Танго в раю

Джек надеялся, что она не собиралась воспользоваться каким-нибудь трюком, чтобы увильнуть от исполнения своего обещания, согласно их уговору. Кроме того, догадывалась она об этом или нет, но их отношения уже вышли за рамки игры.

Ну а пока беседа с сенатором была оптимальным вариантом проведения времени.

Эйприл поднималась по дорожке к бунгало номер четырнадцать, и с каждым шагом желание бежать в обратном направлении становилось все сильнее. Она еще раз повторила про себя те слова, которые собиралась сказать Джеку. Вот уже два дня, с того самого момента, когда она улизнула с церемонии, Эйприл не видела его даже мельком. И тогда она подумала, что он освободил ее от обязательств. Ведь она не обманывала его, когда говорила, что в ближайшие дни будет очень занята.

Большинство приглашенных на свадьбу гостей все еще оставалось здесь. Почти все они, за исключением сенатора и его жены, уехавших вчера утром следом за молодоженами, решили продлить себе праздник, Эйприл предполагала, что увидит его на местном вертодроме во время проводов виновников торжества, но в то утро Джек так и не появился. Не появился он и в следующие двадцать четыре часа.

Насколько она поняла, он, вне всякого сомнения, даже не пытался найти ее.

И вдруг два часа назад консьерж сообщил ей, что сеньор Джек просил передать, что хотел бы встретиться, как только у нее появится свободное время. Она как могла оттягивала этот визит к нему и, убедив себя в том, что администраторам гостиницы просто не обойтись без нее в связи с наплывом участников какой-то конференции, решила лично заняться их регистрацией. Однако, очень скоро выяснилось, что ее сотрудники без труда справлялись сами, и ее помощь им абсолютно не требовалась. Больше не было предлога, чтобы откладывать встречу и дальше. К тому же теперь, когда прошло какое-то время, и она внутренне подготовилась к этой встрече, у нее появилось чувство уверенности в себе.

Сдув со лба прядь, выбившуюся из закрученного на затылке узла волос, которой играл утренний ветер, Эйприл взошла на крыльцо. Странно, каким уединенным неожиданно показалось ей это бунгало. И еще эти буганвилии. Ей всегда нравился запах этих ярких цветов, обвивавших открытые веранды бунгало. Сейчас он вдруг показался ей приторным и тошнотворным.

Пытаясь успокоить неровное дыхание, она подняла руку, чтобы постучать в дверь, моля Бога, чтобы Джек согласился принять ее предложение, касающееся оплаты его труда.

От легкого стука дверь внезапно распахнулась сама, и Эйприл приготовилась увидеть перед собой его лицо. Но прошло несколько секунд, которые показались ей часами, но никто не появился. Она взялась уже за ручку двери, чтобы закрыть ее, удивляясь, что он ушел из бунгало, не закрывая его, оставляя в нем свою дорогую фотоаппаратуру, как вдруг услышала звук льющейся в душе воды. Ее рука, закрывавшая дверь, остановилась на полпути и все ее тело замерло, когда она отчетливо, словно на фотографии, представила обнаженного Джека, стоящего под струями воды в душе. По его высокой мускулистой фигуре стекал водопад, провокационно дразня, вырисовывая каждую мышцу его сильного тела.

Пытаясь стряхнуть с себя это наваждение, Эйприл подумала, что нужно немедленно уйти, пока пути к отступлению оставались открытыми. Но пока ее рассудок доказывал, что необходимо вернуться к работе, тело решило войти в дом. Переступив через порог, она захлопнула за собой дверь, но в ту же минуту передумала и немного приоткрыла, надеясь на то, что эта узкая щель, оставлявшая путь к отступлению, придаст ей уверенности в предстоящем разговоре с Джеком.

Эйприл подошла к маленькому диванчику. Вещмешка на нем больше не было. По всей видимости, Джек совершенно освоился и чувствовал себя здесь как дома. Она дотронулась до знакомой желтой футболки, переброшенной через спинку дивана, потом провела пальцем по горлышку стоявшей на столике пустой бутылки из-под пива и, натолкнувшись на мокрое пятно, отдернула руку, неожиданно осознав, что в ее движениях есть что-то интимное.

Раздумывая, стоит ли крикнуть ему, что она здесь, Эйприл вдруг заметила ту маленькую сумку, которую несколько дней назад она сама внесла в эту комнату. Ее внимание привлекла не сама сумка, а то, что выглядывало из расстегнутого бокового кармашка. Стопка каких-то фотографий. Подумав, что это скорее всего свадебные снимки и, что она, как человек, выступающий в данном случае в роли работодателя, имеет полное право увидеть их, Эйприл осторожно вынула пачку глянцевых фотографий из сумки. Они были перевернуты к ней обратной стороной, и, когда она перевернула их, то вздрогнула от неожиданности: на нее смотрели ее собственные глаза. Пришедшая в замешательство от того, что была единственным «объектом» на этом снимке, она стала быстро просматривать остальные фотографии, которых было около десятка. И на всех была изображена она.

И уже в следующую секунду растерянность и смущение уступили место возмущению и негодованию. Как он посмел! От гнева у нее помутилось в глазах, но постаравшись взять себя в руки, она снова принялась перетасовывать снимки, на этот раз внимательно разглядывая каждый, так, словно пыталась навсегда запечатлеть в своем болезненно сжимавшемся сердце доказательство его коварства и предательства. Как будто можно было забыть такое!

Вот снимок, на котором она пристально смотрит невидящим взглядом куда-то вдаль, погруженная в свои мысли. А вот здесь она смеется вместе с женихом и невестой. Эйприл быстро убрала эту фотографию вниз, не найдя ничего замечательного в сияющем от радости выражении своего лица, которое поймал его объектив. Но следующий снимок приковал ее внимание, и она долго смотрела на глянцевый листок, слегка дрожащий в руке. Какой одинокой она выглядела здесь. И когда она поняла, что этот кадр был сделан за какую-то долю секунды до первого поцелуя молодоженов, мучительная тяжесть змеей заползла в ее душу.

Ее гнев постепенно исчезал, перерастая в щемящее в груди напряжение, оттого, что эти фотографии заставляли ее снова и снова заглядывать внутрь себя. Каждый из этих отлично сделанных цветных снимков безжалостно обнажал все те чувства, которые много лет назад она попыталась предать забвению в надежде исцелить свою душу. Когда в руках оказался предпоследний снимок, все ее тело внезапно оцепенело.

Эйприл мгновенно поняла, что на этот раз Джек заснял ее в тот момент, когда она смотрела прямо на него. Ее рот слегка приоткрыт, щеки залила краска, а в глазах застыло жгучее…

Эйприл быстро собрала фотографии в стопку и, сминая их, стала торопливо заталкивать назад в боковой карман сумки, чтобы не видеть своих глаз, этого взгляда, которым она смотрела на Джека. Жаждущего взгляда. Глубоко жгущего жаждущего взгляда.

Ее бросило в жар от стыда, и, готовая убежать отсюда, она резко отвернулась от сумки… Зеленые полупрозрачные глаза Джека пристально смотрели на нее. Он стоял в дверях спальни, прислонившись к косяку. Его бедра были обернуты белым банным полотенцем, а с темных завитков влажных волос стекали бисерные капли воды, соскакивая ему на грудь. Он молча созерцал ее. Эйприл не знала, как долго она стояла так, впитывая в себя его оценивающий взгляд, которым он медленно ощупывал каждый сантиметр ее тела. Может быть всего одно мгновение, а, может быть, целую вечность.

— Вам понравилось? — Ни один мускул не дрогнул на его теле, когда он произносил эти слова.

Она стояла напротив со скрещенными на груди руками и тоже не шевелилась.

— Неужели вы и правда думали, что они мне понравятся? Может быть, вы именно для этого и делали их?

— Я уже говорил вам, что все сделанные здесь фотографии, — разумеется, за исключением свадебных — будут принадлежать только мне. Я это снимал исключительно для себя. Но, честно говоря, я действительно надеялся, что они вам понравятся.

— Мне казалось, что я более чем ясно дала вам понять, что не хотела фотографироваться.

— А мне казалось, что мы заключили сделку.

До сих пор его голос оставался мягким и спокойным, и тон его был абсолютно безразличным, словно ее ответ не имел для него ни малейшего значения. Но эта последняя фраза вдруг выдала то напряжение, с которым он пытался контролировать себя, и Эйприл невольно отступила на шаг назад.