Букет подснежников

Тошка, воспользовавшись всеобщим невниманием, смешал семена моркови, редиса и салата и разбросал их там, где уже была посеяна картошка. Как не оправдавший доверия, он был с позором выгнан с огорода и пришел помогать мне. Мне удалось на время занять его разборкой вещей, с чердака мы извлекли игрушки, и, вооружившись лопатой, Антон отправился в песочницу. Постепенно наш дачный домик приобрел вполне обжитой вид, вещи заняли свои обычные места, коробки и чемоданы были сложены на чердаке до осени. Поцеловав на прощание маму и сыновей, я вернулась в Москву.

Глава 8

Дома было пусто и непривычно тихо. На середине комнаты стояла забытая Тошкина машинка. Ночью я спала очень плохо и часто просыпалась, прислушиваясь к давящей тишине, царившей в квартире. Сильно болели натруженные руки.

Утром я чуть было не проспала, обычно по утрам меня будит Тошка, спешащий рассказать мне свой сон или просто радующийся, что настало утро и можно уже вставать.

Даже Светлана в это утро была мрачной. И наш традиционный кофейный ритуал прошел в угрюмом молчании. Светка не особая любительница природы и свежего воздуха, особенно если еще приходится работать. Но в последние годы только самые нерадивые ничего не сажают на своих дачах. Было интересно наблюдать за эволюцией сознания людей на примере нашего дачного профессорского поселка. Строился он в довоенные сороковые годы с большим размахом, на больших, по современным меркам, участках возводились огромные двух-, а то и трехэтажные дома. Большинство приезжало сюда отдыхать, по субботам бывали танцы на открытой площадке, а рядом в клубе показывали кино. Мало кто занимался землей, в лучшем случае сажали цветы. Дачу строил мой дед, мамин отец, он был талантливым математиком, но не забывал свои крестьянские корни и с удовольствием работал на огороде. Наш сад посадил тоже он. В нашей семье было принято каждый год сажать на огороде зелень и овощи.

В детстве я не любила полоть грядки, считая это чуть ли не наказанием. Мне совсем не нравилось копаться в земле, пока мои сверстники играли на улице. Только став взрослой, я почувствовала, что, приехав на дачу в конце недели, по-настоящему отдыхаю, когда поработаю на огороде. Андрей называл это «разрядкой о землю». Когда мы познакомились, он скептически относился к «дачной каторге», но постепенно привык и уже с удовольствием ходил на огород поздороваться с огурцами и посмотреть, как они выросли за неделю. На даче находилась для него и чисто мужская работа: всегда нужно было что-нибудь строгать или пилить. Со временем он научился и стал помогать мне заниматься заготовками на зиму.

Периодически он только ворчал, что мы заготавливаем слишком много и не съедаем все наши припасы. В год смерти Андрея я не могла ничего делать, все в буквальном смысле валилось у меня из рук, и прошлогодние запасы очень меня выручили, по крайней мере, дети не были голодными.

Рост цен заставил по-новому посмотреть на землю даже наш вполне благополучный поселок. Последние годы почти все распахали часть своих лужаек под картошку. Не обошлось без казусов: иногда случалось, что вместо базилика на грядке высаживался бальзамин. К моей маме — агроному-любителю по призванию, инженеру-механику по образованию — зачастили профессорские жены за консультациями. Последние два года она ведет в нашем клубе что-то вроде огородных посиделок. Женщины собираются вместе и, вместо того чтобы прослушать лекцию о международном положении, как это бывало раньше, обсуждают свои успехи и неудачи на сельскохозяйственном поприще.

В последнюю неделю августа в клубе проходит выставка-дегустация «Наши достижения», на которой происходит обмен семенами и посадочным материалом.

Дольше всех выступал против огородного дилетантизма наш сосед, Степан Иванович. Он презрительно фыркал, глядя на дипломированных специалистов, ковырявших землю лопатами, и заявлял, что не к лицу кандидатам и докторам наук заниматься таким непроизводительным трудом. В прошлом году он приобрел мотоблок.

Безуспешно провозившись с ним два дня, он был близок к тому, чтобы облить его бензином, чиркнуть спичкой и покончить тем самым с выполнением продовольственной программы на своем участке. Моя мама, призвав на помощь весь свой опыт инженера-механика, сумела-таки вместе с соседом довести до ума эту груду металла. Благодарный сосед уже второй сезон вскапывает наш огород, а мама, в свою очередь, делится с ним рассадой.

Прошлой осенью перепуганный сосед долго звал маму, любопытный Тошка пролез через забор к нему на участок и попытался объяснить, что нечто зеленое, уползающее с грядки и выросшее в траве — кабачок цуккини. Степан Иванович не поверил объяснению столь некомпетентного, на первый взгляд, эксперта, на помощь пришел Саша, подтвердивший слова брата. На испуганный вопрос соседа, что делать с этой зеленой нечистью с таким труднопроизносимым названием, Саша сказал, что бабушка его жарит. С тех пор Степан Иванович всегда звал на консультацию моих сорванцов, если бабушка была занята.

Глава 9

Светка тяжко вздыхала над чашкой кофе, вспоминая свои трудовые подвиги на даче, когда к нам зашел Олег.

— Ты своих на дачу уже отправила, да? Тогда поезжай на три дня в Петербург, есть возможность установить контакт с одной фирмой.

— Там дела на один день, что мне там полнедели сидеть?

— Поезжай, может быть, еще что-нибудь подвернется, у тебя рука легкая.

Делать нечего, я поехала домой собирать вещи. Как считает наш шеф, с моей легкой руки у нас расширяется сотрудничество с американцами и французами. Встал вопрос об открытии совместного производства, о чем я уже давно мечтала. Производство дает ощущение какой-то надежности, хотя его так облагают налогами. Вот только что мне делать целых три дня в Петербурге?

Как я и думала, со всеми формальностями мне удалось управиться за один день. Довольная, я позвонила в Москву, телефон Олега не отвечал, Светлана была на месте, со слезами в голосе она что-то прокричала мне в трубку. Слышимость была отвратительная, я ничего не поняла. Господи, только бы все с моими было в порядке! Спустя десять минут мне удалось дозвониться до Светки.

— Светлана, что случилось?

— Ларка, цветы не принесли! Ни вчера, ни сегодня… Я уже не знаю, что и думать… Может быть, с ним что-нибудь случилось?

— Какие еще цветы? Ненормальная, я испугалась, что-то с детьми или с мамой… Ну, нельзя же так пугать…

— Лариска! Цветов нет, он их не прислал…

— Не переживай, видимо, у него деньги кончились. Пойди купи себе букет в метро.

— У, грымза бесчувственная! Неужели тебя ничего не трогает? Как ты можешь так говорить?!

— Светка! С моими все в порядке? Мама не звонила?

Светлана прошипела в трубку что-то успокоительное, и наш разговор на этом завершился. До Олега я смогла дозвониться только вечером, сообщила о том, что удалось сделать, предложила обменять обратный билет и вернуться в Москву завтра. Начальник что-то туманно говорил о необходимости моего пребывания в Петербурге, потом решительно заявил, чтобы до пятницы я и не думала возвращаться. Я разозлилась на него, потом, успокоившись, подумала, что за счет фирмы могу провести лишние три дня в Петербурге. Три дня, помнится, я тогда еще подумала про три дня в Париже. В конце концов, музеи города ничем не хуже парижских, а в Эрмитаже я была пять лет назад, когда приезжала в Ленинград с делегацией испанцев.

Последний раз я приезжала в город осенью за полгода до рождения Тошки. Мне очень давно хотелось увидеть фонари Петродворца золотой осенью во время листопада. Андрей отпустил меня очень неохотно, проводил меня на вокзал и все напоминал, чтобы я берегла себя. Ленинград встретил меня прохладной солнечной погодой, дул холодный ветер, на Неве начиналось очередное наводнение. Остановилась я у наших знакомых, спешить мне было некуда, и я неторопливо гуляла по городу, посещая музеи. В большинстве из них я была с делегациями, но, когда приходится переводить слова экскурсовода, тут уж не до собственных впечатлений. Однажды хмурым утром я неторопливо шла по набережной Невы у Летнего сада.