Наши секреты (ЛП)

Не знаю, почему я спросила об этом. Конечно же, одежда была испачкана кровью и покрыта

стеклом. Но, может, если бы я увидела хоть что-то – цвет или бренд какой-нибудь простой вещи

вроде топа или лифчика, то смогла бы освежить воспоминания, восстановить какую-то связь с

Эллой.

Алекс пожал плечами.

– Не знаю. Наверное, ее отдали твоим родителям.

– Ты знаешь, во что она была одета? Ты видел ее, когда нас привезли?

– Нет, – сказал он и отвел взгляд.

Ответ был краток и наполнен тревогой, которую я не слышала у Алекса раньше. На секунду

я задумалась о том, что он скрывал, о чем боялся рассказать мне.

– Твоей одежды тоже не было к тому времени, как я приехал. Они разрезали ее, чтобы

добраться до ран.

Я кивнула. Думаю, это имело смысл.

– На ней был один кроссовок. Голубой, кажется, если это поможет.

Вообще-то помогло. Я смогла их представить. Светло-голубые «сникерсы» с серыми

шнурками. Сбоку была надпись, как будто кто-то разрисовал их черным маркером. И еще они были

удобными.

– Во что была обута я?

– Ни во что. Ты оставила обувь у меня дома. Я нашел ее на заднем дворе у стула. Почему?

– Без понятия, – сказала я и посмотрела на сестру.

28

LOVEINBOOKS

Ее глаза были закрыты, вокруг них залегли темно-фиолетовые круги. Может быть, это

синяки из-за аварии, но, скорее всего, именно так выглядят мёртвые глаза.

Рот Эллы был приоткрыт, как будто она хотела что-то сказать, но до меня не доносилось ни

звука – ни шепота, ни слабого дыхания. Я видела ее раны: вот тут она головой ударилась о разбитое

лобовое стекло, а вот тут шальной кусок стекла вонзился в плечо. Она была бледной, пепельно-

белой, спутанные волосы разметались по стальной поверхности каталки. Кое-где на них была кровь.

Но даже вот такая, в синяках и побежденная смертью, Элла выглядела в точности как я.

– Я… я… мы одинаковые. – Слова застряли в горле, и Алекс поспешил ко мне. Он весь

задрожал, стоя рядом со мной и видя то же, что и я – ту же темную правду.

Это могла бы быть я. Это должна была быть я.

– Конечно, – сказал Алекс. – Вы же близнецы.

Она не просто выглядела как я. У меня было смутное чувство, что она была мной. Я провела

рукой по ране на щеке сестры. Она пересекала скулу и неровным зигзагом тянулась к уху. Я

заправила потемневшую прядь волос за ухо и наклонилась, чтобы поцеловать сестру в щеку,

попросить прощения и пообещать, что сохраню память о ней. И тогда я увидела их… две крохотные

точки на мочке ее правого уха.

Машинально я потянулась к собственному уху, провела пальцем по мочке. Я знала, что

найду – одну дырочку, одно маленькое отверстие.

– В чем дело, Мэдди? – спросил Алекс.

Когда я не ответила, когда просто застыла на месте, хлопая ресницами, он взял меня за руку

и подтолкнул к двери. Он мог вывести меня оттуда, мог вытащить меня из этой комнаты, из

больницы, из этого мира – но это не остановило бы потока мыслей в моей голове.

Нам с сестрой было по тринадцать, мы проводили время в летнем лагере. Это был наш

последний год в лагере, тот последний год, когда мы болтали по ночам обо всем и обо всех, пока не

сядут батарейки в наших фонариках. Девочка, живущая в комнате напротив нас, была сущим злом. В

седьмом классе она уже была такой, какой стала Дженна в старшей школе.

Она насмехалась над нами днями напролет. Оказывается, цельные купальники – это для

неудачников, которые ходят на уроки искусства, в то время как другие занимаются парусным

спортом и играют в волейбол. Меня это не беспокоило – она бы мешала мне спокойно жить от силы

пару недель, и потом мы никогда бы не увиделись. Но Мэдди… она была возмущена и хотела

доказать, что так же хороша, как и эта девочка, если не лучше. Так или иначе, чтобы доказать это,

Мэдди решила сделать второй пирсинг в ушах.

Она вручила мне иглу из швейного набора, который мама припрятала в ее чемодане, и пакет

со льдом, который стащила из медпункта. В нашем домике уже все спали, задремали несколько

часов назад. Мы не сказали им о нашей задумке. Это был наш секрет… секрет, который могут

сохранить сестры.

Мэдди зажмурилась, закрыла глаза так плотно, что ее лицо напряглось, принимая до боли

забавное выражение. Я попросила ее расслабиться, но она не стала. Буркнула, мол, заканчивай с

этим, и впилась ногтями в деревянный каркас нашей двухъярусной кровати.

Мы тогда наивно полагали, что за пять минут обезболим ее ухо пакетом льда. Мне так и не

удалось проколоть второе ухо: Мэдди выругалась и подпрыгнула, едва я ткнула ее иглой.

– Господи, Элла. Больно! – выкрикнула она и оттолкнула меня.

Мэдди заставила меня поклясться, что я не расскажу об этом маме, и надевала вторую

сережку только в школе. Она перестала носить ее несколько лет назад. Дырочка почти заросла,

отметина размером с иголочку была совсем незаметна.

Ее слова я помнила ясно как день. Впервые она кричала на меня, впервые меня оттолкнула.

И еще я отчетливо помнила, как она назвала меня Эллой. Меня. Эллой.

Глядя на сестру, лежащую на этом стальном столе, я вспомнила все, что забыла несколько

дней назад. Истории, мечты, будущее, которое принадлежало только мне. Все вернулось… все мои

воспоминания вырвались наружу. Ланчбокс с изображением «Моего маленького пони», который я

получила в первый день в детском саду. Одинаковые платья на Рождество – мы их надевали, пока

нам не исполнилось десять. День, когда мы окончили среднюю школу – Мэдди на каблуках, я в

сандалиях. Джош, споривший с доставщиком пиццы на прошлой неделе по поводу бесплатной

мясной пиццы. Он хотел получить ее, ведь доставка заняла больше получаса. И Мэдди, кричавшая на

меня в машине, потому что считала меня неудачницей, потому что стыдилась меня.

29

LOVEINBOOKS

Я посмотрела в сторону выхода, почти ожидая увидеть стоящих в дверях родителей, каким-

то образом пришедших к тому же ужасающему выводу, что и я. Это невероятная ошибка. Это Мэдди

умерла. А я – Элла – выжила.

– Мэдди, это была плохая идея, – сказал Алекс. – Я не должен был тебе это разрешать, по

крайней мере, без ведома родителей.

Мои родители. Мама была так рада, когда поняла, что выжила Мэдди. Папа стоял рядом с

ней, полный такой же радости. Они не видели меня, они видели Мэдди. Все видели Мэдди.

– Джош? – Он был тем, кто знал меня, кто понял бы, что это я. – Где Джош? Я хочу

поговорить с Джошем.

Рука Алекса сжалась вокруг моей, он смотрел куда угодно, но только не на меня.

– Он дома, Мэдди. После случившегося с Эллой… он дома.

– Что?

Я не понимала. Мы с ним были неразлучны с девятого класса. Мне приходилось

вышвыривать его из своего дома почти каждый субботний вечер, и первое, что он делал в воскресное

утро – возвращался с новым аниме-фильмом или каким-нибудь дополнительным исследованием по

физике. Он не был у меня в ночь аварии лишь потому, что я прогнала его. Мне нужно было

закончить последний набросок, а звук сообщений Ким отвлекал меня. Но почему сейчас его не было

в больнице?

– Не понимаю. Ничего не понимаю.

– Мэдди, он приехал в больницу вместе со мной, но к тому времени, как тебя разместили в

палате…

– Нет, подожди. – Жжение в моей груди усилилось, и паника нахлынула на меня. Я тянула

его за руку, пока он не остановился. Я не была готова уйти. Пока не готова.

– Мисс Лоутон, вам нужно вернуться наверх, – сказала медсестра. Она поднялась со стула в

углу и взялась за инвалидную коляску, которую я оставила посреди комнаты. – Я хочу измерить

ваши показатели и дать успокоительное.