В тени замка

— И, — продолжил он, не скрывая своего удивления, — она говорит, что вернется домой тогда, когда ей этого захочется.

Хотя Джеймса и успокоило то, что с Лорой ничего плохого не случилось, однако он был удивлен, что у нее есть родственники. Когда она наконец-таки явилась домой после двухдневного отсутствия, Джеймс спросил жену о ее семье.

Она вскинула голову и сказала:

— Они считались мертвы, пока мне это было нужно. Я и не собиралась снова встречаться с ними, но теперь, когда я застряла в этой чертовой дыре, могу же я поразвлечься.

— А что это за синяк у тебя на ноге?

— А, это, — Лора засмеялась. — Какой-то парень в баре хотел познакомиться со мной, а потом они подрались с моим братом Патриком, ну и мне попало.

Джеймс выглядел ошеломленным. На лице Лоры была такая улыбка, которой он раньше никогда не видел.

— Не болит?

— Теперь да, но в тот момент это было здорово. Я ничего не почувствовала.

Джеймс печально посмотрел на Лору.

— Я думал, знаешь, очень долго. Я тебе не могу дать того, что ты хочешь, ничего не могу. Я не хочу принуждать тебя жить со мною. Может, тебе хочется разойтись? Я бы жил здесь с Бонни, а ты можешь приходить в любое время навещать ее.

Лора взглянула на Джеймса.

— Нет, спасибо. Я буду жить здесь. В конце концов она также и моя дочь. Я не брошу ее. Это стыд и позор, и весь город рано или поздно узнал бы об этом. Я хочу быть уважаемой замужней женщиной, а не такой, как мои сестры с их сожителями. — Она горько усмехнулась. — Мэри сейчас проститутка. А Патрик только что вышел из тюрьмы. Он попал туда за то, что убил ножом человека. Нет, Джеймс. Тебе от меня так легко не отделаться. Ведь эта жизнь лучше, чем улица, на которой я выросла. Нет уж, я остаюсь.

Джеймс содрогнулся. Его охватила усталость. Он так хотел любить ее и заботиться о ней. Она все еще имела силу над ним. Даже сейчас, когда Лора была навеселе, его сердце тянулось к ней.

Теперь Лора все дни проводила дома, но когда спускались сумерки, она снимала бигуди, доставала сигареты и, надев узкую юбку и еще более узкий свитер, растворялась в ночи. Уложив ребенка, Джеймс сидел на кухне у плиты и читал. Но мысли его все время возвращались к тому, что скоро ему придется искать работу.

Глава 5

Первые воспоминания Бонни, нечеткие и неясные, казались сплошной путаницей. Она помнила теплый желтый свет, ласкающий ее лицо. Этот свет пробивался через пеструю листву каштана. Она помнила белый цвет коляски и улыбающееся лицо отца, который нес ее к крыльцу, где кормил из бутылочки и напевал детские песенки. На эти умиротворенные минуты накладывалось другое — всегда жесткое и злое лицо матери. Бонни вздрагивала, когда ее брала мать. Ее руки были такие неуклюжие и бесчувственные. Лора очень редко занималась Бонни.

Первые несколько лет, пока Бонни была маленькой, Лора спала дома только тогда, когда не гуляла со своими дружками. Она часто напивалась, стягивала с себя одежду и показывала синяки.

— Смотри, — говорила она Джеймсу с гордостью, — почему ты не можешь трахать меня так?

Джеймс выталкивал ее из комнаты.

— Не выражайся так при ребенке.

Первое более яркое воспоминание о матери связано со словами отца:

— С мамой случилось несчастье. Она упала.

Бонни посмотрела на милое лицо матери и пожалела ее.

— Мама, болит? — спросила она. Девочка подошла к маме, погладила колено Лоры своей полной ручонкой.

— Ты ее слишком разнежил, Джеймс, — сказала мать.

Джеймс научился не обращать на Лору внимания. Он целыми днями работал садовником в богатом доме в другом районе города. Хозяева хорошо относились к парню, в котором угадывалось хорошее воспитание, и, сочувствуя ему, не задавали никаких вопросов. Они также разрешали приводить с собой Бонни. В хорошую погоду он работал в саду, и Бонни была рядом, на солнышке. Когда погода была плохая, они шли в теплицу.

Когда Бонни исполнилось три года, Лора обнаружила, что девочку можно использовать для того, чтобы что-то принести или подать. Если Бонни выполняла приказы недостаточно быстро, Лора ее сильно шлепала. Однажды Джеймс вернулся домой из магазина и заметил синяки на ноге ребенка. Он подозревал, что Лора била дочь, но она делала это так быстро и исподтишка, что невозможно было ее уличить. Но когда он увидел подтеки на коже ребенка, его охватила слепая ярость. Джеймс и не заметил, как схватил Лору за горло.

— Только посмей тронуть ее пальцем, и я выброшу тебя отсюда.

Лору это сильно потрясло, но потом она осознала, что это случилось из-за любимой дочери. У Лоры не было намерения уходить из дома. На деньги, которые Джеймс зарабатывал как садовник, и сумму, которую он получал из Бостона, они могли жить вполне прилично. Джеймс даже купил небольшую машину. Лора решила хотя бы проявить симпатию к Бонни.

Джеймса удивила и обрадовала такая перемена в Лоре. Раньше он оставлял Бонни с миссис Шварц, но теперь вдруг Лора стала проявлять интерес к девочке. Он приходил домой усталый от работы, Лора брала Бонни и купала ее. Лора наслаждалась своей новой ролью. Ей нравилось сочинять рассказы и играть с девочкой. Со своей стороны, Бонни полюбила обаятельную и нежную мать. К тому времени, как Бонни достигла школьного возраста, она послушно приносила Лоре все, что та хотела, готовила для нее кофе и делала все очень старательно, как и ее отец.

Лора решила снова занять свое место в сердце и постели Джеймса. Она подумала, что им нужно больше времени проводить вместе и ходить в гости. «В конце концов, — сказала она себе, — Августина когда-нибудь умрет, и тогда Джеймс унаследует большую сумму из завещания своего отца. И пусть эта старая корова лишает его наследства». Вспоминая охвативший его приступ ярости, Лора с мазохистским удовольствием пыталась вернуться к моменту, когда руки мужа вцепились ей в глотку. Она начала разработку долгосрочного плана по соблазнению Джеймса.

— Джеймс, — сказала как-то Лора. — Я была у доктора Дженнингса. Он хочет, чтобы ты пришел к нему завтра после работы.

— Зачем?

— Из-за меня. Знаешь, после того, как родилась Бонни, я сама не своя, так ведь?

— Так. — Теперь Джеймс был осторожен. Он уже привык к резким переменам в ее поведении. Эта улыбающаяся застенчивая женщина была той Лорой, которую он уже не знал несколько последних лет. — Ладно. Если ты хочешь, я схожу.

— Спасибо, — сказала она, и в этот момент Джеймс почувствовал, как забилось его сердце.

Доктор Дженнингс довольно резко заговорил с Джеймсом.

— У вашей жены очень сильный нервный срыв. Она регулярно приходит ко мне, и я заметил, что она обезумела от горя. Должен сказать вам, мистер Фрейзер, что вы невероятно слепы, чтобы понять ее страдания.

Джеймс неловко переминался с ноги на ногу.

— Ну, она так сильно изменилась, стала неузнаваемой. Я думал, что она меня больше не любит.

Лицо врача было непроницаемо.

— У нее психоз. Вы не понимаете причину ее заболевания.

— Но она практически бросила ребенка.

— Это вполне нормально. Некоторые молодые матери могут так вести себя какое-то время. — Голос врача стал мягче. Он видел боль и заботу на лице Джеймса.

— Это правда, доктор? Она это говорила? Она говорила, что любит меня?

Доктор Дженнингс был добрым человеком. Увидев, как Джеймс расстроился, он вышел из-за стола и положил свою руку на его плечо.

— Сейчас, молодой человек, возвращайтесь домой к своей замечательной жене. Мой вам совет: обнимите ее и извинитесь.

— Хорошо. Как я мог быть таким жестоким и глупым? Все что я хочу — это вернуть Лору. Спасибо вам, доктор.

Доктор улыбнулся.

— Вы очень счастливый молодой человек, — сказал он, провожая Джеймса.

Лора, прижимаясь к его груди, приняла робкие извинения Джеймса с кислой, но довольной улыбкой. Он примчался домой с огромным букетом цветов и бутылкой ее любимого вина. Они провели тот вечер, обещая друг другу вычеркнуть злополучное прошлое и начать жить заново.