся Эрик, - я не дождусь, когда смогу его уничтожить. - Он повернулся и пошел обратно в столовую. - Вы готовьте кофе, а я уберу все со стола.

Пирог имел грандиозный успех. Эрик съел два огромных куска и заявил, что неофициальное состязание между Тиной и его мамой закончилось вничью. Десерт он расхваливал еще больше, чем цыпленка с гарниром.

Чувствуя себя неловко и тем не менее польщенная его комплиментами, Тина полетела на кухню загрузить тарелки в посудомойку.

Но когда с посудой было покончено и кухня снова засверкала чистотой, ее приподнятое настроение стало угасать от неотступной мысли о том, что же будет дальше. Обед окончен, а вечер продолжается. Они с Эриком одни в доме. И если от случайного прикосновения его руки ее словно ударило током, значит... Тина боялась признаться себе, но уж она-то точно знала, что это может означать: она все еще ощущала дрожь от этого прикосновения, хотя и старалась держаться подальше от Эрика.

Тина настояла, что все уберет сама. Эрик ради приличия возразил было, но затем устроился в гостиной, после того как они выпили кофе. Вернувшись туда смахнуть крошки, Тина увидела, как он блаженно раскинулся в плюшевом кресле у окна, и вдруг поняла, что хотела бы видеть его уютно устроившимся в этом кресле каждый день. Сняв ботинки, он положил ноги на специальную подставку и занялся разделом спортивной хроники в воскресной газете. Все еще под впечатлением напряженных минут за столом и его преувеличенных похвал, Тина с улыбкой вздохнула, глядя на эту домашнюю идиллию.

А что же дальше? Тина в нерешительности стояла на кухне. Она так давно не оставалась наедине с мужчиной, что совершенно не представляла, что теперь делать. Но ведь утром она решила соблазнить Эрика. Значит, надо действовать. Ситуация явно благоприятствовала. Нервная дрожь пробежала у нее по спине. До и после обеда все шло легко и естественно: они были рядом, разговаривали и смеялись, Эрик вел себя по-джентльменски и, хотя в нем горел какой-то бесовский огонек, рамок приличия ни словом, ни намеком он не нарушил. Эти рамки нарушило ее собственное воображение. Тина оправдывала себя тем, что, едва она отворила ему дверь, между ними возникло еле ощутимое напряжение, и было оно - в этом Тина была абсолютно уверена даже при своем весьма ограниченном опыте - не чем иным, как чувственным влечением друг к другу. Этот новый для нее, волнующий взрыв эмоций, по правде говоря, не был ей противен, хотя и немного удивлял. Но теперь она уже не была так поражена, как утром.

Она - женщина, он - мужчина, и в них заговорил естественный инстинкт. Все это хорошо в теории, а на деле она трусила и медлила присоединиться к Эрику в гостиной. Уж если она, новичок в любовных играх, так реагирует на его прикосновения, то сможет ли дальше придерживаться их неписаных правил, сохраняя хоть немного достоинства?

Во всяком случае, хватит трусливо прятаться на кухне, посмеялась над собой Тина. Пора повзрослеть и дать волю своим чувствам. Марш в гостиную и постарайся быть... если не вызывающей, то немножко кокетливой. И, не дав себе передумать, Тина распрямила спину, расправила плечи и вошла в гостиную изящной и ленивой походкой.

А Эрик ничего не заметил - во всяком случае, не показал этого. Да и как он мог заметить, если его внимание было приковано к странице с комиксами? Подавив вздох, Тина уселась в кресло напротив.

Эрик затылком ощутил присутствие Тины, как только она вошла в гостиную. Пальцы его даже свело от желания снова коснуться ее руки, во рту пересохло, как тогда за столом, когда она опустила глаза, даже не подозревая, как соблазнительно дрогнули ее ресницы.

Не подозревая? О Господи, Эрику так этого хотелось. Уставившись невидящим взглядом в газету, он чувствовал, как горячие стрелы пронзают каждый его нерв и как напрягается все тело.

Тина. Ее имя сладостной музыкой звучало у него в сердце, вызывая потаенную, ранее не изведанную боль и страстное желание. Ее соблазнительный облик рисовался ему в мельчайших подробностях.

Этим вечером Тина распустила волосы. Медового цвета грива ниспадала ей на плечи и, искушая его, колыхалась, как волна, при малейшем движении. Одета она была в обычный хлопчатобумажный пуловер и юбку средней длины, но впечатление производила отнюдь не обычное. Пуловер мягко обрисовывал нежную линию груди, а широкая юбка соблазнительно колыхалась. Нежный взгляд карих глаз очаровывал, чувственные губы, казалось, источали сладость. Эрик подавил стон. Стоило взглянуть на нее, как ком вставал в горле, а мышцы живота сводило. Эрик не понимал, что с ним происходит. Его переживания оказались столь глубокими и сильными, что не укладывались в рамки чисто физического влечения и даже пугали его своей очевидностью.

Черт, когда это было, чтобы он так реагировал на прикосновение к нежной женской руке? Долго думать над ответом не пришлось: словно набранный жирным шрифтом, он стоял у него перед глазами - никогда.

Эрик знал по опыту, что сможет совладать со своими слабостями, ни на минуту не упуская из виду интересы дела, однако постоянное возбуждение ума, чувств и плоти делало его уязвимым.

Тина попала под подозрение из-за знакомства с главным подозреваемым в этом грязном деле. Эрик знал, что навлечет на себя беду, если запутается в отношениях с ней. Уж если кто и пострадает, то это будет он.

Но вопрос в том, как ему сопротивляться ее прелести и силе ее обаяния, если он тянется к ней всем своим существом, всей душой. Впервые за все время службы Эрик испугался, что станет действовать вопреки своим всегдашним принципам.

Следуя здравому смыслу, размышлял Эрик, надо держаться подальше от Тины, пока не выяснится, виновна она или нет. Но он прекрасно знал, что не в силах следовать здравому смыслу. Так что будь что будет.

Эрик поднял глаза от газеты - Тина смотрела на него. В ее лице читались смущение, сомнение и так волнующая его бесхитростная и невинная чувственность.

Невинная? Да, черт возьми, именно так. Тончайшая аура невинности окутывала ее. Хотя, если вспомнить, что она побывала замужем, это казалось смешным. Но почему-то ему не хотелось смеяться.

Напряжение между ними становилось уже почти осязаемым.

Он улыбнулся, и Тина неуверенно улыбнулась в ответ. Ее улыбка сводила его с ума.

- Привет. - Эрик был удивлен, что в изнеможении, в каком он находился, он смог произнести хотя бы слово.

- Привет. - Ответ Тины прозвучал еле слышно.

- Дела на кухне закончены? - Эрику удалось произнести это без запинки.

- Да. - В голосе Тины послышались вызывающие нотки, отчего волнение Эрика стало еще сильней. - Чем бы нам заняться? - Взгляд у нее был ясный и невинный.

- А чем бы вы хотели? - Эрик многозначительно улыбнулся.

- Поиграем во что-нибудь?

- Во что?

- Может, в монополию? (Монополия, парчизи, бога - настольные игры в кости)

Эрик едва сдержал смех.

- О нет.

- Парчизи?

Боясь, что он все же рассмеется, если откроет рот, Эрик отрицательно покачал головой.

Глаза Тины весело сияли.

- А в богл?

Больше Эрик выдержать не мог.

- Богл? - Он разразился громким смехом.

Тине удалось сохранить негодующее выражение лица ровно на пятнадцать секунд, а затем она тоже засмеялась.

- Окей, - сказала она, когда их бурное веселье поутихло. - А что тогда будем делать?

Подавив искушение сказать, чего на самом деле ему хочется, Эрик окинул комнату быстрым взглядом и, к своему удовлетворению, заметил на столике в углу стереоустановку.

- Как насчет музыки?