Со всей любовью

Дорогая Рут Конвей!

У меня нет обыкновения благодарить моих гостей за то, что они благодарят меня, но я получила такое огромное удовольствие от вашего общества, и достаточно самого маленького предлога, чтобы высказать это. Кстати, годы сбора пожертвований внушили мне непреходящее отвращение к телефонам, вот почему я пишу. Когда бы вы ни позвонили, я отвечу враждебно и односложно. Пусть вас это не смущает. Задним числом я буду довольна.

Отношения с женщинами приносят мне гораздо больше радости, чем с мужчинами. Мужчина воздействует либо своей анатомией, либо своей чековой книжкой. И то, и другое восхитительно, но слишком преходяще. А с женщинами можно раскрыться и беседовать о том, что действительно важно, пусть даже часто этим важным как раз оказываются мужчины.

Насколько помню, мы много говорили о браке, и это имело обаяние новизны, поскольку брак – не та тема, которой я отдавала много внимания. Мне всегда казалось, что в браке либо состоишь, либо не состоишь, и для твоей жизни никакой особой разницы это не составляет. Возможно, мой личный опыт не очень типичен. Первый раз я вышла замуж в восемнадцать лет. Он получил мою девственность, а я очень скоро рассталась с ним. La permission anglaise, [14] как мы говорим. Второй раз я вышла замуж в тридцать пять: я получила его титул, а он расстался со мной – правда, не так скоро. Но ведь в этих делах Испания много консервативнее Франции. И еще та разница, что, будучи старше и опытнее, мы с Хавьером остаемся лучшими друзьями – в отдалении.

Я все еще ломаю голову над проблемой, которой вы озадачили меня в наш чудесный вечер. К несчастью, как, если не ошибаюсь, я вам говорила, передо мной она никогда не вставала. Вполне могу себе представить, что мой первый муж, чье имя я не помню, и милый Хавьер в свое время увлекались другими женщинами – что вполне естественно, с каким мужчиной это не случалось?

Однако тяжелая ситуация, в которой вы оказались, для меня непривычна, поскольку – по причинам, мне не слишком понятным, – вы живете со своим мужем в полном смысле этого слова. Как вы знаете, мне это всегда было чуждо: на мой взгляд la gamme d’amour [15] – это слишком необъятная и взбалмошная вселенная, чтобы обращаться вокруг единственного мужчины. Любовники подобны космическим путешественникам, летящим от звезды к звезде. Мы невесомы, иначе, как могли бы мы выносить ухищрения, которым предаемся, или грехи, которые совершаем? Нельзя надеть на любовь ошейник с поводком и командовать: «К ноге», как вы, англичане, любите проделывать с вашими собаками. Возможно, как раз поэтому.

Единственная любовь, которой стоит предаваться, ничем не связана. И, конечно, рано или поздно она упархивает. В этом ее радость и боль.

Надо попытаться и вообразить, как все это представляется вашим глазам. А потому разрешите, я сформулирую вашу проблему.

Если вы все еще спите с вашим мужем (у меня такой привычки никогда не было), тогда то, с чем мы столкнулись, просто сексуальная ревность, не так ли? Подобную ситуацию с любовником я могу себе представить и стараюсь сообразить, как бы я поступила. Полагаю, я предположила бы, что ему наскучило мое тело, а потому тут же подыскала бы нового любовника, которому оно пока не приелось. Возможно, вам такой совет не поможет, но помните, я ведь француженка, а мы не похожи на вас, англичан, и с большей легкостью умеем разделять наши потребности и чувства.

Но если суть вопроса не в сексуальной стороне, тогда «предательство», как вы выразились, носит более семейный и социальный характер. Предательство товарищеской близости. Я, безусловно, могу вообразить, что меня предал член моей семьи, или доверенный слуга, или близкий друг. Это было бы не так болезненно, но более безвыходно: новые друзья или новые члены семьи на дороге не валяются, а новых слуг, к сожалению, находить становится все труднее. Но вы умная женщина: немного терпения, и я уверена, новый товарищ появится сам. Мой племянник Эстебан, например, находит вас абсолютно неотразимой. Он скучный молодой человек, как большинство тех, кто занимается коммерческой деятельностью, хотя это тут ни при чем. Не будь он моим племянником, я бы сделала его моим любовником; но даже я отвергаю инцест. В соответствующем настроении вы можете найти его питательным. И гарантирую, он не нарушит ваших «отношений» с вашим мужем (который, мне кажется, вряд ли мне очень понравится). Кроме того, у Эстебана есть невеста, бедняжечка. Я пыталась ее предостеречь, но она слишком глупа. Ах уж эти испанцы! Как они лелеют ханжеские узы!

Подозреваю, что я, возможно, так и не сумела добраться до сути вашей дилеммы. Если так, в свое извинение могу только снова сослаться на свое полное невежество в данном вопросе. Правда, когда у меня возникла горячая привязанность к поразительно красивому джентльмену, который бросил меня ради хорошо сложенной хористки, – но это особый случай, так как он был королем какой-то скандинавской страны, а высокий ранг всегда внушал мне уважение. Кроме того, у него была жена – видимо, королева. Нет, эта параллель вряд ли вам поможет.

В любом случае теперь эти опасные забавы для меня позади. Вкус к ним сохраняется, запросы пошли на убыль: теперь я довольствуюсь тем, чтобы мужчина был красив и туповат. Ума я ищу только у моих друзей-женщин. А вы умны, дорогая, – и красивы. Правда, последнее хотя и приятное, но чисто эстетическое добавление.

Так что давайте, прошу вас, встретимся еще раз и продолжим наш разговор. Мне это доставило бы большое удовольствие. Приезжайте и погостите подольше. Прихватите с собой вашу столь редкую проблему, и мы посмотрим, не исчезнет ли она от нашего деревенского воздуха. Есть столько средств поправить положение, когда чувствуешь себя несчастной, и я намерена взять на себя поиски такого, которое поможет вам.

С уважением

Ваша

Эстелла.

P.S. Будьте так добры, не называйте меня маркизой. Это подразумевает, будто я собственность маркиза, а это далеко не так. Я – вольная звезда, и вам следует стать такой же. День рождения вашей королевы совершенно не должен вас касаться. Неужели она не способна задуть свои свечи сама?

Э.

Авенида де Сервантес 93 Мадрид 4 апреля

Милая Джейнис!

Утром хлынул дождь. Проливной. На Гран-виа обрушились потоки воды – как и на меня. Ибо я отправилась покупать календарь. Календарь в апреле, спросишь ты. Я объясню тебе зачем.

Это был решающий день. После того как Пирс ускользнул тихой мышкой, я поняла, что главная беда – не знать, не знать точно, замужем я или уже нет? Кто/что я такое? Куда иду? Я закрыла глаза и попыталась представить себе всех людей железной воли, с кого могла бы взять пример, кто мог бы указать мне путь. Но на ум приходили только личности вроде Моисея, Чингисхана, Юлия Цезаря, Жанны д’Арк, генерала Шварцкопфа, и я совсем не представляла себе, что полезного я могу почерпнуть у них в смысле брака. И тут передо мной всплыло еще одно лицо – Наполеона. Вот, кто мне нужен, подумала я. Сто Дней. Протяженность его последней кампании. Вот срок, который я дам себе, чтобы разобраться с ситуацией так или иначе. За это время я сделаю все, что в моих силах, чтобы наладить отношения с Пирсом. Если победа окажется за мной – все получат военные награды горстями, хотя концом может быть мое Ватерлоо, а тогда я изящно задерну занавес на шестнадцати годах моей жизни. (Только подумать, Джейнис! Я вышла замуж в двадцать лет, в нынешнем возрасте сдобной булочки. Быть может, Пирс видит в ней Рут Возрожденную, как по-твоему? Может, он чувствует, что одного раза вполне достаточно. Как грустно.)

Сто Дней – куда они меня приведут? Я никогда не вела дневника – слишком компрометирующее занятие. Вот почему я пошла купить календарь. В это время года выбор невелик. К тому же я промокла насквозь. Я ухватила самый ближайший и самый большой, сунула несколько песет продавцу, торопливо скатала календарь в рулон и поспешила домой.