Школа чувств (СИ)

Он смеётся и трётся о её нос своим, но не целует.

— Беги, а то замёрзнешь. Шарф завтра принесёшь в школу.

Он долго стоит возле её дома, глядя на окна, покачиваясь на носках и о чём-то напряжённо думая.

7

С утра школа опять кипела. Оказалось, на вчерашней осенней дискотеке кто-то из старшеклассников принёс травку, и в мужском туалете была такая задымлённость, что сработала пожарная система. Танцы быстро прекратили после приезда пожарных и полиции, но виновники уже все разбежались. И вот сегодня с утра искали зачинщиков и вызывали в кабинет директора всех по очереди.

Первого, как ни странно, сразу вызвали Морозова, который вышел из класса, похохатывая в предвкушении завучевского разочарования. В принципе, он бы и в классе мог объяснить, что вчера не был на дискотеке, но очень уж ему не хотелось сидеть на литературе.

Вернулся он не сразу, и Маша уже начала волноваться. Но когда его довольное лицо появилось в дверях кабинета, она выдохнула спокойно.

— Что так долго? — шёпотом спросила она.

— Повеселился от души.

— Это как?

— Меня даже не спросили, где я был вчера, начали сразу с запугивания, что всё знают, и я могу не закончить школу. Я им давай свои права зачитывать.

— Зачитывать?

— Маш, я же общество готовлюсь тоже сдавать, подучил кое-что уже. Вот по памяти и шпарил. Ну мы таким вот образом поприпирались минут пять, а потом я и выдал, что с часу дня меня в школе не было. Немая сцена, как говорится.

— Как маленький, честное слово, — нахмурилась Маша.

К концу урока пришли и за ней. Как только Александр услышал её фамилию, то дёрнулся в сторону вызывающего учителя:

— Её вчера на дискотеке не было, нечего её вызывать.

— Ты, Морозов, за себя отвечай, а администрация разберётся, кто был, а кого не было.

— Она не пойдёт, — упрямо повторил Саша, удерживая порывающуюся встать девушку за руку.

— Да ладно тебе, — тихо просила она, — мне не трудно, я схожу.

Весь класс смотрел на них.

— Хорошо, только говори сразу, что тебя там не было и обратно.

— Поняла, папочка.

Но до конца урока Маша так и не вернулась, не было её и на перемене. Морозов затолкал её тетради и учебники в сумку и, подхватив Настю, пошёл разыскивать девушку, которая по телефону сообщила подруге, что сидит в школьном зимнем саду.

— Что случилось? Ты почему в класс не вернулась? Зачем здесь прячешься? — засыпала её вопросами Настя. Морозов же подошёл молча и присел на корточки перед Машей:

— Рассказывай!

Она была грустная и тихая. Посмотрела на подруга, севшую рядом на диванчик, потом взглянула на Сашу, ждущего ответа, и вздохнула:

— Они мне столько всего про тебя наговорили.

Он перевёл дух.

— Всего-то? Я уж думал…

— А что хотели? — перебила его Настя.

— Чтобы я перестала общаться с Сашей.

— Это почему?

— Там полицейские были, сказали, что ты, — она посмотрела на парня, — у них в чёрных списках из-за…

Он предостерегающе сжал её ладонь, и она поняла, замолчала, искоса взглянув на подругу.

— Настя, ты иди, нам поговорить надо, — попросил он.

— Тайны? Ладно, потом встретимся, — поджала губы подруга и, подхватив сумку, ушла на следующий урок.

— Говори, — велел Морозов, так и оставаясь перед Машей и держа её руки в своих ладонях.

— Они наперебой рассказывали, какой ты страшный человек, что калечишь людей, доводя их до реанимации, что выступаешь за деньги на подпольных схватках, что тебе просто нравится насилие, поэтому мне опасно быть с тобой рядом…

Александр застонал и уткнулся лбом в её колени:

— Машка, они правы!

Она погладила его по тёмным волосам:

— Саш, но ведь я о тебя уже знала. Дело не в этом.

— А в чём? — он поднял на неё глаза.

— Завуч отцу позвонила, прямо из кабинета, при мне и других, и расписала наше с тобой общение в таких красках, что мы просто Бонни и Клайд какие-то получились.

— Вот тварь! Убью! — сжал кулаки Морозов.

— Даже не думай! — Маша взяла его лицо в свои ладони. — Слышишь? Не надо нам этих неприятностей.

— Ну неприятностей у тебя теперь и дома хватит.

— Думаю, отцу можно будет многое объяснить — он у меня человек нормальный.

— Нормальный, пока дело не касается родной дочери. Погоди, а что ты тогда переживаешь, если не из-за реакции отца?

— Они же тебя уже в уголовники записали и печать поставили. Как так можно?

Он откинул голову и громко рассмеялся:

— Так ты из-за моей репутации переживаешь?

— Что ты ржёшь, конь? А тебя твоя репутация не заботит?

— Среди школьной администрации? Нисколько, хорошая моя!

Она вдруг крепко прижала его голову к своей груди и судорожно вздохнула:

— А меня очень заботит.

Он замер, вдыхая её свежесть, а потом прошептал:

— Маша, я живой человек, и я мужчина, не делай так.

Она отпускает его, непонимающе смотрит и вдруг краснеет:

— Извини.

Он встаёт и отходит к большому панорамному окну.

— Если родители будут настаивать на нашем не общении, не упорствуй, соглашайся. Пусть всё успокоится.

— Переходим на нелегальное положение? — она подошла к нему и встала рядом.

— Ну, можно и так сказать.

— Соглашение в силе?

— А ты настойчивая, — хмыкнул Морозов.

— Просто сейчас вдруг до дрожи захотелось тебя обнять и поцеловать.

— Из жалости что ли?

— Нет, Морозов, из вредности! Ой…

— Что? — он мгновенно повернулся к ней.

— Родители приехали, — она смотрела на машину, остановившуюся у школьных ворот. Из неё вышел мужчина в длинном тёмном пальто и остановился, что-то говоря в глубь салона.

Маша быстро набрала номер:

— Папа, я сейчас выйду, подожди меня на улице.

Александр видел, как мужчина согласно кивнул, отвечая дочери, и обвёл глазами здание школы.

— Я с тобой, — быстро сказал он Маше.

— Думаешь, стоит?

— Ты нас познакомь, а там посмотрим.

Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щёку:

— Ты мой тёмный ангел!

— Опять? — закатил он глаза. — Пойдём уже, фантазёрка.

К воротам школы они шли рядом, но за руки решили не держаться, чтобы не дразнить родителей, которые стояли на тротуаре у передней двери машины и пристально рассматривали парня, идущего вместе с их дочерью.

— Знакомьтесь, — сразу с места в карьер начала Мария, — это мои родители: мама Ольга Сергеевна и папа Андрей Петрович. А это мой одноклассник и друг Александр Морозов.

— Очень приятно, — несколько напряжённо сказал Саша, гадая, протянут ему руку или нет. Не протянули. Ясно, папочка в ярости, хоть и спокоен внешне.

— И нам приятно, — улыбнулась мать Маши и в отличие от мужа руку подала. Саша очень осторожно пожал её и перевёл дух: похоже, женская половина семьи его принимает спокойно.

— И давно одноклассник стал другом? — поинтересовался Андрей Петрович.

— Три недели назад, — в унисон ответили молодые люди и засмеялись, посмотрев друг на друга.

— Мария, в машину, а с тобой давай пройдёмся, — категорично заявил отец девушки и, не дожидаясь ответа, пошёл вдоль школьной ограды. Александр отдал Маше её сумку, подмигнул и пошёл следом за ним.

— Значит, три недели. И с чего бы вдруг такой интерес к моей дочери? Вы ведь, если не ошибаюсь, давно в одном классе учитесь?

— А разве можно предсказать, когда тебе кто-нибудь понравится? — пожал плечами Саша. — Так уж получилось…

— Получилось у них! Друг, говоришь? И только?

— Не понял… — удивился Саша.

— Не прикидывайся, — нахмурился Андрей Петрович.

— А, вон вы о чём. Просто друг. Маша — девочка порядочная, не надо родную дочь подозревать.

— Она-то порядочная, а вот ты…

— А что я? У вас есть основания во мне сомневаться? — вскинулся парень.

— Я знаю, кто ты, — вдруг сказал Андрей Петрович и остановился, всем телом разворачиваясь в его сторону, — я видел твои бои в закрытом клубе, но вот что ты одноклассник дочери и в страшном сне не мог представить.