Тридцать ночей (ЛП)

— Горячий шоколад, пожалуйста.

Элиза сделала заказ с улыбкой, словно мир вот-вот преобразиться в ожидании шоколада. Такой простой заказ — это то, что я мог понять, нормальные девушки любят шоколад — дал мне немного надежды, что не всё в Элизе Сноу является загадкой, на решение которой требуются мозги физика.

— А вам, сэр? — Меган повернулась ко мне.

— Двойной эспрессо и воду "Пелегрино", безо льда, без лимона, — ответил я, делая ровно такой зрительный контакт, насколько неукоснительно этого требует вежливость.

Меган удалилась. Великолепно. Но Элиза сжала губы так, словно пыталась подавить улыбку.

— Что забавного? — поинтересовался я.

Она освободила свою сдерживаемую улыбку.

— Я просто размышляла о том, что нужно продать вам мою секретную формулу спрея с запахом скунса, чтобы вы могли отпугивать поклонниц.

Я рассмеялся — что само по себе уже было неожиданностью. Конечно же, она заметила кокетливый взгляд Меган. Конечно же, у неё найдется такое изобретение.

— И какова будет цена за это средство обороны?

— Один миллион долларов, — не колеблясь, выпалила она.

— Ну, конечно же, — я вновь рассмеялся, но не от стоимости. Я рассмеялся потому как, наверняка, заплачу.

По какой-то причине, её глаза широко распахнулись, откликнувшись на мой ответ, и она отвела взгляд в сторону. Я собирался узнать у неё причину такой реакции, но Меган вернулась с нашим заказом. Она передала горячий шоколад Элизе, которая в свою очередь выглядела так, словно молила о сдержанности, чтобы одним глотком не выпить целую чашку. Одержимая, под стать мне, это заставило меня опять рассмеяться. Трясущимися руками, Меган поставила чашку эспрессо и бокал с водой передо мной и сбежала.

Я повернулся к Элизе, чтобы задать свой заблаговременный вопрос, или поинтересоваться о её явной одержимости шоколадом, или о чём-то ещё, но у неё были совсем иные планы.

— Итак, что вы хотите обсудить, мистер Хейл?

Чёрт возьми. Всё время так стремится отделаться от меня. Вероятно, это и к лучшему. Я не могу позволить себе быть в её обществе — или наслаждаться этим, если уж на то пошло. И я наслаждался этим куда больше, чем должен был. Я опустил чашку эспрессо — чересчур сладкий — и вернулся к поставленной задаче. К варианту, который удержит её от поднятия оружия.

— Это вы изображены на моих картинах? — начал я.

Я всего-навсего хотел получить подтверждение, но возможно, я равным образом произвёл выстрел. Её тело оцепенело, начиная с ресниц, заканчивая сцепленными вместе руками. Она побледнела, и лишь её рот слегка приоткрылся, то ли для того чтобы сделать вдох, то ли выдохнуть, я не знал. Что, чёрт возьми, я сделал? Я уже было собирался сказать ей забыть об этом — чтобы не спровоцировал мой вопрос, это не стоило такого страха — но спустя несколько секунд, она вернулась к своему уверенному обладанию. Защитные стены в её глазах стали крепостью. Стена за стеной вздымались по некой внутренней команде. Я никогда ещё не видел, чтобы разум подобным образом брал верх над эмоциями, стоявшими на его пути. Единственное, что осталось нетронутым, так это её очевидная печаль. Видимо, независимо от того, что её разум может подчинить себе, печаль преодолеть он не был способен. Что бы ни вызвало эту меланхолию, это вне её силы или, возможно, является частью её самой.

— Почему вы спрашиваете меня об этом? — её голос на удивление был жёстким, но её контролируемая подача намекала на скрытый, тщательный расчёт. Я попал в точку, но я не знал было ли это болезненным, пугающим или просто личным.

— Я состоятельный человек, мисс Сноу, — тихо произнёс я, будучи не совсем уверенным, как мне справиться с этим.

— Что вообще это значит?

Учёный вернулся. Она не вымолвит и слова, пока не получит ответы на свои собственные вопросы.

Хорошо, я не против. Я дам их ей, если её это успокоит. Я начал объяснять, сохраняя свой голос нежным, поскольку мы, несомненно, ходили по краю:

— Это значит, что если я чего-то хочу, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы это получить. При этом, кстати, придти к такому выводу было несложно. Я видел вас в галерее Фейна и то, как администратор приказала вам уйти, указывало на то, что вы, должно быть, там работаете. Я получил копию кадрового учета Фейна и только две женщины работали на него, и обе были блондинками. Вы единственная женщина с тёмными волосами, а у женщины на картине, где изображена шея, волосы тёмные.

— Но моделью не обязательно должна быть сотрудница. Она может быть кем угодно, — всё тем же беспристрастным голосом учёного ответила она.

Почему она настаивает на этом? Она стыдится того, что позировала обнаженной? Хмм... Такая возможность мне и в голову не приходила.

— Да, может. Но она — не кто угодно. Это вы.

— Если вы уже пришли к такому заключению, зачем спрашиваете меня?

Прекрасный вопрос. И наиболее актуальный.

— Чтобы услышать ваше подтверждение, мисс Сноу.

— И почему же моё подтверждение имеет значение, если вы столь убеждены в этом?

Её непроницаемые глаза чуть посветлели, и она склонила голову на бок, как будто эксперимент только что стал очень увлекательным.

Её решающий вопрос обнажил всю мою подноготную, но не раскрыл ничего в ней. Жалкое зрелище, Хейл. Очень жалкое зрелище. Всего с помощью четырёх вопросов она умудрилась добраться до сути дела, а ты за целую неделю не смог ни черта выяснить о ней. Ну, я в такой же мере мог бы быть честным.

— Потому что это будет капитуляция, а не завоевание, — я анализировал выражение её лица, но её контроль не дрогнул ни на йоту.

— Капитуляция? Поэтому вы здесь?

— Это одна из причин. И прежде чем вы снова попытаетесь использовать свою отвлекающую тактику, позвольте мне заявить, что я не намерен оглашать другую причину своего визита, пока вы не ответите мне на этот вопрос.

Она слегка прищурила уголки глаз, как будто разрабатывала некую иную стратегию.

— Признайтесь в этом, — сказал я до того, как она нанесла мне очередное поражение.

Я не знаю почему, но для меня неожиданно стало важно, чтобы она подтвердила мою правоту. Возможно, потому что подобного рода уловка настолько расходилась с достоинством, которое она источала, и которое я ощутил с самого первого взгляда на неё. Или возможно мне хотелось, чтобы она открылась в чём-то мне — в чём-то, что она так сильно оберегала.

— Похоже что, несмотря на ваши невероятные дедуктивные способности, вы упустили из вида одну возможность, мистер Хейл, — наконец, произнесла она.

О, нет, Элиза! Я, вне всякого сомнения, ничего не упустил.

— Неужели?

— Да. Вполне возможно, на каждой из картин изображена разная женщина, — она понуждала принять её опровержение. Что она скрывает? Безусловно, было бы гораздо проще признать это, чтобы мы смогли двинуться дальше.

— Там изображена только одна женщина, мисс Сноу. И мы оба знаем кто она. Но если вы нуждаетесь в других доводах, я с радостью продемонстрирую вам это.

— Продемонстрировать мне? Как? — нервно изрекла она.

Я воспользовался этой крошечной трещиной в её броне и наклонился через маленький столик, внедрившись в её личное пространство. От её близости у меня пересохло во рту. Впервые за всю свою жизнь, я испытывал нерешительность в том, чтобы прикоснуться к женщине. Не просто к какой-то женщине, а к этой женщине. Она была здесь, всего в нескольких дюймах от меня, от неё исходил чистый запах мыла и роз, но я не мог прикоснуться, даже, несмотря на то, что прикосновение к ней это единственное о чём я думал на этой неделе. Казалось, что это длилось целую жизнь. И я не понимал почему. С самой первой минуты, как я увидел картины с её изображением, я боялся её осквернить. Всё же, плененный ею, я закружил указательным пальцем близ её кожи. Моё тело отреагировало с удвоенной силой, как будто это "не-прикосновение" к ней было кульминационным моментом.

— К примеру, это, — произнес я. — Ваша линия шеи. Ваше горло. Ваша ключица, — мой палец странствовал по описываемой мной линии, но, не касаясь её тела. — У меня нет сомнений, мисс Сноу, что если вы снимете этот свитер и эти джинсы, я увижу тот самый изгиб талии, бедро и ногу, что и на моих картинах.