Спасая тебя (ЛП)

Я не знаю, почему я так настаиваю. По чему-то ее неуверенность заставляет меня помочь ей.

— Нет! Разве у тебя не запланирован ужин, на котором тебя ждут? — Она фыркает.

— Хорошо, - я закатила глаза, — давай заключим сделку. Когда дело доходит до парней, то ты

ничего не будешь говорить о моих отношениях, а я о твоих.

У нее выскакивает странный огонек в глазах.

— Ни за что. Я не сделаю это. Потому что, когда ты и Лукас будете вместе, будет очень эпично, и я

захочу узнать каждую деталь.

— Боже мой. Ты сильно ошибаешься, — я поворачиваю к ней спиной и выхожу из машины.

Я слышала, как она хихикает у меня за спиной, прежде чем уехать.

Я слышу разговоры в гостиной, когда захожу внутрь. После того ка бросила кофту, я неуверенно

иду за шумом. Хлоя замечает меня первой.

— Ты пришла, — говорит она, — я подам тебе тарелку.

Потом она идет на кухню, мои глаза осматривают стол, останавливаются на двух незнакомых мне

лицах, и они оба смотрели на меня.

— Она точная копия ее матери, — говорит пожилой мужчина.

Очевидно, это Алек, отец Кайла. У него густые седые волосы с желтовато-коричневыми полосами.

Они зачесаны с его широкого лба. Я могу утверждать, он высокий мужчина, даже если он сидит.

Рядом с ним сидит потерявшаяся во времени женщина. У нее гладкая кожа, и она вся в бижутерии.

Большие золотые диски висят в ее ушах, соответствующие золотые толстые цепочки окружают ее

шею и запястья.

— Райли, — говорит Кайл, — это — мой отец, а это — Линда.

Я слабо улыбаюсь.

— Мне жаль, я опоздала.

Хлоя возвращается, положив тарелку рядом со стулом Пенелопы, которая озадаченно собирает

горох с ее ложки.

Я сажусь за стол и держу глаза на своей тарелке, во время того как обосновываюсь. Я знаю, что не

нервничаю, но по какой-то причине чувствую себе неуютно. Может быть это, потому что Линда, которая косоглазо смотрит на меня, будто что-то не так с моим лицом.

Алек прерывает неловкое молчание.

— Несмотря ни на что, Райли, мне очень жаль слышать про Анджелу.

— Спасибо, — бормочу я.

Когда мои глаза встречаются с его, я чувствую странное смущение видя его интенсивность. Они

темно-зеленого цвета напоминают мне океан зимою, и выглядят такими же холодными. В отличие

от них, выражение его лица спокойно и эмоционально. Я осознаю, что его глаза подходят к

кислому лицу его подруги. Может быть, они винят меня в том, что он не смог развестись с моей

матерью. Опять же, может быть, я все выдумываю. Наверное, я просто хочу, чтобы этот человек

казался ужасным, чтобы оправдать свою мать в том, что она сделала ему и Кайлу, потому что с

альтернативным вариантом слишком трудно согласиться.

— Как у тебя дела? За последнее время, в твоей жизни было достаточно

изменений, — спрашивает Алек.

Я не хочу встречаться с ним взглядом еще раз, но я обязана сделать это.

— Я в порядке. Мне повезло, что Кайл и Хлоя взяли меня к себе. Я очень благодарна им, — когда я

говорю, эти слова, я понимаю, они верны. Было бы полезно для меня пойти в приемную семью. Я

всегда выживала. Но я знаю, это неправда. Я чувствую себе лучше быть частью чего-то, а не

призраком, который порхает из дома в дом.

Кайл улыбается мне и Хлоя следует за ним.

— Ты не должна быть благодарна, — говорит он, — ты — часть семьи. Конечно, ты бы пришла

сюда. Мы рады, что ты находишься здесь, несмотря на обстоятельства.

Я киваю ему, пока я изучаю свою тарелку. Я не умею выразить чувства или быть сентиментальной

на самом деле. Я скрываю дискомфорт, помогая Пенелопе, собрать весь оставшийся горох на ее

ложке. Кайл, наверное, чувствует мою неловкость, поскольку меняет тему, они начинают говорить

о работе. Судя по всему, Алек также бухгалтер. Начинается сухой разговор про налоговые

законодательства штата Нью-Йорк.

Я в основном смотрю на свою еду в тарелке в течение всего ужина. Вскоре Хлоя отмазывается тем, что должна уложить Пенелопу спать, но только после того, как Пенелопа душит своего деда

поцелуями в знак спокойной ночи. После того, как она ушла, я начинаю убирать со стола. Я убрала

почти все тарелки, до прихода Хлои.

— Иди в гостиную с остальными, — приказывает она, — я сама здесь справлюсь.

Она берет кухонное полотенце из моих рук и провожает до гостиной.

В гостиной, Алек и Линда сидят на диване. Кайл сидит в кресле напротив них. Я сажусь на пустое

кресло рядом с ним. Все улыбаются мне.

— Мы слышали, ты отличница, — говорит Линда, обращаясь ко мне впервые.

— Да, мэм.

Она поджимает губы.

— Мэм? Пожалуйста, зови меня Линда.

Напротив меня, Алек наклоняется вперед, опираясь локтями на колени. Он выглядит так, будто

давно не занимался спортом, с толстыми руками и полной грудью.

— Я знаю, что твоя мать никогда ничего не говорила тебе про Кайла, — говорит он. Я смотрю на

Кайла, и он натянуто улыбается мне. Конечно же, он все расскажет отцу.

— На самом деле, нет.

— Узнать, что у тебя есть брат, наверное, шокировало тебя.

— Да, это так, — Я трусь на своем месте. Я не хочу говорить нечто плохое о моей матери.

Алек нежно улыбается мне. Потом он откидывается, на спинку дивана.

Теперь, когда я ответила Алек, пришло время задать свой собственный вопрос.

— Как вы думаете, почему она мне ничего не рассказала?

Он не удивлен, когда слышит мой вопрос. После долгой паузы он медленно вздыхает и качает

головой.

— Понятия не имею. Я не могу представить, чтобы я ушел от моего сына и никогда не оглядывался

назад.

Я не слышу обвинение в его словах.

— Как она ушла? — Спрашиваю я.

— Что ты имеешь в виду? — Алек наклоняет голову ко мне.

— Она просто исчезла в один прекрасный день?

Он потирает ладонью по шероховатой щеке. Линда протягивает руку и касается его руки.

— Она просто исчезла, — Кайл отвечает за отца, — я был в школе. Папа был на работе. Когда она

не пришла, чтобы забрать меня, они позвонили ему. Мы приехали домой, а ее там не было.

Я смотрю то на Кайла, то на его отца. Сохранившаяся боль Кайла очевидна.

— Пила ли она тогда? — Спрашиваю я. Как обычно, я думаю о том, чтобы оправдать ее

поведение.

После паузы, Алек отвечает:

— Я думал, что у нее была проблема.

Я смотрю на ковер. Даже если бы она пила, в этом по-прежнему нет смысла. Она всегда сожалела, когда меня от нее забрали. Она всегда пыталась вернуть меня. У моей мамы были проблемы, но

уйти от своего ребенка, не было на нее похоже. По крайней мере, ту часть, которую знала я.

— Вероятно, мы никогда не узнаем правду, — говорит Линда, успокаивающе потирая руки на

руках Алека.

— Это все в прошлом, — Алек кладет руку на руки его подруги.

— Папи?

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть Пенелопу, потирающую глаза и таская за собой одеяло.

— Что ты здесь делаешь? — Спрашивает Кайл.

Пенелопа же мчится к Алеку.

— Я хочу, чтобы папи уложил меня, — говорит она с усталым голосом.

Когда она до него доходит, он берет ее на руки и ставит на колени, когда я вижу как он обожающе

смотрит на нее, заставляет мое горло сжаться.

Хлоя выходит из кухни.

— Ты должна быть в постели, юная леди.

— Все в порядке. Я уложу ее обратно. Не так ли, куколка? — Говорит Алек.

Пенелопа кивает с удовлетворением.

— Но, я хочу, чтобы ты осталась в постели на этот раз, — Хлоя предупреждает, как Алек проходит

с внучкой на руках.

— Я буду, мама, — обещает она.

Я прочищаю горло и встаю.

— У меня еще домашнее задание осталось. Приятно познакомиться с вами, Линда. Пожалуйста,

скажите Алеку, что мне было также приятно с ним познакомиться.

Она пренебрежительно машет мне рукой.

— Ты сама скажешь ему в следующий раз. Мы будем видеться очень часто теперь.