Наследство

Официант принес наконец абрикосовый ликер, и Лион попивал кофе, одновременно рассказывая Лоре о своем детстве на юге Франции, о том, как учился на шеф-повара у легендарного Роже Вержа, и переезде в Америку.

— Разумеется, это совсем не то, на что мы надеялись. Я мечтал о собственном ресторане, чтобы моя жена всем заправляла. А вместо этого вы видите безвкусный зал в кричащих тонах, которые мне не нравятся, и беспечного метрдотеля, который не отличает персик от абрикоса. И невиданный менеджмент, да в Бостоне его просто нет.

— Тогда почему вы остаетесь здесь? — мягко спросила Лора, и Лиону пришло на ум, что она ждет, чтобы о чем-то спросить. — У вас, должно быть, много предложений, вы можете куда-нибудь перейти.

— Это верно. Но у нас есть сын, и знаете ли, у него… то, что мы называем проблемы в учебе. Он хороший мальчик, хороший сын, но в школе у него неприятности. Здесь он в хорошей школе и стал делать успехи. Моя жена говорит, мы не можем прыгать из школы в школу. Поэтому мы и сидим здесь.

— Но, должно быть, есть и другие школы, — сказала Лора. — В каждом городе есть особые школы. Он кивнул:

— Я тоже так думаю. Но жена говорит: зачем переезжать, если мальчик счастлив и хорошо успевает.

Они замолчали. Зал уже опустел, остались лишь официанты, которые бесшумно убирали со столов и вновь накрывали, готовясь к завтрашнему дню. Метрдотель прохаживался между столами, наблюдая за уборкой и упорно избегая взгляда Лиона. Лора держала в руке ликер, вдыхая аромат абрикоса, прежде чем пригубить. Он сильно ударял в голову; ее наполняло тепло. Затем она поставила стакан и сложила руки на столе.

— Недавно я купила два отеля, один в Филадельфии, другой в Нью-Йорке. Оба они старые и заброшенные, но я намерена сделать их такими же элегантными, какими они когда-то были; я уже так сделала с отелем в Чикаго. В отеле Нью-Йорка есть кафетерий и бар, и это все. А я планирую устроить ресторан, который будет одним из самых изысканных в городе, декорированным в нежных тонах, с фортепиано или арфой, и метрдотелем, который знает всевозможные оттенки напитков, и самым знаменитым шеф-поваром, который имеет долю в доходах и полную свободу в составлении меню и рецептов блюд. А его жена может руководить, если пожелает.

Она помолчала. Лион смотрел на нее, словно лишился дара речи.

— Конечно, я помогу шефу и его семье подыскать жилье и школу для ребенка. Я также заплачу за первый год обучения сына. — И снова небольшая пауза. — Единственное условие: чтобы шеф начал работать у меня немедленно, помог в оформлении ресторана, кухни, нового кафетерия и так далее. Он получает зарплату со дня прибытия в Нью-Йорк, даже если ресторан откроется через год, а ему понадобится месяц на переезд и устройство на новом месте. — Она улыбнулась Лиону. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы работали у меня в Нью-Йорке, месье.

— Мадам, — продохнул Лион, — я ошеломлен. Устроить ресторан! и в самом Нью-Йорке! Да это мечта любого великого шеф-повара. Я поговорю с женой, думаю, никаких помех не будет, особенно если вы поможете устроить мальчика в школу. Мне нужен всего месяц, чтобы предупредить об уходе, и все, и тогда…

— Может быть, я выразилась недостаточно ясно, — сказала Лора, — но вы нужны мне немедленно.

— Но, мадам, нельзя просто исчезнуть с места работы! Нужно подать заявление по всей форме, возможно, для начала помочь новому шефу…

Лора покачала головой.

— Мы должны четко договориться по этому пункту. — Лион заметил, что ее голос стал твердым: теперь в ней все говорило о деловитости. Она была все так же красива, но словно сидела за рабочим столом. — Я хочу, чтобы вы были в Нью-Йорке на следующей неделе. Я оплачу расходы на отель, пока вы не найдете себе жилье, и на обратную дорогу сюда, чтобы вы помогли жене упаковаться. Мы найдем вашему мальчику школу как можно скорее, чтобы вы были все вместе, но вы должны согласиться начать работать у меня с понедельника.

— Через четыре дня, — пробормотал Лион. Он смотрел себе на руки, оглядывая комнату; он повторял про себя ее слова: «участие в прибыли», «свобода в управлении», «жена руководит», «квартира». Он встретил взгляд Лоры; она внимательно наблюдала за ним. «Надеюсь, я всегда буду на ее стороне, — подумал он. — Из нее вышел бы великолепный противник». Потом он кивнул. — В понедельник утром я буду в Нью-Йорке.

Лора улыбнулась и протянула ему руку:

— Я очень рада. Нам будет хорошо работать вместе. Лион пожал ей руку и улыбнулся в ответ.

— Да, действительно, — сказал он.

Через три недели, когда комнаты в отеле Сэлинджеров в Вашингтоне были заняты лишь на тридцать пять процентов, а ресторан закрыт по причине внезапного отъезда шеф-повара, Феликс начал настоящую борьбу. Правление приняло решение, и «Вашингтон Сэлинджер» был продан за десять миллионов долларов.

Вечером следующего дня Лора сидела с Джинни и Уэсом в ресторане «Виндоу».

— Когда в последний раз мы отмечали покупку, — вспомнил Карриер, — мы волновались о деньгах.

— Я и сейчас беспокоюсь, — сказала Лора мечтательно. — Но не в эти минуты. Не хочу говорить о деньгах, заботах или даже работе. — С бокалом шампанского она смотрела в окно. С высоты сотого этажа зеленый газон Центрального парка выглядел как штрих от зеленой кисти в центре плотно сотканной ткани из зданий, который представляет собой Манхэттен, воткнутый на невероятно крохотный клочок земли между двумя реками. Таинственное место запрятанных сокровищ, загадок и ловушек, место, про которое сказал однажды Карриер, что оно будет принадлежать ей.

«Четыре отеля Оуэна, — подумала она. — Мои отели. Джинни, Клэй, Келли и Уэс ждут меня. Почти семья. Моя семья».

Искры шампанского танцевали у ее губ, когда она пила; оно было почти такое же крепкое, как ликер, который она вдыхала, когда соблазняла Жерара Лиона переехать в Нью-Йорк. И все, чем она занималась в эти дни, было такое же терпкое и искристое, как ликер и шампанское. Она словно бежала по полю, густо поросшему цветами, к городу своей мечты, слегка опьяненная ароматным сиянием вокруг нее и мечтой вначале такой не близкой, затем достижимой, теперь уже ее.

Это опьянение было так сильно, что она начинала верить, будто у нее было все, что ей необходимо. Она уже не нуждалась в семье, по которой когда-то скучала, и ей не были нужны дети. Ей не нужно ничего больше того, что у нее есть сейчас: работа, дружба и сознание, что каждое утро, просыпаясь, она может делать то, что хочет, преодолеть любое препятствие, достичь любую цель.

По мере того как небо темнело за окном, огни в ресторане постепенно тускнели, и от этого ярче загорались огни внизу на улицах и в окнах Манхэттена. Лора знала, что она осуществила желание Оуэна владеть отелями и даже обошла Феликса. «Вот что мне нужно, — повторяла она про себя, — и будет нужно всегда: знать, что я могу выбрать любого противника и любого победить».

Бен проверил рассказ о статусе отеля Сэлинджера в Нью-Йорке и доложил на правлении, что ничего не нашел в этой истории.

— Я говорил также и с репортером из «Глоба», — сказал он. — Журналист утверждает, что его интересует только заявление о статусе памятника архитектуры вообще и возможное влияние на отель в Филадельфии, если комиссия изменит решение. Понятия не имею, почему он думает, что комиссия может так поступить, но если у него имелись к тому причины, было бы логично задать вопрос владельцу отеля. Он утверждает, что статус здания никогда не менялся.

— Вот черт, — сказал Коул Хэттон. — Так это или нет, Феликс считал, что это так. Мне безразлично, думает ли Феликс так или иначе или черт знает как ему заблагорассудиться. Но дело все в том, что Феликс совершенно не считается с нами, ему все равно, с ним мы или нет.

Через месяц на следующем заседании правления продажа отеля «Вашингтон Сэлинджер» была решена за пятнадцать минут.

— Да наплевать мне, что вы думаете о ней, — сказал Хэттон Феликсу перед голосованием. — У нее хорошие деньги, и она выскакивает с ними как раз в нужный момент. Хотелось бы мне встретиться с ней. Видимо, очень сообразительная леди. И десять миллионов — отличная цена за отель, которым просто незачем больше заниматься. Кто-нибудь знает, что случилось с шеф-поваром?