Летучие образы (Истинные звезды)

— Господи! — прошептала Джесси-Энн, уставившись на жалкое, искаженное душевной болью лицо Лоринды. — Как он мог… мне ужасно жаль… как он мог… твой отец…

— Это была не его вина! — опять завизжала Лоринда. — Это была твоя вина, Джесси-Энн… Твоя! Ты заставила его делать это! — Ее голос упал, и она смотрела на Джесси-Энн спокойно. — А теперь я собираюсь убить тебя, — безразличным голосом произнесла она.

— Но мой отец убил бы твоего, если бы знал! — закричала в отчаянии Джесси-Энн. — Это отвратительно, ужасно… мне так жаль, Лоринда.

— Твой отец не должен знать! — закричала Лоринда в панике. — Никто не узнает. Только ты. — Она потрогала лезвие ножа с животной улыбкой на лице. — Мой отец срезал таким ножом розы, — сказала она обыкновенным голосом, как будто они пили в саду чай и обсуждали вопросы цветоводства. — Смешно, он был всегда таким нежным с растениями. Он рассказывал, что ему жалко срезать сильные побеги, чтобы дать расти молодым. А потом он бил меня ремнем до крови.

Она шагнула к Джесси-Энн. Палец Джесси-Энн был на спусковом крючке, но ее гнев испарился после рассказа Лоринды. Она только хотела, чтобы Джон вернулся…

— Где Джон? — спросила она спокойно. — Пожалуйста, скажи мне. Ведь он такой еще маленький, ему нельзя оставаться одному… Он нуждается в нас, Лоринда. Мы должны поехать к нему…

Безумная улыбка Лоринды вдруг исчезла.

— Джон? Джон теперь мой, и когда тебя не будет, я останусь с Харрисоном и буду приглядывать за ним. Я буду заботиться о них обоих.

— Но где он сейчас, Лоринда? В любую минуту здесь будет Харрисон, — отчаянно солгала Джесси-Энн. — Он захочет знать. Может быть, мы отправимся туда — ты и я… вместе?

— Ты принимаешь меня за дуру, не так ли? — мягко сказала Лоринда, все еще играя лезвием ножа, водя по нему пальцем туда-сюда, пока не показалась кровь. — Но я не такая. — Она продвинулась к Джесси-Энн, которая, дрожа, затаила дыхание. Но она знала, что не может стрелять в Лоринду, потому что еще не узнала, где был Джон…

— Послушай, мне так жаль, что твой отец… — сказала она быстро. — Давай мы поможем тебе. Я уверена, что Харрисон заплатит тебе сколько угодно. Подумай, сколько раз он тебе уже помогал.

— Помогал? — Ее обведенные кругами безумные глаза злобно сверкнули, и она приблизилась к Джесси-Энн еще на два шага. — Мне не нужна твоя помощь, Джесси-Энн… Я просто хочу твоей смерти.

Ее лицо передернулось от неконтролируемого гнева, и, завизжав, она бросилась на Джесси-Энн. Оружие с шумом упало на пол, и, лишь едва вдохнув удушающий запах духов Лоринды, она почувствовала, что по ее лицу течет кровь. Схватив левой рукой Джесси-Энн за длинные волосы, Лоринда наносила удары ножом один за другим, и Джесси-Энн закричала от боли и ужаса. Она боролась и чувствовала, как нож врезается ей в руку, в плечо… Она кусалась, вырывалась…

— Нет, нет, Лоринда! — кричала она.

Борясь друг с другом, они вместе упали на пол. Сжав руку Лоринды с ножом и отводя его от себя, Джесси-Энн со страхом смотрела на сумасшедшую.

— Теперь! — крикнула Лоринда, занеся нож над Джесси-Энн и наслаждаясь моментом, которого она наконец дождалась, о котором мечтала все эти годы унижения и боли.

— Теперь я достану тебя, Джесси-Энн… Молись, чтобы Бог простил тебя, потому что я никогда…

Дверь в студию распахнулась, и Лоринда качнулась с диким воплем, когда Мэтт Барклей и Харрисон ворвались в студию. Схватив ее за руку, Мэтт вывернул руку, и нож выпал.

— О'кей, детка, — хватая нож и отталкивая ее грубо, сказал Мэтт. — Теперь ты можешь успокоиться и перестать визжать. Все кончено. Мне всегда не нравилось, когда громко шумят, — добавил он.

Он заломил назад руки Лоринды, и Бред надел на них наручники и щелкнул замком.

— Эй, кто-нибудь, вызовите «скорую», — сказал он, глядя на Джесси-Энн.

— Джесси-Энн! О Джесси-Энн, любовь моя… — стонал Харрисон, вытирая кровь носовым платком с ее лица. — Что она с тобой сделала?!

Джесси-Энн широко раскрыла глаза и смотрела на кровь.

— Джон, где Джон? — прошептала она. — Лоринда должна нам сказать, где Джон.

— Джон на улице, в машине с Каролиной. С ним все в порядке, дорогая, все в порядке.

Со вздохом облегчения Джесси-Энн закрыла глаза. Джон был в безопасности, Харрисон с ней… и он все еще любит ее.

— Лоринда, — прошептала она, проваливаясь в темноту, — бедная Лоринда.

ГЛАВА 40

Джесси-Энн должна была вернуться из клиники, и Харрисон украсил всю квартиру цветами. Персикового цвета розы, полные свежести, смотрели из серебряных ваз, и их аромат наполнял комнаты, великолепные экзотические лилии свешивались над полированной гладью антикварных столов. Фиалки, которые Джон выбрал для мамы, стояли в маленькой хрустальной вазочке на столике около кровати, рядом с его рисунком. Бутылка ее любимого шампанского охлаждалась в серебряном ведерке для льда. Изысканная кружевная ночная рубашка и белье оттенка, который девушка-продавщица назвала устричным, когда Харрисон покупал его, а ему больше напоминал жемчуг, лежали в красивых коробках на кровати.

Джон взволнованно бегал из комнаты в комнату, и его ловила новая няня, недавняя выпускница школы нянь в Лондоне. Она была молода, умна, практична и полна жизни, что очень устраивало Джона.

Уоррен стоял у двери и ждал, чтобы распахнуть ее перед своей хозяйкой, миссис Ройл, и выразить от лица всей прислуги свою радость, что она была цела и невредима и наконец дома. Повар-экономка и две другие служанки ждали в укромном уголке, готовые приветствовать. Малюсенький щенок Джек Расселл, собственность Джона, вертелся у всех под ногами.

— Вот она! — громко сказал Уоррен, и Джон метнулся к двери, как стрела, пущенная из лука, бросаясь в объятия матери еще до того, как кто-нибудь успел что-нибудь сказать.

Джесси-Энн взяла на руки сына, смеясь, пока Уоррен говорил, как он рад, что она дома. Повар и служанки спешили навстречу ей, и щенок путался у них под ногами, громко лая. Они восклицали, как она хорошо выглядит, как они рады снова видеть ее дома.

Джон крепко держал Джесси-Энн за шею своими маленькими ручками, и она посмотрела на них всех и затем опять на Харрисона.

— Знаешь что? — спросила она, улыбаясь. — Это действительно возвращение домой.

Обнимая ее за плечи и обходя комнаты, Харрисон подумал, что это правда. То, что делало дом домом, наконец произошло. За несколько недель, что Джесси-Энн провела в клинике, их отношения улучшились, как зажили ее раны.

— Как красиво! — любовалась цветами Джесси-Энн, дотрагиваясь до лепестков роз. — И замечательный букет от Рашели…

Она прочла маленькую открытку с улыбкой:

— «Моей дорогой невестке с пожеланиями счастливого возвращения домой. От Рашели с любовью».

— Она старается! — с улыбкой прокомментировал Харрисон.

— А у папы для тебя есть подарок! — кричал Джон, дергая ее за длинные волосы, чтобы привлечь внимание.

— Ах ты, сыщик, Джон Ройл! — воскликнула она. — Мне подарок? Как здорово!

— Два подарка, — крикнул Джон, изгибаясь у нее под руками.

Стоя у двери в комнату, Джесси-Энн, смеясь, смотрела на цветы.

— Это просто сад! — воскликнула она, сияя счастливыми глазами.

— Сюда, мамочка, посмотри… — Джон показал на ночную рубашку на постели. — Это тоже тебе…

— Джон, все по очереди, — запротестовал Харрисон, когда малыш придвинул к Джесси-Энн все подарки.

— Мне открыть коробки сейчас? — улыбаясь, спросила она.

— Да, да, мамочка! — закричал мальчик. — Сейчас. Джесси-Энн достала плоскую коробку, снимая упаковку:

— Что это? Книга? — гадала она.

— Нет! Нет! — пронзительно кричал мальчик, дрожа от волнения. — Это специально для тебя, мамочка…

Джесси-Энн с удивлением посмотрела на документы, которые выглядели так достоверно, с красной тесьмой и печатями. Документы, подтверждающие право на владение землей под названием «Фармингемская ферма и конный завод». Ее голубые глаза округлились от удивления, она смотрела то на Харрисона, то на документы.