Семочная площадка

Оказалось, что для всех нас приготовлен сюрприз. На сцену поднялся Бо Бофор и обратился к публике своим хорошо поставленным голосом, в котором сквозила чувственность. Он собирался исполнить песню из фильма, который скоро выйдет на экраны — из «Белой Лилии».

В ответ толпа зашумела. Бо Бофор был очень популярен в Техасе. Я улыбнулась. «Скоро выйдет на экраны!»

Поппи, стоявшая рядом со мной, что-то крикнула ему. И Бо снова наклонился к микрофону и сообщил своим поклонникам, что на следующей неделе на прилавках всех магазинов появится новая пластинка «Любовь уходит», и на ней будет стоять фирменный знак — «Грамзаписи Кинга».

Пораженная, я огладываюсь по сторонам, надеясь увидеть Тодда. А он, оказывается, стоял у меня за спиной и улыбался своей загадочной улыбкой. Он прямо-таки фокусник, у которого из рукава выскочил еще один кролик. Волшебник.

Это ты берегись, Бен Гардения, думала я. Этот Тодд Кинг — крепкий орешек.

Бо пел и Поппи раскачивалась в такт музыке, не глядя на Бо, чей сладостный меланхоличный голос заунывно раздавался в ночной тишине. Наверное, у нее не было потребности смотреть на него. Наверное, ей приятнее было просто слушать его пение.

83

Тем июньским днем я вышла из кабинета доктора Харви, к которому приходила на осмотр два раза в год. Через неделю мы отправлялись на лето в Малибу, и мне хотелось пройти обследование до отъезда. Уже минуло два года с тех пор, как мне сделали аборт. Почти ровно столько же снималась «Белая Лилия». Работа шла урывками, и среди киношников разговоры на эту тему так и не прекращались. Главный вопрос звучал следующим образом: сумеет ли студия Кинга вообще закончить фильм?

У трех ведущих актеров постоянно возникали какие-нибудь проблемы. На этот раз у Гая Савареза началось кожное заболевание оттого, что он постоянно красил волосы. Раньше никому и в голову не приходило, что он пользуется краской. Парадокс в том, что он и седым-то не был. Зачем человеку перекрашивать густые белокурые волосы в черный цвет! Непонятно. Теперь, чтобы закончить картину, Гаю приходилось надевать черный парик, поскольку ему запретили прикасаться к его белокурой шевелюре, пока он не вылечится.

Но несмотря на новые осложнения, студия официально заявила, что закончит фильм примерно через два месяца. И хотя затраты превышали все мыслимые пределы за всю историю кино, студии удалось предотвратить полную катастрофу. Тодд сумел покрыть расходы за счет студии грамзаписи и фильмотеки. К тому же вся пресса, и критически настроенная, и доброжелательная, пыталась привлечь внимание публики к кино, невзирая на то, что их рецензии могут вызвать самую неожиданную реакцию. А Бен Гардения, который оставался для меня большой загадкой, пока еще ничего не предпринял.

По дороге к лифту я вспомнила любопытный разговор, который произошел у меня в приемной доктора Харви с одной пациенткой. Хорошенькая девушка с копной вьющихся волос призналась мне, совершенно незнакомому ей человеку, что подцепила лишай.

— Я думала, что нашла одного настоящего мужчину из тысячи. Одного нормального парня среди кучи гомиков. Я знала многих мужчин. И каждый раз в ответственный момент они вели себя довольно странно. Вы никогда не замечали этого? — Я вздохнула. Никогда ничего такого я не замечала. Я не охотилась за мужчинами и не изучала их задницы, не занималась замерами и обсуждением их достоинств. Но чтобы утешить ту девушку, я кивнула. — По-моему, сейчас гомиков стало больше, чем раньше. Наверное, потому, что стать гомиком и попасть в Голливуд — это как бы последняя остановка на жизненном пути. Если вы не застряли где-нибудь раньше, прежде чем добрались до этой станции… — Она неистово встряхнула головой. — И тут я встречаю этого мужчину, этого самца, который производит впечатление важной персоны. Он необыкновенно красив, выступает по радио, делает огромные деньги, ездит в «мерседесе» и хорошо относится ко мне. И как же он поступает? Ни обмолвившись ни словом, он награждает меня лишаем. По-моему, он должен был предупредить меня, правда? Дать мне возможность решить самой?

— Конечно, — ответила я.

— Чудовище! — воскликнула она, не в силах успокоиться.

В билле о правах женщин обязательно должен быть пункт о праве на выбор, подумала я, когда открылась дверь лифта, из которого вышел белокурый мужчина. Когда я прошмыгнула мимо него в лифт, я заинтересованно взглянула на него. Его яркие голубые глаза тоже заметили меня. «Роберт Редфорд знакомится с Вивьен Ли». Наши глаза встретились, и он улыбнулся милой, немного застенчивой улыбкой. Конечно, это была улыбка Редфорда.

Да это же скорее всего тот самый доктор Рот, о котором говорила Клео! Она права. Он действительно двойник Редфорда. Он даже мог бы быть его дублером.

Пока лифт подбирал по дороге других пассажиров, в моей голове крутились самые невероятные мысли, и я улавливала сигналы, поступавшие из разных частей моего тела, из моего подсознания, из того, что называется идом? Что такое ид? Я вспомнила определение этого феномена из «Психологии 401»: психическое состояние, основанное на подсознательных импульсах и желании удовлетворить примитивные позывы. Да, примитивные позывы просто разбушевались во мне, и мое разбитое сердце подсказывало, что лучший способ отомстить — это изменить. Да, я могла оправдать такое решение. В Ветхом завете говорится, что справедливость — не что иное как следование жизненному принципу «око за око». И кроме того, это возбуждает и стимулирует. Постоянно чувствовать себя несчастным довольно утомительно.

Должна признаться, что я уже несколько месяцев подумывала об измене.

Вернувшись домой, я позвонила в кабинет доктора Рота и записалась на прием. Мне хотелось его соблазнить, и я готова была на все, чтобы мой план удался. Меня всегда интересовало, что он за человек, этот Гэвин Рот, и как расшевелить его, как толкнуть на прелюбодеяние.

Целое лето раз в неделю я приезжала к доктору Роту из Малибу. Иногда мне казалось, что ничего не получится. Я почти уверилась в том, что сцена обольщения мне не по плечу. Соблазнить его было невозможно. Но я проявляла завидное упорство. В такие игры я играла впервые, и мне казалось, что я веду себя так, как вела бы себя Скарлетт О'Хара. я была нежной, очаровательной, остроумной, сексуальной, соблазнительной, невинной, смелой, холодной, теплой, и, надеюсь, неотразимой. Иногда мне казалось, что он поддается, что он «запал» на меня. Однако наши встречи оставались чисто деловыми. Он выслушивал меня, как принято у психиатров. Но я, конечно, и не думала говорить о чем-то действительно важном. Последнее время я вообще редко с кем делилась своими проблемами.

Я вела себя легкомысленно, весело шутила, иногда отпускала даже двусмысленные остроты. Кокетство стало моей второй натурой, моим образом жизни. Я привыкла скрывать свои истинные чувства.