Жил-был Миллиардер (ЛП)

Все, за исключением Гриффина.

Он остановился в одном из лучших номеров отеля, Мэйли была поражена, каким огромным и роскошным был их сьют. Черт, даже ее прилегающая комната, явно предназначенная для персонала, была сказочной. Она решила, это одно из тех мест, где на подушках оставляют маленькие шоколадки. Она еще никогда не была в таком помпезном месте.

Гриффин просто осмотрел номер, затем попросил Мэйли вызвать горничную, чтобы она сменила постельное белье на его кровати, потому что он не был уверен, что они добросовестно выполняли свою работу. Потом он взял книгу и начал читать.

Он был … немного претенциозной сволочью. Ладно, очень претенциозным. Но она была уверена, у него есть и хорошая сторона. Ведь у каждого она есть, так?

Мэйли распаковала вещи в своей изумительной комнате и с подсказки консьержа нашла пункт обмена валюты, а затем нашла всех носильщиков и дала им обещанные щедрые чаевые, якобы он лица лорда Монтегне Верди, который был очень доволен их работой. Все были польщены, а когда Мэйли встретилась с менеджером отеля, желающим узнать, что еще они могут сделать для комфортного пребывания мистера Верди, она попросила показать ей отель и познакомить со всем персоналом, начиная от поваров и заканчивая горничными. Все сотрудники были такими добрыми и дружелюбными, рассказали ей о лучших ресторанах в городе, о местах, которых нужно избегать, если не желаешь натолкнуться на папарацци, которых сейчас было бесчисленное множество в связи с предстоящей королевской свадьбой.

Мэйли мгновенно влюбилась в Беллиссим и его жителей.

Она спала на безумно удобной кровати (размер которой превышал размер ее квартиры в Нью–Йорке), с мягкими подушками и шелковым одеялом. Все в этой поездке было великолепным, за исключением ее босса. Даже мистер Хантер не был таким ворчливым, как мистер Гриффин, но она добилась его расположения.

Она добьется этого и от мистера Гриффина, ей просто нужно на это время.

***

На следующее утро Гриффин мучился от чувства вины.

Вчера с мисс Меривезер, он вел себя как засранец. Он это понимал, но не мог ничего с собой поделать. Он раздражался от каждого ее восторженного писка от вида Беллиссима. Каждый раз, когда она кому–то улыбалась или благодарила нежным голосом, его раздражение росло. Дело было не в ней, а в самом Беллиссиме, в его титуле и принадлежности к королевской семье. В Нью–Йорке его считали одним из европейских аристократов и узнавали о происхождении, только когда Гриффин сам этого хотел. Но здесь, он не может выйти на улицу, чтобы кто–нибудь не начал кланяться и пресмыкаться.

И то, как она заявила, что он сам во всем виноват, не улучшило его настроение. Даже если она оказалась права.

В тот вечер, лежа в своей постели, он долго не мог уснуть. В номере было тихо, и когда он отпустил Мэйли, предоставив ей свободное время, она ни разу его не проверила. Она просто испарилась, радуясь возможности убраться подальше от него. И ему это не понравилось. Кип много лет был его ассистентом и хорошо знал привычки Гриффина. Кип раз или два за вечер заглядывал к Гриффину, спрашивая, не нужно ли ему что–нибудь, даже если Гриффин просто сидел в своей комнате и читал.

Мэйли этого не сделала. Он ее отпустил, и она ушла.

Вероятно, он был слишком резок с ней. Она нежная, пушистая и так много улыбалась, что Гриффин был уверен, она очень ранимая натура. И он своим высокомерным поведением довел ее до слез, от чего сейчас Гриффина съедало чувство вины.

Не помогало и то, что всю прошлую ночь, он видел эротический сон о ней, как эти светлые кудри пружинили на ее плечах, когда он усадил ее себе на колени и трахал, ее грудь прижималась в его груди, а губы блуждали по его шее. Во сне она извивалась и стонала, как дикая женщина, а не послушная помощница, и с каждым его толчком она кричала все громче, бормоча с южным акцентом.

Гриффин проснулся в поту и с ноющим членом.

Ему было стыдно за свои мысли. Холодный душ избавил его от эрекции, но не от воспоминаний ее горячего дыхания на его коже, там в самолете. Он продолжал об этом думать, пока одевался в обычный костюм. Галстук висел на шее в ожидании, когда она его завяжет.

И Гриффин пытался не представлять ее стоящей перед ним, хватающей его за галстук и притягивающей его для поцелуя. Так, хватит. Она ему не нравилась. Не нравилась, и точка.

Именно поэтому он решил завязать бабочку самостоятельно. Естественно у него ничего не получилось. Он сделал три попытки, прежде чем сдался, прошел по гостиничному номеру и постучал в дверь комнаты Мэйли.

– Одну минутку, – прокричала она.

Гриффин представил, как она поправляет лямку бюстгальтера, мягкие волосы касаются обнаженных плеч… он переступил с ноги на ногу от появления новой эрекции. Он схватил свою книгу – толстый фолиант о Королевском археологическом обществе –и держал ее перед собой в области паха.

Минуту спустя дверь открылась. Сегодня Мэйли выглядела… по–другому. Исчез мешковатый полиэстровый костюм. На его месте были черная вязаная юбка, облегающая стройные бледные ноги, и отвратительный оранжевый пиджак с огромной булавкой. Ее легкие светлые кудри были собраны в пучок, но выбивавшиеся из прически волосы торчали в разные стороны, предавая прическе дополнительный объем. Глаза были подведены темным карандашом, а на губах переливался розовый блеск. Мэйли приветливо улыбнулась. – Да, сэр?

Он указал на галстук. – Вы не могли бы его завязать?

– Конечно, – буркнула она, шагнув вперед, подхватывая концы галстука.

Этот образ был настолько близок к его фантазии, в определенный момент он едва не застонал, испытывая возбуждение. Он мысленно считал в обратном порядке, стараясь не смотреть на ее высунутый язычок, пока она сосредоточенно занималась своим делом.

– Готово, – сказала она минуту спустя, легонько похлопав его по груди. – Вот теперь вы красавчик.

Он ощущал на груди тепло от ее прикосновения, но пошел посмотреться в зеркало. Бабочка была завязана идеально. Если честно, даже лучше, чем завязывал Кип. – Очень хорошо. Может, спустимся к завтраку?

– Отличное предложение, – сказала Мэйли. – Я только возьму свою сумочку. – Она вернулась в свою комнату, а Гриффин, тем временем, взял сумку с запасным ноутбуком. Когда она вернулась, на ее плече снова висел этот ужасный вещь– мешок. Он едва не сказал «Серьезно?», но сдержался. Сегодня он постарается не грубить Мэйли. Правда постарается, она не виновата, что ему пришлось сюда вернуться.

Мэйли просияла. – Гаатовы?

Он вздрогнул от ее говора.

Это будет сложнее, чем он думал.

Пока они шли по главному холлу от лифта до ресторана, Гриффин ожидал увидеть толпу папарацци или глазеющих на него постояльцев, или обслуживающий персонал. К его большому удивлению, они спокойно дошли до ресторана, где их с улыбкой встретил метрдотель. – Лорт Монтегне Верди, прошу, Ваш столик уже готов.

Мэйли улыбнулась мужчине и в ожидании посмотрела на Гриффина.

Гриффин кивнул мужчине и был удивлен, когда его вели в небольшой банкетный зал. В прошлые его приезды он завтракал в общем зале вместе с другими гостями отеля. Почему его не садили здесь раньше?

Они сели за стол, метрдотель налил воду им в бокалы и положил перед ними меню. – Ваш официант сейчас подойдет и примет ваш заказ. Прошу, дайте мне знать, если Вам что–нибудь понадобится, – сказал мужчина и удалился.

Не было никаких «Можно мне с вами сфотографироваться?», на Гриффина никто не смотрел, пока он ел и пил. В зале царила полная тишина, и они здесь были одни.

Это было… приятно.

Он посмотрел на Мэйли, та расправляла на коленях салфетку. Она не казалась удивленной происходящим, и было очевидно, сегодня она старалась ему угодить. Ее одежда выглядела лучше, она даже попыталась причесать непослушные волосы. Сделала макияж. Он смотрел на ее переливающийся от розового блеска рот, а особенно на пухлую нижнюю губу, которую она кусала, пока включала его ноутбук.