На первой полосе

Освещение также вносило в обстановку желтый оттенок. Лампы дневного света были спрятаны в плафоны янтарного оттенка, и по меньшей мере одна из них постоянно мерцала.

Наблюдая за всем этим, Лиз делала вид, что читает рекомендательное письмо.

Покрытые пылью стопы газет, старые журналы, бывшие когда-то нужными записи эксклюзивных репортажей, материалы, которые давно следовало возвратить в библиотеку, лежали по всему полу. Некоторые бумаги были аккуратно сложены, другие, особенно те, которые валялись вокруг корзин для мусора, были измяты и брошены, что указывало на неумение персонала организовать свое рабочее место. Лиз пришла сюда примерно за год до того, как на Флит-стрит началась компьютеризация, и, стоя в дверях, она слышала стук печатных машинок и раздававшийся через регулярные промежутки времени звон кареток, возвращающихся на начало строки.

Позднее она обнаружила, что в это время суток большинство журналистов занимались самой важной творческой работой: подсчетом представительских расходов. С большой изобретательностью и выдумкой они превращали посещение закусочной с приятелем в обед в дорогом ресторане со знаменитостью, называя это «подготовкой будущей статьи».

Лиз удивилась и пришла в восторг, увидев за письменными столами немало женщин. Одна из них, с окрашенными в рыжий цвет волосами, которая по возрасту годилась Лиз в матери или бабушки, медленно прошла через весь отдел и, протянув загорелую руку в направлении урны, чтобы стряхнуть пепел с сигареты, спросила: — Ты к нам на работу?

Лиз, смущенная ее недружелюбным тоном, невольно подалась назад, но решила, что если она будет выглядеть робкой, это не пойдет ей на пользу.

— Стюарт Робертс попросил меня прийти сюда, — она показала письмо. — Я Лиз Уотерхаус из «Нью-Касл ивнинг пост».

На женщину это произвело впечатление: — Сиди здесь, пока редактор отдела новостей не вернется с совещания. И не пугайся так — тебя пока еще ничего не просят делать.

По-прежнему с сигаретой в руке она медленно пошла назад, затем остановилась и кивком головы показала на коридор:

— Если приспичит — туалет вон там.

Лиз попыталась читать газету, она смотрела уже на четвертую страницу «Гардиан», когда осознала, что из-за дрожи в руках не может прочитать даже заголовок. Как раз в этот момент угловая дверь резко открылась, и вошла группа журналистов в белых рубашках, галстуках и мятых брюках. Тогда в отделе новостей, как это будет еще не раз в карьере Лиз, властвовали мужчины.

Через несколько секунд появился еще один. Он был ниже ростом, полнее и старше других, и он единственный был в пиджаке. Наблюдая за ним из дальнего угла помещения, Лиз поняла, что этот человек привык, чтобы ему подчинялись.

Стюарт Робертс, редактор отдела новостей, прошел туда, где, как решила Лиз, был его стол, и к нему сразу подошли люди. Когда он повернулся к Лиз, стекла его очков в стальной оправе сверкнули.

— О, к нам пожаловала Уотерхаус! — проревел он.

Лиз возликовала, что он запомнил ее фамилию.

— Здесь будет повеселее, чем в «Нью-Касл ивнинг пост». Вот что, Джонни Ренато сейчас в городе, и я думаю ты хочешь быть той счастливицей, которая возьмет у него интервью и спросит о его планах насчет женитьбы?

Она нервно кивнула в знак согласия, подумав про себя: «Господи, будет ли Джонни Ренато говорить со мной?» Джонни Ренато, сенсация Голливуда, певец и танцор, чей последний фильм принес ему гонорар номер один в Штатах. В Лондоне вскоре должна была состояться премьера его фильма, чья рекламная кампания была в самом разгаре. Она включала различные конкурсы и состязания, победителям которых доставался белый костюм с торговой маркой певца. Так же, с целью рекламы, он совершил поездки к дому, где родился, и в диско-клуб «Бронкс», где снимался фильм.

— Он остановился в «Дорчестере». — Лысоватый редактор отдела новостей взял карандаш и ткнул кончиком в воздух. — И слушай, леди, если ты не возьмешь у него интервью, можешь сразу же покупать билет на поезд до Нью-Касла.

Когда она ехала на такси в гостиницу, в голове все вертелись слова Стюарта Робертса. Лиз читала статьи о Ренато, ксерокопии которых она сделала перед тем, как уйти из отдела. Что бы такого сказать, чтобы знаменитый киноактер захотел ей довериться?

По мере того как Лиз приближалась к двустворчатым дверям отеля «Дорчестер», ее беспокойство нарастало. Она увидела сотни фэнов, столпившихся у входа, фоторепортеров и журналистов, размахивающих руками.

Швейцар отметил черный костюм из крепа и уверенную походку Лиз и решил, что она — одна из проживающих в гостинице. Он заставил толпу расступиться, чтобы Лиз смогла пройти. Этот костюм стоил ей месячной зарплаты, и, слава Богу, деньги потрачены не впустую — первое препятствие преодолено. Лиз осмотрела вестибюль. Что теперь? Она села на один из стоящих там роскошных диванов, наполовину укрытый от глаз огромным стеллажом, где росли орхидеи, и заказала официанту, который был поблизости, чашку кофе, занятая мыслями о дальнейших действиях. В Нью-Касле она брала несколько раз интервью у знаменитостей, останавливающихся в гостинице «Стэйшн», и знала, что звезды всегда снимают номер на верхнем этаже. Допив кофе, она пошла к лифту, стуча каблуками по мраморному полу и стараясь шагать как можно более уверенно. Одетый во фрак служащий отеля вопросительно посмотрел на нее, стараясь угадать, по какому она здесь делу.

— Мадам, я могу вам чем-нибудь помочь?

— Нет, спасибо. Меня ждут наверху. — Лиз прошмыгнула мимо него и с силой нажала на кнопку лифта.

Еще одно препятствие позади. Лиз начала надеяться, что она сможет справиться с заданием.

Двери лифта открылись на шестнадцатом этаже. К своему ужасу она увидела в холле с десяток мужчин, сидевших вразвалку на двух больших диванах и куривших и, вероятно, преследующих ту же цель, что и она. Судя по количеству пустых чашек из-под кофе и по горкам окурков в переполненных пепельницах, они сидели уже давно. На секунду Лиз растерялась, но тут же расправила плечи, сделала глубокий вдох и подошла к мужчине крепкого телосложения, стоящего спиной к двери, словно часовой.

— У меня на час дня назначена встреча с мистером Ренато.

— Мистер Ренато сейчас занят. Ваше имя?

— Занят? Странно. — Она заговорила властным тоном. — Встреча была назначена ровно на час дня. Я говорила с ним в Нью-Йорке.

— Хорошо, хорошо, но вы не сказали, как вас зовут, леди?

— Лиз Уотерхаус, — она постаралась сказать как можно отчетливее.

— Откуда?

Пришло время внести ясность.

— Газета из группы «Редвуд».

Другие журналисты сразу же заинтересовались этим диалогом. Они повскакивали с мест и крикнули почти одновременно:

— Какая газета?

Голос охранника отозвался эхом:

— Да, мисс, какая газета?

Лиз глубоко вздохнула, бешено прокручивая в голове, как бы выкрутиться, но избежать прямого ответа было невозможно.

— «Дейли грэфик».

Журналисты громко захохотали. Один из них усмехнулся: — И это после того, как вы писали про него всякую дурь в прошлом году? У вас крепкие нервы.

Шесть месяцев назад редактор отдела шоу-бизнеса «Дейли грэфик» смертельно оскорбил знаменитого актера, поместив на первую страницу газеты целиком фальшивую статью о его очень близких отношениях с замужней исполнительницей главной женской роли фильма.

— Не имею представления, о чем вы говорите, — резко сказала Лиз. — Я начала там работать только сегодня утром.

Она повернулась к охраннику.

— Вы впустите меня? У меня деловая встреча.

Он внимательно осмотрел ее с головы до ног.

— Леди, я восхищаюсь вашей выдержкой, но если вы сейчас же не уйдете отсюда, то мне придется вызвать службу безопасности гостиницы.

Все другие журналисты обрадованно зааплодировали. Лиз глубоко вздохнула и нанесла последний решающий удар.

— Скажите мне ваше имя. Я не собираюсь терпеть подобное обращение со мной. Мы обо всем условились в Нью-Йорке, и я свяжусь с ним, как только он освободится. — После этих слов Лиз решила удалиться, стараясь держаться достойно. Она вошла в лифт, а за ее спиной журналисты насмехались над ней.