Блондинки предпочитают джентльменов, или Глупа, одинока, опасна

Платье…

Цвета горького шоколада, с ремешком и перчатками…

– Ну и ладно! – воскликнула я прерывающимся от волнения голосом. – Я хочу на это платье посмотреть!

Ларин явно обрадовался, хотя и постарался не подавать виду.

– Я знал, что ты умная девушка, Саша, и не упустишь такого шанса, – улыбнулся он, – идем за мной, платье в спальне.

Слово «спальня» меня не насторожило, перед моими глазами уже маячил изящный кожаный ремешок, а ладошкам не терпелось прикоснуться к нежному шоколадному шелку.

Я покорно брела за Лариным, пока мы наконец не пришли в просторную спальню, похожую на будуар аристократки девятнадцатого века. Огромная дубовая кровать, секретер красного дерева, пейзаж в тяжелой золоченой раме на стене. Впечатление несколько портил неказистый письменный стол, к которому было приставлено уродливое кресло, обтянутое черной кожей, – оно явно было новым и не очень дорогим.

– И где же оно? – прошептала я.

Ларин обернулся ко мне, на его бледных тонких губах змеилась загадочная улыбочка.

– Погоди, Саша, не так же сразу. Может быть, налить тебе вина или бренди?

– Да не хочу я пить! – Мои пальцы дрожали от возбуждения. – Я хочу посмотреть на него. Пожалуйста!

– Понимаешь ли, Саша, – он подошел ко мне почти вплотную, и его руки обвили мою талию, – человек должен добиваться поставленных целей, не так ли?

– Так, – осторожно подтвердила я и только потом простодушно поинтересовалась: – А что?

– И если цель для тебя важна, то ты не будешь задумываться о средствах, – тоном мудрого учителя продолжил коллекционер-миллионер, – например, что ты думаешь о понятии «ложь во спасение»?

Я все никак не могла сообразить, к чему он клонит.

– Ложь во спасение… Думаю, если маленькая ложь никому не навредит, то вполне возможно и приврать для достижения цели. Я всегда опаздываю на работу, а начальнику говорю, что была у врача.

– Мы с тобой так похожи! – обрадовался Ларин.

– Ты тоже часто опаздываешь? – вежливо спросила я.

– Нет! Я тоже иногда привираю, – руки Ларина спустились с моей талии несколько ниже, – вот как сейчас. Ты мне сразу так понравилась, Саша. Ты совсем не похожа на других, такая милая и непосредственная. Поэтому я и придумал эту историю.

– Какую еще историю? – похолодев, спросила я.

– Про платье Одри Хепберн, – с очаровательной улыбкой ответил он, – на самом деле никакого платья у меня нет. Но это ведь нам не помешает… насладиться обществом друг друга?

Я стряхнула его потные ладошки со своей талии и отступила на несколько шагов назад.

– Как это нет?

– Вот так, – развел руками коллекционер, – послушай, если бы я знал заранее, что ты так увлекаешься модой, то непременно купил бы платье, чтобы произвести на тебя впечатление. Но я же не мог это предсказать… Но у меня есть утешительный приз.

– Перчатки и поясок? – обреченно вздохнув, спросила я.

Что ж, лучше что-то, чем совсем ничего. А уж если эти перчатки еще и кружевные и доходят до середины локтя… Тогда все не так уж и плохо.

– А вот и не угадала! Смотри! – Он кивнул в направлении уродливого кожаного кресла. – Как ты думаешь, кому оно принадлежало?

– Директору школы, в которой ты учился? – предположила я.

– Герингу, дурочка. Это кресло самого Геринга. У меня нет платья Одри Хепберн, зато есть кресло Геринга, а это, согласись, чего-то да стоит. Если хочешь, можешь в нем даже посидеть.

И только в тот момент до меня наконец дошло, что коллекционер-миллионер самым подлым образом заманил меня в паутину. Откуда выбраться будет не так уж просто, как это может кому-то показаться. Пусть он не отличается атлетичностью телосложения, пусть я на голову выше, но все-таки силы неравны, он ведь мужчина (если, конечно, человека, так поступившего, вообще можно назвать этим гордым словом).

– Конечно, хочу, – беззаботно сказала я. Надеюсь, что он не заметил, как у меня дрожали при этом губы. – Только мне кажется, что не стоит садиться на него в уличной одежде. Все-таки это антикварная, очень дорогая вещь.

Ларин просиял. Как и все самовлюбленные идиоты, он даже не заподозрил, что внезапная перемена в моем поведении может быть вызвана отнюдь не приступом сексуального влечения к тщедушному миллионеру.

– Наконец-то я слышу от тебя нечто умное, – сказал он, – а то я уже начал подумывать, что в анекдотах о тупых блондинках что-то есть.

Я с готовностью расхохоталась.

– Так ты мне дашь халат?

– Конечно, любовь моя. Можешь взять в ванной. Только у меня есть другая идея. Мне кажется, что в таком знаменитом кресле можно посидеть и голышом.

Я уже пятилась к двери.

– Вот этим ты и займись. А я пока приму душ.

Ларина не надо было просить дважды – он принялся расстегивать пуговицы рубашки так быстро, что я испугалась: а вдруг он разденется быстрее, чем я отправлюсь якобы на поиски душа?

Я рванула из комнаты прочь.

Это был явно не мой день. И только в одном мне невероятно повезло: мне легко удалось справиться с замками входной двери коллекционера-миллионера.

ГЛАВА 4

– Телевизионное правило выживания номер один. Не стоит безоговорочно верить героям интервью. Наши джентльмены, знаешь ли, любят приврать.

Так сказала мне Ада, когда я поделилась с ней леденящей кровь историей моих злоключений. Мы находились в редакционной комнате одни. Похоже, ей нравилось давать советы. Наверное, в один прекрасный день все мы вступим в возраст наставничества. Аде-то под (а то и за) шестьдесят уже.

– Но это звучало так убедительно! Видела бы ты, с какой скоростью я убегала из его квартиры! Чуть каблуки не переломала, – я сорвалась с места, чтобы наглядно продемонстрировать новой подруге, как оперативно я покинула миллионерское жилище.

– Хорошо, что не ноги, – усмехнулась моя добровольная наставница, – ладно, для первого раза ты неплохо справилась. У нас и кое-что похлеще случалось.

– Что? – живо заинтересовалась я. Всегда приятно послушать утешительные байки о тех, кто попал впросак еще более по-идиотски.

– Как-нибудь потом расскажу, – разочаровала меня Ада, – а сейчас внимание, внимание, к нам приближается слонопотам.

Я обернулась и обнаружила редактора Грушеньку, которая подкрадывалась к нам сзади, видимо желая подслушать мою историю о первом провальном интервью. Странная особа, она как будто бы не понимала, что с ее весом сложно строить из себя шпионку. Обнаружив, что ее маневр рассекречен, она ничуть не смутилась.

– Вот вы где, – равнодушно передернув пухлыми плечами, констатировала она, – слышала, вы не очень хорошо справились с новой работой.

Сопоставив факты, я поняла, что обращается она ко мне. Хотя смотрела Грушенька не на меня, а куда-то в сторону. Видимо, это был такой своеобразный метод унижения провинившегося корреспондента. Дешевенький, надо заметить, приемчик.

– Меня зовут Александра, – холодно сказала я.

– А мне наплевать, как тебя зовут! – прошипела редакторша. – Главное, что ты не умеешь работать.

– Это была ее первая съемка, – вступилась за меня Ада.

– Понабрали дилетантов, – поджала губы Грушенька, – я вообще не понимаю, что здесь устроил Волгин.

– Грушенька, но ты же и сама не родилась телевизионщицей, – усмехнулась Ада. Судя по всему, хамские выходки гневливой толстухи не злили ее, а забавляли. Может быть, происходило это потому, что Ада была гораздо старше Грушеньки и работала в программе дольше нее.

– Но и такой рохлей я никогда не была, – высокомерно ответила она.

– Но я прекрасно помню, как ты перепутала полки с кассетами, и вместо интервью в эфир отправился черновой материал, – со спокойной улыбкой возразила Ада. – Волгин с тобой целый месяц не разговаривал, а нашу программу чуть не закрыли.

– Было дело, – вдруг миролюбиво согласилась Грушечка, – а ты, помнится, как-то раз забыла надеть на работу юбку. В колготках и пиджаке пришла.