Раскаленное солнце (СИ)

Я рисовал и размышлял о том, что так думать, наверное, не очень нормально. Я даже всерьёз задумался о своём психическом состоянии, а потом вспомнил, что настоящие психи не считают себя психами. Я же вполне допускал такую мысль. А если я признаю, что я псих, значит, я не псих — хоп! Вот такая логичная логика.

Я впервые писал маслом, поэтому получилась полная хрень. Правда, критики потом назвали это стилем, а мой менеджер прилепил к ней пятизначный номер и сказал, что это цена. Я долго ржал… Пока моего Эльфа не купили. Но не будем забегать вперёд.

С настоящим Эльфом я так больше и не увиделся… Волшебник о нём позаботился.

Эльфы, Волшебники… Не жизнь, а сказка.

Забросив свой шедевр на шкаф, я завалился спать. Проснувшись утром, не желая пересекаться с мамой, я решил сходить в школу. Всё равно идти было больше некуда. Я понятия не имел, что у меня за расписание, взял первую попавшуюся тетрадку, ручку и пошёл. Меня не интересовали уроки, поэтому я не особо торопился. Пришёл к середине второго и сразу же нарвался на неприятности.

— Шорин! — воскликнула завуч — как-её-там Михайловна, — вышедшая из своего кабинета прямо мне навстречу. Наряду с удивлением в её звонком голосе отчётливо слышалась ирония и даже какой-то восторг. — Вот так встреча!

— Шорин? — из её кабинета высунулся мужчина лет тридцати.

— А ну-ка, назад! — скомандовала Михайловна. — Шорин, за мной.

Я закатил глаза и поплёлся следом. Завуч уселась в своё кресло, мужчина подставил мне стул. Кстати, он был ничего такой, симпатичный. Не стул, а мужик этот… Я бы ему дал. Моё внимание задержалось на уровне его паха, а когда я поднял глаза, наши взгляды встретились. Уж не знаю, заметил ли он, куда я пялился.

— Присаживайся, — предложил он.

— Как уж тут устоять? — ответил я и воспользовался предложением.

Он устроился сбоку на диванчике и уставился на меня так, что я даже почувствовал себя неловко. Опустил взгляд, закусил нижнюю губу, но быстро взял себя в руки, повернул голову и пристально посмотрел на него.

— Вы так сверлите меня взглядом… Ух! Я аж разволновался.

— Так вот ты какой, северный олень, — произнёс мой оппонент. Я вскинул брови.

— Аа… Вы? — поинтересовался я.

— Евгений Викторович, — представился мужчина. — Твой классный руководитель.

— Вот оно что! — радостно произнёс я. — Александр Владимирович. Приятно познакомиться.

Я протянул ему руку для рукопожатия, он усмехнулся и ответил на мой жест.

— Ну хватит, — отрезала завуч. — Саша, мы с Евгением Викторовичем как раз обсуждали твоё плачевное положение. Ты можешь как-нибудь объяснить свои прогулы? Мы, конечно, осведомлены об обстоятельствах в вашей семье, и тем не менее с этим нужно что-то решать.

— Учителя, которые имели честь лицезреть тебя на своих уроках, неплохо о тебе отзываются, — продолжил за неё мой классрук. — Ты быстро усваиваешь материал. Тебе легко даются математика, физика и химия. Ты понимаешь формулы и играючи справляешься со сложными задачами. Рисование и черчение просто твой конёк. И ты в отличной физической форме, физрук и трудовик тобой довольны; жалуются, правда, что ты редко заглядываешь. Историк говорил, что, когда ты впервые появился на его уроке, он собирался устроить «показательную порку», завалив тебя вопросами, но тебе хватило десяти минут, чтобы подготовиться и блестяще ответить по теме, хотя у тебя даже не было своего учебника. Учителям биологии и географии очень грустно: они тебя в глаза не видели.

— Вау, — выдохнул я. — Так приятно меня ещё не ругали… Такие смешанные чувства…

— Саша, — вновь обратилась ко мне Михайловна. — Мы пришли к выводу, что единственная твоя проблема — это плохая посещаемость. Но это большая проблема. Как видишь, мы не из тех, кто стремится избавиться от проблемных учеников. Мы хотим тебе помочь. Если у тебя трудности в семье, из-за которых ты не можешь посещать школу…

— У меня нет трудностей, — перебил её я. Пытаясь представить себе, чем эти двое могли бы мне помочь, я на перемотке просмотрел в своей голове стилизованный под немое кино годов эдак тридцатых фильм о том, как они отправляются на «Треугольник», чтобы выяснить, как чувствует себя СС и что собирается предпринять наркомафия. — В смысле… Я, конечно, тронут вашей заботой и тем, что вы считаете меня хорошим и умным мальчиком, столкнувшимся с тяжёлыми жизненными обстоятельствами, но всё совсем не так. Наше с мамой положение не так уж плачевно. Она подрабатывает, и мне не приходится по ночам разгружать вагоны, чтобы прокормить пятерых братьев. Я вообще единственный ребёнок в семье. Я просто… Не хочу ходить в школу. Это скучно. И большинство предметов никогда не пригодятся мне в жизни. Я и так смогу заработать денег, я уже знаю, чем буду заниматься, и всё это мне нахрен не нужно. Это просто трата времени. Любую информацию я могу найти в интернете и в книгах. Если хотите, я могу прийти, сдать какие-нибудь там экзамены.

— Звучит круто, — дослушав меня, произнёс Евгений Викторович. — Ты так в себе уверен? И сколько же времени тебе нужно, чтобы самостоятельно подготовиться и сдать экстерном все экзамены?

Я уже пожалел, что затронул эту тему, надо было просто со всем соглашаться и побыстрее отвязаться от них.

— Я сказал, что ты неплохо соображаешь, но ты не гений, — продолжал мой классный руководитель. — Поэтому прекрати нести этот максималистский бред и начни нормально посещать школу.

— Хорошо, — согласился я: продолжать спор не хотелось. — Вы правы: я погорячился, я не гений. Так что я действительно прекращу нести этот максималистский бред и начну учиться… При условии, что вы, — я пристально посмотрел в глаза Евгению Викторовичу, — будете лично будить меня каждое утро. — Он вскинул брови, удивлённо глядя на меня. Я изобразил пальцами телефонную трубку и пояснил: — Я сова. Так тяжело просыпаться по утрам. И это одна из причин моих прогулов.

Прозвенел звонок. Я пообещал исправиться, и на этом мы разошлись. Я отправился на поиски своего класса. Встретился с пацанами. Шамиль меня игнорировал. Словно мы не общались. Не так, чтобы это бросалось в глаза со стороны, но для меня это выглядело более чем красноречиво. Что-то произошло. Я не досидел до конца уроков и смылся. Мне хотелось поскорее встретиться с Дядей Айнуром и узнать, что случилось. На рынке старался не отсвечивать, прошёл задним рядом и подозвал его из-за контейнера.

— Здравствуй, — быстро произнёс он, не глядя на меня. — СС вчера умер. Инсульт или инфаркт, там что-то непонятное.

— Да вы что? А что говорят? — поинтересовался я.

— Ничего не говорят. Но ты сюда лучше больше не приходи и вообще не светись. Не надо тебе в это встревать.

Я испытал нечто наподобие угрызений совести. Дядя Айнур беспокоился обо мне и не хотел меня вмешивать, даже не подозревая о том, что всю эту кашу я и заварил.

Я не смог бы в точности описать чувства, которые преследовали меня в тот день, сменяя друг друга. Радость от того, что всё получилось, беспокойство от того, что я радуюсь удачно осуществлённому хладнокровному убийству… Неверие в собственную безнаказанность, ожидание нападения либо мафии, либо полиции. Стремительно прогрессирующая паранойя и бесконечные внутренние монологи с рассуждениями и самовнушением. Волшебник доложил мне, что Эльфа увезли, и заверил, что всё будет хорошо. Только тогда я смог немного расслабиться.

Весь день шлялся сам не знаю где… Домой вернулся поздно вечером, у матери были гости. Меня больше не тянуло к весёлым пьяным компаниям. Я просто заперся в своей комнате, нацепил наушники и уснул под «Нирвану». Проснулся я от телефонного звонка.

— Доброе утро, сладкий, — послышалось в трубке. — Как спалось?

— Кто это? — пробубнил я, пытаясь выпутаться из наушников.

— Ты не узнал мой голос? Это же я! Лучший учитель в мире. Жду тебя внизу.

— Где?.. — переспросил я, чуть не выронив телефон. Суть происходящего медленно доходила до моего сознания.

— У твоего подъезда. Серебристая «Мазда», номер 407. Пять минут на сборы. Позавтракаешь в машине, я угощаю, — произнёс Евгений Викторович и сбросил звонок.