Скажи мне "да"

Лиз от радости крепко обняла его и прижалась к нему:

— Вы не пожалеете.

— Я уже жалею!

Ему хотелось освободиться от объятий Лиз. Когда они договорились о так называемом сотрудничестве, Кейн сразу же решил, что между ними не должно быть никаких контактов. Но сейчас события развивались самым невероятным образом: Кейн не снял ее рук со своей шеи; вместо этого он крепко обнял Лиз. До самого Судного дня Кейн не мог бы сказать, кому из них принадлежал первый поцелуй. Он ли поцеловал ее, или она прижалась к нему губами?! Кто знает! Ему оставалось считать, что ее поцелуй выражал благодарность, а его — раздражение! Кейн повторял себе, что он чувствовал только одно. Злость! И ничего больше. Злость на то, что Лиз загнала его в угол…

За долгие годы одиночества Мэдиген постарался окружить себя своего рода непробиваемой броней, отгородиться с ее помощью от внешнего мира. Лиз, с ее теплыми и жаждущими губами, с прекрасными влажными синими глазами смогла нарушить казавшийся ему незыблемым покой. Кейн не мог ожидать, что ее поцелуй может так подействовать на него… Ему нужно было самому диктовать условия, поставить на колени ее, однако он сам очутился на коленях. Так произошло… Его руки бережно ласкали ее нежные, хрупкие плечи. Боже, как он хотел ее в этот момент!

Лиз крепче обняла Кейна, теснее прижалась к нему. Жар, исходивший от Кейна, волновал и возбуждал ее. Она не думала, что может так случиться, но что-то влекло ее к этому человеку… Она почувствовала в этом поцелуе нечто, из-за чего ей хотелось плакать, но не из-за себя, а из-за этого мужчины. Лиз казалось, что душа его опустошена и что ей предстояло заполнить эту пустоту. Она считала, что он холоден и бесчувствен для страсти, но это оказалось далеко от истины. Ее сердце стремилось к нему. Ему была нужна ласка куда больше, чем ей. И Лиз жаждала помочь ему.

Не отводя от нее взгляда, Кейн медленно опустил руки. Лиз тоже стояла, вытянув руки по швам, и глубоко вздохнула, прежде чем смогла что-то сказать. Когда же она заговорила, каждое слово давалось ей с величайшим трудом.

— Если вы сделали это, чтобы отпугнуть меня, то вам это почти удалось…

Черт побери, ему хотелось еще поцеловать ее. Он желал целовать Лиз до тех пор, пока его душа не оттает, не станет мягче и восприимчивей к простым человеческим чувствам.

— И вы все равно поедете со мной? Она медленно кивнула головой:

— Я же сказала, что готова на все!

В этот миг ей почему-то показалось, что когда все это закончится, то она будет уже не одна. Лиз облизнула губы, на которых все еще сохранялся вкус его губ — мужской, приятный и острый вкус.

— Когда мы отправляемся?

Мы. Кейну не нравилось это местоимение. Он был одиночкой, не любил ни от кого зависеть и не переносил, чтобы кто-то зависел от него.

— Как только будут куплены билеты; я тем временем подготовлю документы.

Может, ему еще удастся удрать от Лиз? Он посмотрел на ее платье.

— Мне кажется, что вы не готовы к путешествию. Она не смогла удержать торжествующую улыбку:

— У меня в багажнике машины лежит дорожная сумка со всем необходимым.

— Я требую, чтобы вы подчинялись моему любому приказанию. Это вам ясно?

Лиз радостно кивнула и горячо сказала:

— Конечно, я буду все выполнять, Кейн, я стану играть по вашим правилам. Но я хочу, чтобы вы помнили: для вас это каждодневная работа. Для меня же это вопрос жизни и смерти!

Лиз заставила себя успокоиться. Она провела рукой по шее, пытаясь массировать судорожно напрягшиеся мышцы.

— Я оплачу свой билет и все остальное, что может понадобиться. Деньги для меня в данной ситуации не имеют никакого значения: мне нужна только Кэти. Я знаю/, вы сможете вернуть мне мою девочку. Я просто хочу оказаться в этот момент рядом с вами, чтобы сразу обнять ребенка!

— Черт побери, вы так сильно верите в меня, леди, если учесть, что две с половиной недели назад вы и представления не имели о моем существовании.

Лиз подумала о том, что с его характером ему, наверное, всегда удается держать людей на расстоянии. Правда, с ней это не получилось, ведь Кейн не удержался и поцеловал ее!

Лиз, не теряя времени, пошла к выходу, но в дверях задержалась.

— Я хочу взять дорожную сумку из машины. Вы не уйдете, пока я буду на улице? — Она чувствовала, как Мэдигену хотелось удрать от нее. Но Лиз верила его слову, которое он сдержит даже в том случае, если обещание ему и не будет по нутру.

— Ладно, — недовольно пообещал ей Кейн. Его пальцы тщетно пытались отыскать сигареты в кармане. — Я буду ждать вас, хотя мне этого и очень не хочется.

— Их там нет, — сказала Лиз.

— Чего там нет? — Черт побери, о чем она говорит?

— Ваших сигарет.

С этими словами она поспешила к своей машине.

Кейн тем временем собрал все документы, касающиеся случаев похищения младенцев, затем вернулся к своему столу и уложил все бумаги в потрепанный дипломат, который он нередко использовал в качестве дорожной сумки. Затем Мэдиген выдвинул нижний ящик стола и начал перебирать его содержимое: у него была настолько непредсказуемая работа, что Кейну приходилось держать в своем кабинете вещи, которые могли пригодиться ему в командировках, — чистую рубашку, нижнее белье, бритву и зубную щетку. Все это также было уложено в дипломат: ему не так много было нужно. Более того, ему нужно было совсем немногое. И он ничего не собирается менять в своей жизни!

Аэровокзал был отделан по последнему слову техники и дизайна, но Лиз не могла найти себе места. Она расхаживала по просторному залу как пантера, пытающаяся отыскать отверстие в клетке, чтобы удрать из нее на волю, и Кейн не мог не отметить, что ноги Лиз великолепны. Такие ноги бывают у кинозвезд и балерин; о женщине с такими ногами может мечтать любой мужчина! Однако он не верит ни в чувства, ни в мечты. И никому не доверяет. Даже себе: он это ясно понял в полицейском участке, когда потерял над собой контроль. Он не имел права целовать ее и не должен допустить, чтобы это повторилось.

Лиз снова прошла мимо Кейна. Каждая струнка ее тела была так напряжена! Кейн подумал, что женщина измучит себя еще до того, как они взлетят, но он не собирался нянчить ее.

Лиз действительно измучилась от нервного напряжения: она без сил опустилась на белый пластиковый стул рядом с Кейном, который достал из кармана упаковку ментоловых пастилок, бывших у него всегда с собой, чтобы бороться с неодолимым желанием выкурить сигарету: он не мог отвести взгляда от автомата, продававшего соблазнительные пачки…

Лиз взяла предложенную ей пастилку и вернула упаковку Кейну.

— Как вы можете быть таким спокойным? — Она вытянула кисти рук и увидела, как они дрожат. Кейн обхватил их пальцами и постарался успокоить женщину. Лиз смутилась и положила руки на колени: это легкое прикосновение напомнило ей о том, что произошло между ними несколько часов назад.

— Успокойтесь! — посоветовал Мэдиген. — Если вы заранее станете волноваться, то лишь измучаете себя! Кроме того, вам еще не поздно вернуться домой!

— Нет, я не могу сделать этого… — Ее слова были заглушены объявлением о посадке на их рейс. Лиз радостно улыбнулась Кейну. Ее напряжение немного спало.

Кейну еще не приходилось видеть столь упорную женщину. Он нехотя встал, захватив свой дипломат. Свободной рукой Мэдиген подхватил Лиз под руку.

— Идемте, пока они не обнаружили в самолете еще один дефект!

Он пропустил Лиз перед собой, они прошли по длинному проходу и поднялись по трапу в салон лайнера. Оглядевшись, Лиз вдруг забеспокоилась:

— Вы уверены, что самолет теперь в порядке? Кейн, иронически ухмыляясь, взглянул на нее:

— Мне казалось, что вам не терпелось взлететь?

— Мне не терпится скорее оказаться в Фениксе! Кейну показалось, что его спутница побледнела. Не упадет же она в обморок? Нет, ему это совсем не нужно! И Кейн на всякий случай поискал глазами стюардессу.

— Я раньше никогда не летала, — оправдываясь, тихо сказала Лиз.