Модная любовь

— Д-да, мистер Харви. Но…

— Мы поговорим обо всем за ленчем. У нас полно времени. Эту статью можно написать за полдня. Я уже заказал фотографии. Так что мы можем работать над текстом вместе, пока не получится то, чем вы сможете гордиться. Ведь я собираюсь дать под материалом вашу подпись. Вот почему мне хочется, чтобы вы написали как можно лучше.

— Подпись? Вы хотите сказать, что поставите мою фамилию под статьей, мистер Харви? — Голос Хелен звучал недоверчиво.

— Именно это я и собираюсь сделать. Берите шляпку и пошли. Мы не спеша поедим в «Форуме двенадцати цезарей» и обсудим статью. Я говорил вам раньше, что мы с вами будем работать над некоторыми специальными проектами, так вот — это первый из них. Теперь забудьте о Мэвис и улыбнитесь — ну и молодец! Я хочу показать вам это шикарное местечко. Ну пошли!

— О да, — выдохнула Хелен. В тот момент она бы охотно пошла на край земли, если бы Бен Харви позвал ее.

Первое августа запомнилось Хелен по многим причинам. Во-первых, это был день выдачи зарплаты в «Мод». И во-вторых, в этот день Хелен получила письмо от своей сестры Джейн с радостными новостями о том, что Джонни Мэндерсон и она сбежали и поженились в Кливленде. Джонни получил наконец повышение и решил больше не ждать.

Конечно, Хелен прочла это письмо, вернувшись вечером домой. А до того и Рой Миллигэн, и Бен Харви пригласили ее поужинать.

Рой пригласил, когда около половины десятого утра принес Хелен конверт с ее зарплатой. Ни Бен Харви, ни Мэвис Лоренц еще не пришли. Хелен с вежливой улыбкой поблагодарила Роя, но он продолжал стоять с пачкой конвертов в руке, переминаясь с ноги на ногу, затем оглянулся, чтобы удостовериться, не могут ли его услышать, и сказал:

— Хелен, я хотел пригласить тебя поужинать вместе в эту пятницу.

Рой с этой его упрямой волнистой прядью каштановых волос, все время норовящей упасть на лоб, и с немного робкой улыбкой, выглядел так, словно ожидал отказа. Было даже забавно, как сильно он внешне напоминал Джонни Мэндерсона, хотя совсем не обладал свойственной тому энергией. Но он был очень милым и таким воспитанным. Тетя Марта как-то сказала, что настоящие манеры даются человеку от природы. Они либо есть, либо их нет. Тетя Марта одобрила бы Роя Миллигэна.

Однако после того ленча с Беном Харви в «Кво вадис» Хелен испытывала эмоциональное смятение. Она в общем-то предвидела, что Рой будет продолжать искать встреч с ней и была не уверена, что ему отвечать. В конце концов, они просто хорошие друзья, и каждый желает добра другому! И Рой никогда ни слова не говорил ей о каких-то серьезных чувствах до того самого вечера, когда они ходили смотреть фильм с Фернанделем. Да, Рой ей очень нравился, с ним было очень легко, свободно. Если бы Бен Харви не сказал то, что он сказал, она была бы совершенно довольна их отношениями. Но сейчас все изменилось.

Потому что Бен Харви сказал, что хочет поговорить с нею о них двоих. Сказал, что она ему нравится, что она не такая, как все. Рядом с ним она чувствовала, как сильно бьется ее сердце, и осознавала, что влюблена. Может быть, подсознательно, с самого первого дня влюблена. И он, возможно, почувствовал это. Ведь он сказал, что относится к ней иначе, чем к просто подчиненной.

Было бы нечестно и несправедливо продолжать встречаться с Роем, если она испытывает головокружение рядом с Беном Харви. Каждый раз, когда она видела его после того памятного ленча, ее сердце словно падало и ей приходилось отворачиваться и отчаянно концентрировать свое внимание на работе.

Хелен ужасно не хотелось обижать Роя. Он всегда был так внимателен, так искренен. Было бы грубо сразу отказать ему. Но было бы гораздо хуже поощрять его, принимая его приглашения, когда все ее мысли занимает Бен. Хелен хотелось быть честной по отношению к Рою, или она не сможет уважать себя. А правда была в том, что она совершенно не испытывала к Рою таких чувств, какие испытывала к Бену.

— И-извини, я не могу, Рой. Я буду занята в этот уик-энд, — проговорила Хелен запинаясь. Она ненавидела себя за эту ложь, потому что Бен больше ничего не сказал ей после того ленча в «Форуме» неделю назад. Все это время она была занята работой над статьей и выполнением других многочисленных поручений, которые давали ей Бен и Мэвис. Теперь последний вариант статьи лежал на столе Бена, ожидая его прихода. Сегодня он опаздывал. Впрочем, при его многочисленных обязанностях это было неудивительно. Очень часто по дороге в редакцию он заходил в агентство, или в фотолабораторию, или в типографию.

— Жаль, Хелен. Может быть, тогда на следующей неделе?

— Я… Я не знаю, Рой. — Хелен закусила губу, злясь на себя за лицемерие. Однако она не могла быть резкой с Роем. Он не заслуживал этого. — Я тебе вот что скажу, подождем до следующей недели, тогда посмотрим.

— Хорошо, подождем. — Рой улыбнулся. — Мне, пожалуй, лучше поспешить с остальными конвертами, а то все подумают, что мы решили пропустить день зарплаты. Хорошего уик-энда, Хелен!

— И тебе, Рой. И спасибо за приглашение. Мне жаль, что я не смогла его принять на этот раз. — Хелен отвернулась к своей машинке, недовольная собой. Она только отложила разрыв, и в следующий раз будет еще труднее, когда Рой пригласит ее (а она была уверена, что он пригласит), сказать «нет» окончательно.

Несколько минут спустя появился Бен Харви и, коротко бросив: «Привет, Хелен!», помахал ей рукой. Хелен чувствовала, как ее пульс учащенно забился, потому что знала — Бен прочтет сейчас статью. Одобрит ли он ее, или отвергнет? Почему-то в четырех или пяти предыдущих версиях она с большим трудом преодолела барьер из слов типа «заманчивое очарование, которое юбка в стиле Джергенсона придает растущим юным бедрам». Эта была фраза Бена, и он настаивал, чтобы Хелен вставила ее вместе с мыслью о том, что подростки, особенно учащиеся старших классов средних школ, представляют собой самую требовательную и критичную часть потребителей одежды в Америке. И вот появился новый производитель, после семи коротких лет, воспаривший к известности, как метеор, основываясь на знании истинного потенциала тинэйджеров и «их увлечении яркой внешностью и необыкновенной гибкостью». Эти слова также принадлежали Бену и должны были быть использованы в статье.

Конечно, Хелен многое надо было еще узнать о моде. В Элирии такие костюмы-двойки продавались бы в универмаге Дэнсворта по двенадцать долларов. Костюм был неплох, но Хелен никак не могла понять, что в нем такого возбуждающего. Ведь именно на этом настаивал Бен. Он отверг ее робкие возражения, уверив, что Западное побережье сегодня стало колыбелью нового американского стиля одежды и что очень часто простота бывает обманчива. Бен сказал, что Хелен не должна беспокоиться о том, как это может быть воспринято с провинциальной точки зрения, журнал предназначен для изысканной публики в больших городах. И, в конце концов, как редактор «Мод», он знает, что является подлинным стилем, а что нет. Хелен почувствовала себя ребенком, которому сделали выговор, и вернулась к своей машинке, полная решимости доказать, что чему-то научилась за время своей работы и за те вечера, которые провела за чтением прошлых номеров «Мод».

Сразу после того, как Бен Харви прошел в свой кабинет, Мэвис Лоренц вышла из своего и остановилась за спиной Хелен, чтобы зажечь сигарету. Хелен не оглянулась, продолжая печатать, хотя внутренне сжалась от страха. В последние несколько дней Мэвис вела себя с ней отвратительно. Она посылала Хелен в кафетерий за сандвичами, однажды заставив ее вернуться, потому что вместо масла они намазали хлеб майонезом, приказывала ей звонить людям, а потом через минуту выходила со словами: «Боже мой, вы еще не связались с ним? Как долго вы возитесь с таким простым телефонным звонком!».

Как Хелен ни старалась, что она ни делала, она не могла угодить Мэвис. И только воспоминание о словах Бена Харви в «Кво вадис» и взволнованное предчувствие его окончательного одобрения ее статьи удерживали Хелен, и не раз, от вспышки в ответ на поведение Мэвис.