Клуб 27 (ЛП)

Полотенце, вытащенное из моих рук, сигнализирует мне о том, что он вернулся.

— Предполагалось, что ты обернёшь его вокруг себя, а не будешь за него держаться. — Затем Нейт смеется.

Его смешок как долгожданное облегчение среди всего этого стресса.

— Прости. — Это всё, что я могу сказать. Похоже, что это единственное слово, которое я употребляю всю ночь.

Моё эмоциональное состояние так запутано сейчас.

Его телефон в одной руке и сухая одежда в другой, но взгляд всё ещё впивается в меня.

Я смотрю в ответ и чувствую, как тону в его глазах.

Мои ресницы подрагивают, и я вытаскиваю себя из плена его глубины, чтобы рассмотреть его всего. Нейт высокий и худощавый, но крепкий. Он переоделся в обычные серые спортивные штаны, такие, как ношу я, и в белую футболку, опять же, как та, что одета на мне.

— Можно подумать, что мы похожи на близнецов.

Он опускает свой взгляд.

— Да, полагаю, мы похожи.

Я тянусь за одеждой в его руках, и наши пальцы соприкасаются.

Он кладет свой телефон на стол.

— Ты вся дрожишь.

— Я в порядке, правда.

Он разворачивает полотенце и оборачивает его вокруг моих плеч.

Моё тело покалывает странным образом.

Его прикосновение электризует меня.

Самыми нежными касаниями он поднимает уголок полотенца. Вода стекает вниз по моему носу, щеке, подбородку, и Нейт нежно их поглаживает, затем перемещается к моим волосам и делает то же самое.

Его доброта проникает в мою душу.

Забота заставляет моё сердце трепетать.

Сияние его телефона исчезает, и мы вновь оказываемся в темноте.

Но я всё ещё чувствую на себе его глаза.

Он оставляет нас в темноте, но всё в порядке.

— Хочешь, чтобы я отвёл тебя в ванную переодеться? Одна из них находится в конце коридора.

— Нет, мне и здесь неплохо. — Он уже видел меня практически голой, а здесь темно, и вряд ли ему что-то удастся разглядеть.

Вспышка молнии освещает комнату из окон в зале, и на долю секунды я вижу выражение на его лице — он, похоже, погружен в мысли. Пока я наблюдаю, вода капает с его влажных волос, задаюсь вопросом, беспокоит ли его явное ухудшение погоды. Или он застрял в настоящем, на обмане моего брата, или на странном притяжении между нами?

Даже несмотря на то, что мы только что встретились, я знаю, что мой брат доверял Нейту. И я чувствую, что тоже могу.

Кажется, он ещё раз придвигается ближе, так что связь всё ещё сильна между нами.

Моё дыхание учащается.

Мои руки движутся сами по себе, пока я снимаю футболку со своего тела и затем стягиваю спортивные штаны, прежде чем переодеваюсь.

Нейт не может меня видеть, но тени, безусловно, рисуют изображение. Мне не нужно видеть его глаза, чтобы знать, он наблюдает, и я могу слышать его тяжелое дыхание.

И я знаю, он чувствует то же, что и я.

Когда заканчиваю, я беру в руки полотенце и, встав на цыпочки, приглаживаю его влажные волосы, приближаясь достаточно, что могу почти попробовать соленый дождь на его коже.

Моё сердце бьётся быстрее, поскольку странное волнение одолевает меня.

Из-за неуклюжих пальцев роняю полотенце, но вместо того, чтобы его поднять, с помощью только своих рук приглаживаю волосы Нейта.

— Мне жаль. Я не должна была выбегать в дождь на улицу.

Тишина.

Наше общее дыхание становится еще тяжелее.

Наши тела находятся так близко, практически соприкасаются.

Сквозь темноту смотрю в сторону лофта, я знаю, что там, и задаюсь вопросом, если бы я поцеловала его, отнес бы он меня в свою постель, или он бы взял меня незамедлительно, что не дало бы времени сменить местоположение.

Я стряхиваю сумасшедшую идею и повторяюсь.

— Я сказала, что сожалею.

— Я слышал тебя. — Его дыхание усиливается, почти до одышки, точно также, когда мы были снаружи.

Он хватает мои запястья и останавливает мою ленивую ласку его волос.

— Послушай, Зои, я ни хрена сейчас не соображаю. Не уверен, что должен сказать. Не могу понять, что делать, как заставить почувствовать тебя несколько лучше из-за твоего брата. И если быть честным, я даже не уверен, что могу чем-нибудь помочь.

Я задаюсь вопросом, что заставило его отдалиться и остро отреагировать.

Темнота, внезапное чувство одиночества, в сочетании с правдой о моём брате, кажется, поглощают меня. Я приехала сюда, чтобы помочь себе двигаться вперёд, но боюсь, всё, что я делаю, — это отхожу на шаг назад.

— Эй, я не хотел, чтобы это прозвучало так резко.

Ещё одна вспышка следует за другим рокотом, и мой крик непреднамеренный, когда возвращаюсь в реальность из собственных мыслей. Делая шаг назад, я спотыкаюсь о диван и теперь, сидя, обнимаю свои колени. Моё тело охвачено напряжением и всё сжимается внутри.

Почему мой брат лгал?

Моё рыдание не умышленное.

Нейт садится рядом со мной и притягивает к себе.

— Шшш… не плачь. Прости, я веду себя как последний мудак, — шепчет он мне на ухо.

Его руки обнимают моё тело, и покой, которым он меня обеспечивает, нельзя отрицать. Я делаю вдох, пытаясь остановить своё рыдание.

— Нет, ты не мудак.

Его смех меняет настроение между нами.

Слёзы останавливаются сами по себе, и моё дыхание стабилизируется, когда эмоции сменяются с печали на что-то другое.

Когда Нейт откидывается на спинку дивана, он утягивает меня с собой. Он вытаскивает из стопки одеяло, которое положил на стол вместе с полотенцами, и накрывает нас, оборачивая меня в кокон безопасности, что по какой-то причине отгоняет все мои страхи прочь.

Я так морально и физически истощена, что с трудом могу держать свои глаза открытыми.

Мое лицо покоится над его сердцебиением, а его пальцы ласкают мою голову, и прежде чем истощение берет надо мной верх, единственное, о чём я могу думать: «Ты, Нейт Хэнсон, кто угодно, но не мудак».

4 Глава

Записки без подписи

Я с ужасом открываю глаза.

Но вместо темноты появляются туманное синее небо и гигантские небоскребы.

Всё моё тело в холодном поту.

Дыхание затруднено.

Но я жива.

Я не утонула под проливным дождём, и меня не засосал скоростью ветра свирепый ураган — это был просто сон.

Моя смерть в последнее время так легко поселяется в моих снах, что я начинаю сомневаться, будет ли это только вопросом времени, прежде чем произойдет.

Надеюсь, что нет.

Я сильнее тяну на себя одеяло, поглощая комфорт, который оно обеспечивает. Как только мои нервы успокаиваются, я сажусь. Электроэнергия снова есть в доме, кондиционер работает полным ходом. Отбросив одеяло, встаю и подхожу к одной части раздвижной стеклянной двери. Жалюзи отодвинуты, и даже через изморось вид на Майами захватывает дух.

Обхватив себя руками, выхожу, чтобы лучше рассмотреть и убедиться в том, что это реальность. Как только дохожу до конца веранды, вижу его.

Лодочный сарай — дом, где жил мой брат.

То, зачем я приехала сюда.

У меня неделя на то, чтобы разобраться с его вещами и попытаться узнать, какова была его жизнь, прежде чем я соберу все и вернусь домой. Одна неделя, чтобы увидеть, что Зак любил свою жизнь, и, возможно, тогда я смогу поверить, что стоит жить каждую минуту, независимо от того, сколько минут осталось.

Ведь, правда, знает ли кто-нибудь из нас, сколько времени у него осталось?

Пытаюсь заставить себя сконцентрироваться на том, что вижу перед собой, а не на смерти, но мои мысли погружены в жизнь Зака и в то, как слишком быстро он ушел. Внезапное переосмысление заставляет меня думать о прошлой ночи, о том, что он не сказал мне правду об этой жизни.

Что еще за вранье?

Но я не могу так думать.

Нет.

Он был моим братом, и я любила его.

Трагедия его смерти преобладает над всем.

Ложь, предательство… насколько они действительно имеют значение?