Возвращенный рай

– Не надо. Теперь мне лучше. Благодарю вас за сегодняшний вечер.

Лили ласково притронулась ладонью к его руке и торопливо пошла к веранде.

Он посмотрел ей вслед и увидел, что кто-то сидел там, откинувшись на спинку раскладного кресла, и глядел в сад. Мужчина. Отто? Ги услышал, как Лили заговорила с ним, услышал его хриплый, ворчливый ответ, напряг в темноте все свое зрение. Тут на веранде зажегся свет, и на мгновение он увидел сидевшего совершенно отчетливо – изможденное, когда-то красивое лицо, коротко подстриженные белые волосы и шрам, все еще яркий, во всю щеку.

В это мгновение исчезли последние сомнения, Ги понял, что обнаружил генерала Отто фон Райнгарда. Ему оставалось поражаться, как у этого подонка могла быть такая дочь, как Лили. И размышлять, что же, черт подери, ему теперь делать.

– Папа, – обратилась к отцу Лили, – почему ты еще здесь? Я думала, ты уже в постели.

– Что такое? Я тебе надоел, Лили?

– Ты знаешь, что это не так! – Она встала на колени возле кресла, взяла его руку, желая поделиться с ним теплотой и счастьем, выпавшим на ее долю.

– Ты хорошо провела время? Симпатичный ли человек новый пилот? – спросил Отто.

– Да, симпатичный. Очень даже.

– Хорошо. Тогда все в порядке. Я не мог не волноваться о тебе. Знай, я действительно о тебе беспокоюсь.

– Я знаю, но как раз этого тебе нельзя сейчас делать. Со мной ничего не случится.

– Надеюсь, Лили. Но не забывай того, что я рассказал тебе.

– Перестань, папа. Сейчас не хочу говорить об этом.

– Очень хорошо. Очень хорошо.

Они оставались рядом в многоголосной тропической ночи, вновь приблизившиеся друг к другу. Во всяком случае на эту ночь от Лили отступили нависшие над ней мрачные угрозы, и она обрела душевный покой.

Восторженность не покинула ее и на следующий день, когда она проснулась. Утреннее солнце вливалось в комнату через полуоткрытые ставни полосами золотистых лучей, и Лили не сразу поняла, почему чувствует себя такой счастливой. Потом память подсказала ей о близости и спокойствии, о трепетных ожиданиях – все это слилось воедино. Она лежала, обхватив себя руками, представляя себе, что ее касаются руки Ги, его ладони скользят по выпуклостям ее бедер, прикрытых облегающим шелком ночной рубашки.

Невероятно, думала Лили, чтобы она на самом деле испытывала что-либо подобное к кому-то, а не к Джорге. Но она это чувствовала, действительно ощущала, и это было прекрасно! Несмотря ни на что, сознание этого делало ее легкомысленной и беззаботной. С Ги ей удастся преодолеть все, с чем бы она ни столкнулась. Джорге изгнан из ее души. Он потерял над ней власть, и мысленно Лили просто взмыла на крыльях свободы.

Когда она опять увидит Ги? Они не договорились, но она увидит его, уверена. Может быть, не сегодня днем – он ведь занят на работе, не так ли? – и, может быть, даже не сегодня вечером. Но завтра или в один из последующих дней… Лили чувствовала, как в ней вспыхивает возбуждение. Она не может ждать! Не может вынести ожиданий! Но – обязана, и пока ждет, проведет каждую свободную минуту с отцом, делясь с ним вновь обретенным счастьем, скажет ему, что никакие его признания не внесут никаких изменений в их взаимоотношения.

Она не одобряет, никогда не сможет одобрить того, что он делал, но и не обвиняет его. У него не было выбора, она уверена в этом. Все это затеи дяди Фернандо и Джорге. Они заставили его пойти на это. И она сделает все возможное, чтобы последствия не омрачили его последних дней на земле.

Лили отбросила в сторону простыни и москитную сетку, спустилась с кровати, всласть потянулась. Впервые, после получения письма от Джози, она отдохнула, освободилась от бремени. Ей еще предстоит примириться с неминуемой потерей отца, но в это утро она почувствовала себя достаточно сильной, чтобы справиться и с этим.

Лили не догадывалась о том, какая короткая передышка выпала ей.

Едва Лили приняла душ и вымыла волосы, как услышала, что внизу началась какая-то суматоха.

Было уже позднее утро, когда она съела легкий завтрак и посидела в ночной рубашке на террасе с чашкой кофе. Теперь, завертывая кран после душа, она услышала голос Ингрид, резко и напряженно говорившей что-то. Лили закрутила полотенцем мокрые волосы и приоткрыла дверь ванной.

– Вам здесь нечего делать! Кажется, вам ясно сказали об этом!

Непривычно для Ингрид так выходить из себя. Но ее слова заставили Лили замереть на месте. Только одного человека могла Ингрид выгонять из дома таким тоном – Джорге.

Потом, услышав, как мужчина отвечает мачехе басистым голосом нараспев, она поняла, что ее догадка оправдалась. То был Джорге.

Лили затрясло от гнева. Как он смеет опять являться сюда, беспокоить отца… и ее! Почему не оставит их в покое? Она схватила с крючка на двери банный халат, набросила на себя, туго перетянув пояс на талии. Она не собиралась прошмыгнуть мимо Джорге незаметно – она уже вышвырнула его их своей жизни. Наоборот, она спустится вниз и поддержит Ингрид, покажет Джорге раз и навсегда: она не потерпит, чтобы он докучал ее больному отцу.

Лили босиком сбежала по лестнице. В гостиной она увидела Ингрид, обычно невозмутимые черты лица которой были искажены гневом.

– Сюда заявился Джорге. Ублюдок!

– Знаю. Слышала.

– Я приказала ему убраться отсюда, но он настаивал на встрече с твоим отцом – наедине. И Отто согласился, попросив меня выйти из комнаты. Они не захотят, чтобы ты вошла туда! – предупредила она Лили, которая решительно шла мимо нее.

– Нет, захотят! – отрезала Лили. – Хочу посмотреть, кто из них сможет меня остановить!

Она прошагала к комнате, которую отец использовал в качестве кабинета, и распахнула дверь.

Отто сидел в большом кожаном кресле за письменным столом, размеры которого подчеркивали теперь хрупкость и худобу его фигуры. Джорге элегантно привалился к одному из книжных шкафов, которые стояли вдоль стены, засунув руки в карманы белых полотняных брюк и беззаботно скрестив обутые в сапоги ноги.

– Ах, Лили! – протянул он. – Заходи, сделай милость.

Это замечание подлило масла в огонь. Как он смеет приглашать ее в кабинет собственного отца! Но она не успела дать ему отпор, как Джорге небрежно продолжил: