Считай звёзды (СИ)

— Да, я пока… — выпрямляется с тяжелым вздохом. — Пойду.

— Дам тебе время, — мои пальцы окоченели, но плевать. Остин готовится развернуться, чтобы пойти в палату, но останавливается, снимая с себя куртку. Набрасывает мне на плечи. Молча благодарю, улыбнувшись, и кутаюсь в нее, упираясь локтями на перегородку. Парень уходит. Стою одна. Надо взять паузу. Слишком много откровения. На такое я точно не рассчитывала, но всё равно рада, что всё обернулось именно так. Да, мне тяжело понять Остина. Да, он не прав во многом. Но кто будет пытаться его поддержать, если не я? Никто.

***

Вечер. Чертов вечер. И теперь О’Брайен убежден в собственной догадке. Он проводит целый день на кухне, не потому, что ему нечем заняться, дело в том, насколько вокруг тихо. Ничего. Пусто. Столько лет морального одиночества должны были выработать привычку, но парень всё равно чувствует себя дискомфортно. Он набирает номер матери на протяжении стольких часов, а получает одно и то же. Недоступен абонент. Ладно. Продолжает сидеть.

Темнеет. Становится холоднее. И невыносимо. Райли не придет. У нее ведь херова ночь с Остином, так почему О’Брайен должен терпеть одиночество? Все развлекаются, хорошо проводя время, так что…

Дилан создаст вокруг себя иллюзию родства.

***

Остин паркует автомобиль у дома Агнесс, и мы оба начинаем обсуждать его внешний облик, каждый раз поражаясь фантазии этой семьи. Сейчас одноэтажное строение пестрилось разноцветными огнями сверкающих гирлянд. Цветастые занавески скрывали окна дома, но было видно, как внутри на кухне всё окутал легкий дымок.

— Опять они притон устроили, — мы шутим об этом, хоть образ жизни Агнесс для нас необычен, мягко говоря: постоянно колесит с родителями в фургоне, устраивают митинги. И таких, как они, целая группа. Много людей-кочевников. Когда они собираются вместе на фестивале, то это потрясающее зрелище. И пускай они частенько грешат с травой. Главное, что Агнесс как-то далека от употребления. Правда, был случай, она принесла на ночевку к Остину упаковку. Мы ее скурили… И больше не притрагивались.

— Надеюсь, Агнесс не надышалась, — поворачиваюсь к парню. Тот смотрит на меня, скрывая недоверия:

— Может, не стоит тебе сегодня у нее оставаться?

— Да ладно, как будто ты не знаешь родителей Агнесс, — беру рюкзак. — Увидимся в школе. Завтра буду травить мозг домашкой.

— Да, ты многое пропустила, — друг загадочно ухмыляется, и я замираю, не веря:

— Черт, Агнесс опять заплела Роббу косички, пока тот спал?

— Ага, — Остин смеется. Я рада. — И уже неделю не может расплести.

Закатываю глаза, улыбаясь:

— Мне его жаль, — открываю дверцу. — Ладно, пока, — выхожу, но Остин вынуждает меня наклониться к окну.

— Спасибо за сегодня, — он прикусывает нижнюю губу. Киваю, пожимая плечами, и отхожу от автомобиля, ожидая, когда тот сдвинется с места.

Тяжелый день. Еще и неприятно покалывает в груди. Нужно принять витамины, чтобы точно провести остаток дня в отличном настроении.

Держу рюкзак за крючок, оглядев бедный, но уютный район Агнесс, и оборачиваюсь, шагая к сверкающему дому подруги. Поднимаюсь на скрипящее крыльцо, открывая сначала одну дверь, затем стеклянную вторую, завешенную сеткой от комаров. Вхожу в теплый, тускло освещенный плохими лампами коридор, прислушиваясь к музыке, льющейся из старого магнитофона.

— Добрый вечер, — встаю на пороге кухни, приветствуя родителей Агнесс. Представителей ярких рыжиков с веснушками, одетых в пестрые вещи.

— Приве-ет! — мама Агнесс поднимает ладонь, задевая кружку с соком, которая падает на пол, но не привлекает их внимания. Мужчина так же весело здоровается со мной, закручивая жене еще косяк:

— Агнесс тебя заждалась.

Вокруг стоит дым. Я прикрываю ладонью рот и нос, улыбаясь:

— Тогда я к ней…

— Райли! — совершенно не замечаю быстрого приближения подруги, бросающейся меня обнимать и тискать, как плюшевую игрушку:

— Ты уделяешь слишком много времени Остину, — бурчит, отчего смеюсь, обнимая ее в ответ:

— Ты же не курила?

— Ни капли, я не такая, — кивает на родителей, делающих затяжки, — как они, — кладет руку мне на плечо.

— Эй! — восклицает ее мать. — Как ты говоришь со мной?

— Обсудим это, когда ты будешь способна сфокусировать на мне оба своих глаза, — Агнесс тащит меня за собой в короткий коридор, и я хихикаю, слыша, как смеются ее родители.

Комната небольшая. Но она — отдельный вид искусства. Серьезно. Повсюду плакаты с разными призывающими лозунгами, бенгальские огни, не прекращающие гореть даже по ночам, цветы, которые дарила ей, до сих пор живут. Картины. Агнесс много рисует маслом, так что в комнате главенствует аромат краски. Картины и наброски повсюду. Творческий беспорядок, так вдохновляющий меня.

Второй сильный эмоциональный укол. Витамины, срочно.

— Как неделя прошла? — интересуюсь, проходя к ее столу, заваленным карандашами, мелом и углями. Сама поверхность стола изрисована. Стул вымазан в краске, давно высохшей. Мольберт стоит у двери, выходящей на задний двор.

— Сложно, без тебя скучно было, — подруга поднимает подол вязанного платья, сев на край кровати. — Остин постоянно молчал, Робб ныл из-за косичек.

Смеюсь, роясь в рюкзаке, и разговариваю с Агнесс, стараясь не паниковать. Ведь не могу найти баночку.

— Ты много пропускаешь, — девушка встает, шагая ко мне. — Дома проблемы или просто болела?

Останавливаю руки, выдохнув. Подруга встает рядом:

— Что потеряла?

— М… Забыла кое-что дома, — признаюсь, начав ощущать значительное ухудшение настроения, но пытаюсь скрыть за неловкой улыбкой. Совсем не то, чего хотела. Я так соскучилась по Агнесс, а тут эта чертовщина…

— Что? — подруга видит, как я обеспокоенна, поэтому начинает переживать, а мне приходится взглянуть на нее и солгать:

— Зубную пасту.

Девушка хлопает ресницами, засмеявшись:

— Боже, у меня есть паста! У нас всё ещё не так запущено по финансам.

Поддерживаю ее смех улыбкой. Надо контролировать себя.

Сегодня мне не удастся получить удовольствие от общения.

Я скачала наш любимый сериал, закончившийся в том месяце. Мы терпели, не смотрели и готовились получить настоящее наслаждение за просмотром. Уверена, Агнесс его получает, кушая морковку, а вот я… Лежим на кровати. Ноутбук напротив. В комнате горят только разноцветные гирлянды. И мне тяжело. Давит на голову, сердечный ритм ускорился. Потею. Настроение падает. Понижается. У меня начинается приступ одышки. Нервно дергаю волосы. Раздражение появляется из пустоты. Даже запах масла выводит из себя. Тошнит.

— Райли, — Агнесс опускает пальцы в блюдце с морковками.

Не говори со мной.

— Да? — не смотрю, делая вид, что увлечена происходящим на экране.

— Я хочу тебе признаться.

Опять откровения? Вот это денек.

— М? — мычу, рассчитывая на короткий диалог, но Агнесс ставит серию на паузу. Так, грядет что-то масштабное. Девушка начинает дергать морковку, ломая ее. Косо смотрю на нее, готовясь. Взгляд такой же, как у Остина.

— Я не скажу всего, но… — выдыхает. Лицо обретает тревогу:

— Просто… Я боюсь твоей реакции, поэтому для начала скажу только факт, без конкретики.

Так. Окей. Потираю виски пальцами, настраивая себя на понимание любого, что предстоит услышать. Агнесс скользит языком по губам, окончательно ломая овощ, и выдает тихо:

— Я сплю с одним человеком.

Перестаю давить на кожу. Смотрю вниз. Дышу. Подруга начинает нервно поглядывать на меня, хрустит пальцами и не переносит молчания:

— Я знаю, звучит глупо, но мне важно сказать тебе, потому что не хочу ничего скрывать. Но не могу сказать, с кем именно. Наша компания точно не должна знать, — слабо улыбается, а мое дыхание тяжелеет. Чувствую, как удары сердца становятся мощнее и медленнее. Скольжу взглядом к краю, уставившись на пальцы подруги.

— С таким отношением к этим людям, — улыбается. — Они не поймут, но ты…