Алтарь эго

– А… свадьбоотступница. Не понимаю, как церковь не воспламенилась, когда ты вошла.

– Мои поздравления, – сказала я ему. – Богатая жена… Довольно удобно для экономии собственных средств и усилий. Если бы ты женился на мне, я бы уж точно заставила тебя подписать брачный контракт в нескольких томах.

– Анушка-милашка, – протянул Дариус, делая знак невесте, – посещала ли когда-нибудь твою прекрасную миниатюрную головку мысль, что твои подруги завидуют тебе, потому что они не так богаты, как ты? Может, пришло время подумать о новых дружеских связях в более престижных кругах общества?

Он вильнул шлицами своей серой визитки и отчалил манерной раскачивающейся походкой. Энни, вернее, леди Анушка Гор повисла на его руке, беспомощно улыбнувшись мне через плечо.

Прием в Кливдене, в покрытом пятнами лишайника особняке семнадцатого века, величественно возвышающемся посреди земельных угодий, на которых разместилось бы все население Бельгии, был с самого начала обречен на провал.

Племенной диалект жующих обезьян из высшего класса, лепечущие в нос голоса, отточенные веками частного образования, резко диссонировали со скрипучим хрипом господина де Кока и его темного окружения. Среди приглашенных со стороны невесты я узнала недавно амнистированного наркобарона, скомпрометированного бывшего президента со смешными запонками, асбестового магната и Генри Киссинджера.

После того как месяц назад Джулиан попытался втянуть меня в супружество и потерпел крах, он вел себя со мной как монах-аскет. Если и благоволил разговаривать во время завтрака, то был крайне вежлив. «Пожалуйста, после вас». «Нет-нет, я настаиваю». «Я не очень вас побеспокою, если уберу нож, который вы почти вонзили мне в спину?»

В остальное время он изображал мученика. Каждое предложение, которое он произносил, начиналось со слов: «Не волнуйся, я сам об этом позабочусь». И тонул в письмах с соболезнованиями, словно у него кто-то умер. Родственникам с обеих сторон он предлагал зайти на чашку чая и выказывал свое сочувствие. А сейчас присутствовал на свадьбе, которая могла бы быть его собственной.

Видимость того, что у нас все хорошо, исчезла вскоре после того, как нас рассадили в увешанной гобеленами столовой и официант склонился надо мной с двумя бокалами вина – красного и белого.

– Хм… белое, пожалуйста.

– Поверьте, ей так сложно сделать выбор и принять решение, – прокомментировал Джулиан с сарказмом. – Ребекка не может связать себя обязательствами по отношению к вину. Для нее это убийственно, что, кстати, самое подходящее выражение для описания нашей совместной жизни.

Семь пар глаз за столиком уставились на меня.

– Джулиан, ты действительно думаешь, что стоит вытряхивать наше грязное белье на людях и устраивать тут прачечную? – Я метнула отчаянный взгляд в сторону Кейт.

– Думаешь, у них будет вегетарианская еда? – встряла Кейт, решив меня выручить. – Я не могу употреблять в пищу живых существ, ну разве что кроме тех, что видны только под микроскопом.

– Еще какие-нибудь гастрономические предпочтения? – насмешливо поинтересовался Джулиан. – Как насчет копченой крайней плоти? А ведь именно из-за тебя Ребекка воздержалась от брачных уз. По-моему, – тут он шутливо отвесил поклон, – самая дурацкая идея, которая только может прийти в голову, – это пытаться что-либо объяснить женщине, которая однажды переспала с Романом Полански.

– Джулиан, твоего мнения я не спрашивала, и никто из присутствующих тоже.

– Не говори глупостей. Я адвокат. Все хотят знать мое мнение. Мне за это платят двести пятьдесят фунтов в час.

– Ты переспала с Романом Полански? – ошеломленно прошептала Кейт. – Почему ты мне об этом не рассказывала?

Девушка из Клуба благородных девиц слева от меня по-журавлиному вытянула шею, чтобы лучше разглядеть свою потенциальную жертву стоимостью двести пятьдесят фунтов в час. Ее глаза заблестели.

– Правда? Она отвергла ваше брачное предложение? – проурчала она, наклоняясь через меня, чтобы погладить Джулиана по рукаву. – Предложение такого красивого, успешного и привлекательного мужчины, как вы?

– Да-да, конечно, – добродушно подшучивал Джулиан. – Если бы у меня было хоть немного скромности, я был бы совершенством. А чем вы занимаетесь? – спросил Джулиан «благородную девицу». Минуя меня, он наклонился к ней, чтобы накрыть ее изящную ручку своей.

– Вообще-то я занимаюсь благотворительностью, – залилась она трелью. – И нахожусь в поисках смысла жизни… и т. д., и т. п.

Что означало, что она в поисках мужа. Я «нечаянно» пролила вино на ее колени.

– Ах, простите, так вы наследница, а мне послышалось «минетчица»…

В этот прохладный майский вечер атмосфера за нашим столиком накалилась до предела.

– Ну а что вы им подарили? Я так долго не знала, что выбрать… – с преувеличенным интересом спросила Вивиан, силясь внести хоть чуть-чуть веселья в разговор.

– А разве нельзя было просто подарить то, что изначально предназначалось нам? – презрительно спросил Джулиан.

– Я надеюсь, что вы упаковали подарки в пластик, потому что не пройдет и недели, как они начнут швыряться ими друг в друга, – сказала я, обильно намазывая булочку маслом – холестерин был единственной радостью, что еще оставалась у меня в жизни.

– Саймон говорит, что продолжительные отношения основываются исключительно на общих интересах, – настойчиво продолжала Вивиан.

– В их случае это, конечно, Саймон, – прошептала Кейт.

– …и на совместных проектах. Таких, как дети, – правда, папочка?

Саймон послал ей воздушный поцелуй.

– Конечно, мамочка.

– Прошу прощения, но у меня нет желания растягивать себе шейку матки, чтобы провести остаток жизни в ванной, радуясь, что детки покакали. Фу. – Я в два счета уничтожила принесенное мне блюдо. – Нет уж. Спасибо.

– Лично я хочу иметь много-много детей, – промычала Благотворительница, пожирая Джулиана глазами.

– Правда? Я тоже. – Джулиан сцепил руки за головой и откинулся на стуле. – Так и вижу, как сижу по-турецки перед костром, а вокруг копошатся детки.

Я ощетинилась.

– Правда? А я ненавижу детей. Как можно любить кого-то, кто может тоннами есть сласти и не толстеть?

– У работающих матерей намного выше риск умереть от разрыва сердца, чем у бездетных женщин, делающих карьеру, чтобы вы знали… – добавила Кейт.

– Ну тебе-то уж точно не о чем беспокоиться, – парировал Джулиан. – С такой прической тебе вообще ничего не светит. К такой стрижке так и просится тюремный номер.

– Пока выпускают батарейки «Дюраселл», я в порядке, – ответила Кейт. – Они явно надежнее, чем мужчины.

– У тебя, наверное, такой вибратор, к которому требуются водительские права для грузовика, – усмехнулся Саймон. – «Внимание. Тяжелый груз».

– Да, и у меня тоже, – заступилась я за подругу. – Я удивляюсь, как у нас зубы-то еще целы. А теперь оставьте мою подругу в покое.

Тут кто-то постучал ножичком по стеклу и из-за стола встал свидетель, чтобы произнести речь.

– У тебя есть вибратор? – спросил полный изумления Джулиан, нарушив тишину. Соседние столики шикнули на нас. – Когда ты успела приобрести вибратор?

Теперь даже свидетель смотрел в нашу сторону.

– Джулиан…

– Неужели после пяти лет совместной жизни ты не могла найти другого момента, чтобы сообщить мне, что не хочешь иметь детей и что у тебя есть вибратор?

– Может, ты просто недостаточно прислушиваешься к своей внутренней женской сущности? – вступил Саймон.

– Пошел ты на… – сказала я как можно более по-женски.

– Не могли бы вы?.. – зашипела чья-то пратетушка через два столика.

Свадьба определенно выявляет только самое лучшее в людях. Еще немного – и у меня разовьется лицевой тик. После скучнейших речей я раздумывала, не пойти ли мне в ванную, чтобы еще раз выпрыгнуть из окна и сбежать. Именно в этот момент мой взгляд впервые остановился на Закери Фениксе Берне. Заметить его, впрочем, не составляло труда. Объяснение тому – коллективное женское «ах», раздавшееся, когда он появился на танцполе. Никогда еще не встречала я такого сочетания путаных черных волос, кошачьих глаз цвета перно, облегающих джинсов «Левис» на пуговках, серебряной серьги и мускулатуры. Такую мускулатуру я видела последний раз у Джорджа Клуни, когда на нем был резиновый костюм Бэтмена. От одного вида этого красавчика легко мог случиться сердечный приступ. Каждый его бицепс был размером с гостевую спальню. На левом плече красовалась татуировка в виде змеи, которая вставала на дыбы каждый раз, когда он напрягал мышцы. Этот парень был не просто сексуален, он был настоящим увлажняющим средством для влагалища. Съешь-меня-прямо-здесь-мой-зверь, сражающий наповал своим копьем сочный кусок плоти – фантастика. На джинсах, как раз чуть ниже задницы, у него была прореха, напоминавшая лукавую улыбку. Или нет. Скорее, она напоминала глаз, который подмигивал, когда он двигался. А двигаться этот парень умел как никто на свете. Сказать, что он хорошо танцевал, значило не сказать ничего. То, что он выделывал, больше походило на резьбу по полу. Закери вполне мог давать уроки Майклу Джексону. Это были настоящие «грязные танцы», настолько грязные, насколько это возможно без латекса. Девушка могла спокойно кончить просто оттого, что двигается в такт с ним. Так что, если ему хотелось выглядеть красавчиком-кобельком с задницей из стали, ему это явно удалось.