Сказка для двоих

— И ты в это веришь? — устало спросила Ника.

— Почему нет? — Бернард обвел взглядом полупустой зал.

— Если наши высокие персоны ушли из этого банкетного зала, это не значит, что они отправились баиньки.

— Куда? — не понял Бернард.

— Спать.

— Какое смешное слово «баиньки»… — Бернард вытащил из карману визитку и нацарапал на нем новое слово. — Век живи, век учись, правильно, Ника?

— Абсолютно! — рассмеялась переводчица. — А по поводу высоких персон у нас есть четкая договоренность: у гостиницы дежурят машины с русскоговорящими водителями, которые готовы отвезти наших випов в любой ресторан, клуб или просто подышать воздухом на набережной Шпрее.

— А вот и свободный столик, давай здесь сядем и поужинаем, — предложил Бернард, и Ника радостно согласилась.

— Еще вина, мадам? — Официант наклонился над супругой кондитерского магната.

— Нет! — Она энергично покачала головой и, заметив Веронику, сделала приглашающий жест: — Присоединяйтесь к нам, надеюсь, ваша работа окончена?

«Наша работа будет окончена, когда ты отправишься спать», — подумала про себя Ника, ей не хотелось расставаться с Бернардом, она предвкушала занимательный легкий разговор, отдых…

— Прошу вас, прошу — гостеприимно поддержал свою супругу кондитерский магнат, и переводчикам ничего не оставалось делать, как принять приглашение.

— Вина? — Официант склонился над Никой, в то время как двое других сноровисто раскладывали приборы, подавали закуску.

— Нет! Господи! Переведите им кто-нибудь! Это немецкое вино такая кислятина! Мне бы лучше коньяку! — капризно вскричала кондитерская супруга.

— Для дамы «Хенесси», — спокойно распорядился Бернард.

— А нам вина, — попросила Ника. Она никогда не пила на официальных мероприятиях, тем более после подобного утомительного дня. Но переводчица заметила, как чуть дернулась щека Бернарда от безапелляционного замечания дамы, и ей захотелось поддержать его.

— Что вы будете пить?

— Что-нибудь из «Айссвайн». У вас есть?

— Сейчас принесу, мадам. — Официант мгновенно исчез. Бернард улыбнулся:

— А ты знаток наших вин!

— Не знаю, не знаю, — мадам не могла долго молчать, — я пила немецкое вино раньше и мне не понравилось! У нас было «Молоко Мадонны», потом мы пили, кажется, «Франкенвайн»… Сначала вкус необычный, но приедается.

— Как в каждой стране, в Германии огромное количество сортов вин. То, что продается в ваших супермаркетах, во-первых, не всегда оригинал, а во-вторых, просто не отражает всего многообразия немецких вин. — Бернард Шок решил выступить в защиту отечественного виноделия.

— Да? — небрежно осведомилась собеседница, она уже была готова сменить тему.

— Как все вина, немецкие бывают сухими, полусухими и полусладкими. Самый высокий ранг немецкого вина — «Квалитетвайн мит предикат». В зависимости от степени зрелости винограда и метода сбора эти вина имеют следующие категории: «Кабинетт» — легкие, деликатные вина из полностью вызревшего винограда, который собирают в сентябре; «Шпетлезе» — вина из отборных гроздей винограда, собранного в первой декаде декабря; «Бееренауслезе» — вина из ягод, собранных вручную. Каждую ягоду выбирают по отдельности, причем в самые благоприятные годы. «Трокенбееренауслезе» — очень редкие вина из заизюмленного винограда, собранного в конце ноября. Для производства одной бутылки такого вина нужно собрать вручную не менее пятнадцати килограммов винограда. Дозревает вино пять — десять лет. Такое вино пьют в особых случаях. «Айссвайн» — тоже редкое вино, виноград собирают после первых заморозков, в самом начале зимы. При этом существует традиция сбора винограда ночью, с фонарями, при температуре не ниже минус семи градусов.

— По всей видимости, вы еще не пробовали вина подобных сортов, — добавила с невинным видом Вероника и посмотрела на Бернарда. Он смеялся одними глазами.

— Может, пойдем? — Супруга магната заскучала. — Кстати, хотела вам сделать комплимент, — обратилась она к Нике, — то, что надето на вас, — плод полета фантазии какого-нибудь дизайнера?

— Да, — подтвердила переводчица.

— Ранние сценические костюмы Аллы Пугачевой, — констатировала дама, внимательно рассматривая наряд Ники, — такой же балахон, очень интересная задумка. И этот глубокий синий цвет, и анютины глазки по краю, и двойные шифоновые брюки… Я возьму у вас телефончик этого модельера. — Супруга магната величественно поднялась из-за стола.

— Спокойной ночи, — пробормотал кондитерский магнат, обращаясь скорее ко всему банкетному залу.

— Наконец-то! — воскликнул Бернард, едва супружеская пара отошла на приличное расстояние. — До чего же противная женщина! Что она там наговорила тебе о твоем костюме? Ведь это модель Игоря Чертова, я правильно разбираюсь в моде?

— Бернард, миленький, что бы я без тебя делала! — благодарно улыбнулась Ника.

В этот момент затренькал мобильный телефон Бернарда.

— Жена, — пояснил он, — волнуется… Да, дорогая, скоро буду! — Он захлопнул крышку и слегка виновато улыбнулся Нике: — У жены сегодня день рождения.

— Что же ты сидишь?! — возмущенно воскликнула Вероника. — Иди домой! Немедленно!

— Я еще посижу…

— Если ты так поступаешь из вежливости, то напрасно. Работа закончена, мы прекрасно поужинали, и теперь мне хочется прогуляться по городу.

В это время в другом конце банкетного зала круглый немецкий господин подошел к Светлане с просьбой перевести российским коллегам его взгляды на проблему экологии в России. Круглым у него было все: оправа очков, голова, глаза, туловище, большие блестящие пуговицы. Вскоре тема была исчерпана, господин вежливо откланялся и встал из-за стола. Вслед за ним, облегченно вздохнув, поднялись и российские гости. Лана осталась за столиком одна.

— Скучаете? — раздался знакомый голос, и у нее закололо в подушечках пальцев.

— Нет, вспоминаю ваш доклад на конференции.

— Вы позволите? — Министр экологии отодвинул стул и присел рядом с Ланой.

' — Так что же мой доклад? — Соколов долил в стакан Ланы минеральной воды.

— Очень емкий, яркий, эмоциональный. Но вы говорили очень быстро, и иногда переводчики не успевали за вами, а это значит, что часть информации при переводе терялась.

— А кроме впечатлений о моих ораторских данных, больше ничего?

— Почему же? — удивилась Светлана. — Само содержание доклада весьма логично и даже познавательно.

«Но, честно говоря, ночью хотелось бы поболтать о чем-нибудь другом», — подумала она, тем не менее тему разговора поддержала.

— Где-то я прочитала, что одна поездка в лондонском метро может быть приравнена по степени нанесенного легким ущерба к двум выкуренным сигаретам, — продолжила она вслух.

— А в Милане растет число бронхиальных заболеваний, люди стараются обзавестись домом подальше от города, — мгновенно отозвался Соколов.

Они помолчали.

— Продолжим обсуждение экологических проблем? — Светлана смотрела Соколову прямо в глаза. То, что Лана увидела в них, показалось странным. В этих по-русски продолговатых сине-зеленых глазах стыла грусть, но странность заключалась не в грусти, а в том, что сам он в это время улыбался. Несоответствие между выражением лица и глаз свидетельствовало о том, что этот человек таил в себе какой-то секрет, тщательно скрываемый от окружающих. Андрей Александрович подмигнул:

— Лично я не стал бы развивать эту тему дальше.

— Тогда что?

— Пойдемте танцевать.

Время уже приближалось к полуночи, джаз-банд объявил последнюю композицию.

— Ну вот, — когда музыка закончилась, разочарованно протянул Соколов, отпуская Лану, — не успели. Что же мы будем делать?

— Наверное, пора идти спать? — предположила Лана.

— Вы что? — изумился Андрей Александрович. — Быть в таком чудесном городе и отправляться в скучный гостиничный номер?

— Ваши предложения? — осведомилась Лана улыбаясь.

— Вперед! Конечно же, только вперед!

Они вышли из банкетного зала и спустились на первый этаж. В кафе, этажом выше, стройный хор голосов выводил: «Ой, цветет калина в поле у ручья…» Немецкий пианист ловко подобрал мелодию и помогал собравшимся русским участникам конференции достойно исполнить песню. Губернаторы, мэры русских городов, предприниматели, банкиры, представители общественных организаций сдвинули ажурные столики кафе, окружили рояль полукругом и с упоением отдавались хоровому пению. Между ними сновали слегка перепуганные официанты с подносами, уставленными маленькими стопочками водки.